Эксперты по «особо тяжким»

Эксперты не стремятся к публичности и неохотно соглашаются говорить со СМИ. Говорят, что в их работе много такого, что нельзя разглашать, чтобы своими же словами не учить преступников уходить от ответственности. Даже на карте 2GIS по их адресу «находится» какая-то котельная. Начальник ЭКЦ Александр Журавков о необходимости существования этой разветвлённой и хорошо оснащённой дорогостоящим оборудованием структуры говорит:

– Цель у нас, как и у всех других правоохранительных органов, – охрана общественной безопасности… Мы, как обычные опера, выезжаем на места преступлений. Когда человек вызывает полицию по «02», то дежурный райотдела формирует оперативно-следственную группу. И следователь может запросить на место преступления кого-то из наших узкопрофильных специалистов.

Александр Ильич скромничает: вызывают экспертов ЭКЦ на самые тяжкие преступления против жизни и здоровья человека, против половой неприкосновенности. Это убийства, изнасилования, маньяки, педофилы… Например, когда год назад братья Вокины убили в предместье Рабочее двух сотрудников патрульно-постовой службы, не последнюю роль в их изобличении сыграли эксперты ЭКЦ. 

При дополнительном исследовании места происшествия «химики» центра (так называют экспертов широкого профиля, занимающихся почвоведческой экспертизой, ботаникой, сильнодействующими и ядовитыми веществами, наркотиками, ГСМ, пищевыми продуктами и спиртосодержащими жидкостями, волокнами и продуктами выстрела, исследованием лакокрасочных покрытий, металлов, стекла и прочего) определили цвет машины, на которой скрылись преступники, – уезжая, они сбили изгородь, на которой остался большой фрагмент автомобильной краски с грунтовкой. 

Они же по стёклам от разбитых в момент столкновения габаритных огней определили и предположительную марку машины. «Биологи» центра, работавшие по этому делу, так же смогли выделить ДНК убийц. Это помогло не только позднее изобличить преступников, но и, чуть ранее, отсеять невиновных подозреваемых. 

– У нас нет кабинетных работников – на выезды привлекают всех. Меньше задействованы в полевой работе «химики», у них большая загруженность в лаборатории, но при поступлении запроса от следователей выезжают и они, – объясняет Александр Журавков. – На пожары выезжают наши пожаротехники. Их мало, а вызовов много, так что на месте им сидеть не приходится. Кстати, специалисты у нас универсальные. Три года назад в Усолье-Сибирском подожгли предвыборный штаб, и на пожар ездил один наш пожаротехник. Работая по своей основной специализации, он не только установил очаг возгорания, но и нашёл на пожарище отпечатки пальцев, которые привели к задержанию поджигателей.        

Конечно, описывать повседневный труд экспертов по многочисленным направлениям исследований можно во многих томах долгие годы, но кое-что «Иркутскому репортёру» всё-таки рассказали и показали.

Генотип как доказательство преступления 

– Зовите меня просто Пётр, – скромно представляется начальник базового межрегионального отдела специализированных экспертиз. – География нашей работы – по всей Сибири. Это Иркутск, Иркутская область, Забайкальский край, Республика Бурятия. И ещё – транспортная полиция.

«У нас нет кабинетных работников», – говорит Александр Журавков

– А чем конкретно вы занимаетесь?

– Геноскопической экспертизой… Исследованием ядерного генетического материала… 

Наткнувшись на непонимающий взгляд репортёра, он объясняет:

– Это работа с ДНК из биологических объектов. 

– Каких объектов?

– Биологических. Чтобы было понятнее – человек полностью представлен такими объектами: костные останки, кровь, выделения. Даже в поту человека содержатся эпителиальные клетки, из которых можно выделить его ДНК.  

Работа выглядит так, как её обычно показывают в детективах: на место преступления выезжает генетик, берёт пробы, соскобы, образцы. Возвращается в лабораторию, выделяет ДНК и для начала прогоняет её для сравнения по базам данных – картотеке зарегистрированных преступников, по базе ещё не раскрытых преступлений. 

В 2007 году в Тулуне ушла из дома и пропала без вести школьница К. Через четыре месяца на одной из городских свалок нашли костные останки, обрывки одежды и школьные принадлежности. Из костных фрагментов был выделен геном, который при сравнении с ДНК родителей пропавшей девочки неоспоримо доказал, что останки принадлежат пропавшей школьнице. Более того, на фрагментах одежды были найдены следы биологического материала. Спермы. Выделенную ДНК занесли в базу данных нераскрытых преступлений. 

В этом году эксперты работали на одном расследовании, связанном с разбоем и убийством. Был задержан подозреваемый В., редкостный мерзавец. Когда его генотип прогнали по базе данных нераскрытых преступлений, оказалось, что биологический материал с убийства тулунской школьницы принадлежал именно ему. Пришлось ему колоться уже по новому, ещё более тяжкому эпизоду былых криминальных «подвигов».    

– Сейчас готовится геномная регистрация лиц, находящихся в местах лишения свободы, осуждённых за особо тяжкие преступления, – рассказывает Пётр. – Федеральный закон № 242 был подписан ещё 3 декабря 2008 года, вступил в силу с 1 января 2009 года, но из-за кризиса работы были приостановлены. Сейчас у нас уже закуплено и установлено дорогостоящее оборудование, есть реактивы, во второй половине этого года работы продолжатся в полном объёме. Нужно собрать генетический материал у нескольких десятков тысяч человек только по Иркутской области.

– И когда будет закончена эта работа?

– Эта работа не будет закончена никогда – заключённые ведь прибывают постоянно…

– А как это будет выглядеть на практике? Как в сериалах – