«Зек тоже человек»
«Иркутский репортёр» побывал за решёткой и оценил условия жизни убийц и педофилов
Сидит в Иркутской области один процент населения: колонии содержат 21 тысячу осуждённых плюс две тысячи человек находятся в следственных изоляторах. Ещё двадцать лет назад, говорят общественные наблюдатели, заключённые считались «бесправными тараканами», которых можно было спокойно давить, а сейчас исправительная система только и делает, что пытается не нарушать их права. Журналисты «Иркутского репортёра» посетили колонию строгого режима в рабочем посёлке Маркова, чтобы узнать, удаётся ли ей балансировать между законностью и суровым отношением к преступникам.
Роль сатиры и юмора
ИК-19 рассчитана на 1200 «первоходов». Так называют тех, кто отбывает наказание в первый раз и по закону должен содержаться отдельно от рецидивистов. Считается, что при таком раскладе у осуждённых больше шансов исправиться и не заразиться «блатной романтикой». Примерно половина сидит за незаконный оборот наркотиков, ещё столько же – за убийство. Небольшой процент, 45 человек, отбывают наказание за изнасилование детей. «Захотят они с вами общаться или нет, не знаю. У них у всех разные модели поведения, как и у людей на воле. Хотя, конечно, проблем в жизни много. С самого начала как нашло: детство тяжёлое, семь лет в одних кедах, деревянные игрушки, прибитые к полу…» – начальник колонии Сергей Бородай, которого заключённые называют не иначе как Сергей Александрович, старается относиться к уголовникам с иронией.
«Фотографироваться зеки не любят, – добавляет Бородай. – Для многих детей они в разведке, в Арктике. Или вообще в космосе».
После проходной, защищённой бронированным стеклом, посетителей, среди которых известная визитёр и чемпионка мира по тяжёлой атлетике Альбина Хомич, ставшая для «Иркутского репортёра» проводником в уголовно-исправительную систему, встречает большая асфальтированная площадка. Ни соринки, в глаза бросается сверкающий храм на пять куполов, а прямо перед входом идёт строительство деревянной церкви по заказу Иркутской митрополии. В ИК-19 обширная православная община. На Пасху в храме не продохнуть. Есть среди заключённых шаманисты, а исламистам с примерным поведением разрешают делать намаз. По левую руку от входа располагается промышленная зона, прямо по курсу – столовая и киноконцертный зал «Кедр», справа – жилая зона в десять отрядов, медсанчасть и кафе «Уют». Из инноваций – прозрачные ящики для обращений заключённых. «Мне не надо постоянно в них заглядывать, сразу видно, пустые они или нет», – поясняет Бородай. «Удобно, надо нашим в «двойке» (ангарская ИК-2. – Авт.) посоветовать», – соглашается Альбина Хомич.
ИК-19, говорит начальник, не относится к лучшим или худшим колониям региона. «Я, наверное, слишком много говорю, поэтому так получается», – на секунду задумывается Бородай. Его колония держится середняком и славится своими производствами. В прошлом году в Чечне освятили часовню Иннокентия Иркутского, созданную руками местных заключённых, в 130-м квартале тоже много изделий из ИК-19, а кованые ограждения с завитушками украшают городские скверы. «Я вообще-то не готовился, так бы тут расставил везде «пионеров», и они бы рапортовали: «Спасибо Сергею Александровичу за наше счастливое детство!» Начальник уверяет, что встречи с общественниками здесь не репетируют. Это подтверждает лёгкий беспорядок в отряде. «Так ремонт же идёт, – отрывается от побелки один из заключённых. – За двадцать минут всё уберём».
На втором этаже, прямо над отрядом, находятся административные помещения, в том числе кабинет руководства. Здесь проходят выездные судебные заседания и еженедельные приёмы обращений. Минуя узкий коридор, Сергей Бородай обращает внимание на стенд под названием «Жизнь колонии»: «Вот, посмотрите на фотографии. Раньше КВН какой у нас был. Команда «Байкал». Правда, в высшую лигу не прошли». Кроме сатиры и юмора, в ИК-19 увлекаются музыкальным творчеством. Есть ансамбль «СЭР», что расшифровывается как «Свобода – это рай». Участники уверенно играют на барабанах, клавишных и гитарах. Исполняют, как говорят сами заключённые, шансон. Однако в колонии блатняк петь нельзя, и Сергей Бородай предлагает музыкантам называть свой стиль бардовской песней. В зале «Кедра» между кресел мы замечаем пушистую кошку. «Вообще-то не положено. Но без них грызуны заводятся. Да и кошка – она ведь не крыса, плохому не научит», – замечает начальник ИК.
«Я не просто осуждённый, у меня талант»
Целью посещений, на одно из которых пригласили и корреспондентов «Иркутского репортёра», наряду с проверкой условий жизни обычно является личный приём осуждённых. На этом этапе визита к Альбине Хомич присоединились ещё два человека, хорошо известные в исправительной системе: деятельный участник Общественной наблюдательной комиссии Иркутской области Александр Дьяконов и полковник внутренней службы, помощник начальника регионального ГУ ФСИН по соблюдению прав человека Александр Самойлов. Оба они уверены, что за два десятилетия исправительная система претерпела настолько сильные изменения, что из фабрики смерти превратилась едва ли не в пионерлагерь. «Раньше ведь как было? Заходишь в колонию, стоит зек и орёт в потолок заученный доклад. Сейчас заходишь, а он с тобой общается как с человеком, у него лицо другое совершенно», – говорит Дьяконов.
Пообщаться по-человечески к общественникам в этот раз пришли трое заключённых. Первый, 64-летний Павел Николаевич, отбывает срок за похищение оружия и убийство. Сидит уже давно, осталось два года, по закону имеет право на перевод в колонию-поселение. Но суд ходатайство не принял, оставив его в строгорежимном учреждении. «Там ведь работать много надо, а у вас, Павел Николаевич, здоровье уже не то», – увещевает заключённого начальник колонии. «Я ведь не просто осуждённый, – парирует мужчина, – у меня талант есть. У меня за эти годы накопилось 32 изобретения по быстрой и дешёвой плавке металла и строительству мини-ГЭС. Нам, заключённым, веры нету, они думают, что мы шизу гоним. А я ведь писал: пришлите мне учёного, пусть ознакомится с разработками и скажет, что они хорошие. И вообще, мне на нервы действует, что к моим изобретениям так относятся».
Раздосадованного Павла Николаевича сменяет ещё один любитель «пошевелить мозгами». Юрий Юрьевич признавался злостным нарушителем режима и уже 13 лет отсидел за убийство. Начинает он по-деловому: «Президент страны гарантировал населению всестороннюю помощь и поддержку в развитии научно-исследовательской и изобретательской деятельности. Я обратился к нему с письмом, в котором изложил принцип действия с соответствующими эскизами и кинематической схемой изобретённой мной машины. Я уверенно заявляю, что она двинет вперёд научно-техническую и инженерную мысль страны. Почему бы вам не заковать меня в наручники и не вывезти в политех, чтобы я там смог поговорить со специалистами?» К новаторствам Юрия Юрьевича и Павла Николаевича здесь относятся со скепсисом и лёгкой иронией, но слушают с невозмутимыми лицами. И только когда дверь за ними закрывается, начальник колонии качает головой: «А ведь у меня семьдесят человек таких. Они агрессивными становятся, если кто-то не так смотрит на их изобретения».
Тяжело оказалось общаться с третьим посетителем, который не разговаривает в знак протеста. Нагрузку на себя взяла Альбина, расшифровывая жесты и записи, сделанные заключённым Геннадием Михайловичем мелким почерком на заранее приготовленной бумаге. Как удалось выяснить, в колонии он не работает, но претендует на условно-досрочное освобождение. «На приём к визитёрам приходят многие. Чаще всего задают вопросы об условно-досрочном освобождении. Мы оказываем поддержку, но не всем, а только тем, кто этого заслуживает, у кого есть как можно больше поощрений, мало или нет наказаний. Кроме этого, обязательно нужно работать и соблюдать режим колонии. Без этого на УДО идти нельзя, а если человек горит желанием поскорее выйти из колонии и всё для этого делает, то мы всегда помогаем».
«Они подзащитные, а мы подневольные»
ИК-19 Альбина Хомич посетила впервые. По её словам, учреждение находится в хорошем состоянии. Шесть лет правозащитница работает визитёром в колониях Ангарска, чаще бывает в «двойке» – исправительной колони № 2, начинала с сотрудничества с детским исправительным учреждением. Впервые её туда пригласили как титулованную спортсменку, чтобы она смогла пробудить в детях интерес к здоровому образу жизни. Так и закрутилось, новая работа оказалась Альбине по душе, и вот уже несколько лет она визитёр. «У общества существует подсознательное негативное отношение к колониям, но я могу сказать, что, например, у детского исправительного учреждения в Ангарске великолепная школа, тренажёрный зал просто отличный. Конечно, колония – это не пионерлагерь, но к детям относятся как к детям, а не как к заключённым».
Александр Дьяконов и Александр Самойлов ИК-19 тоже сравнивают с пионерлагерем. «Десять лет назад, когда пришёл Радченко (начальник ГУ ФСИН России по Иркутской области), всё было по-другому. Все считали: ГУЛАГ есть ГУЛАГ, и заключенный должен быть внизу, под каблуком. Испокон веков считалось, что зек – бесправный таракан, которого можно раздавить в любое время. А Радченко заставил всех поверить, что зек тоже человек, он ограничен только в свободе». Вот и приходится работникам системы набираться сил и по-людски относиться даже к тем, кому чуждо всё человеческое. Каждый приспосабливается по-своему. Альбина Хомич привыкла ставить жёсткие барьеры в общении и помогать только тем, кто в этом жизненно нуждается. Недавно, например, она «выбила» безногому заключённому протез. Сергей Бородай утверждает, что ни один педофил не покинет его колонию по УДО: «Один на меня написал жалобу в прокуратуру. Любят они права качать. Пришлось объясняться, я так и сказал: наказывайте меня, но он не выйдет».
принёс кинематическую схему изобретённой машины
Пример из современной практики приводит Александр Самойлов: «Сидят «молоточники», которые беззащитных людей в Академгородке убивали. Жалуются, что желудок у них испортился. К ним приезжали консультанты, сказали, всё у них в порядке, но специальное питание им всё равно пришлось прописать. Люди на улицах их просто растерзали бы, а мы их диетическими макаронами кормим». «Так и получается, – уже на выходе подводит итог начальник ИК-19. – Они – люди подзащитные, а мы – подневольные».
Когда за нами закрылись ворота колонии, все, казалось бы, вздохнули с облегчением. Несмотря на чистоту, порядок, дисциплину и вполне приличный обед, в меню которого значились гуляш и солянка, оставаться не хотелось. Стало понятно, что быть гуманными служащим системы исполнения наказаний удаётся за счёт особого чувства юмора и философского отношения к жизни.
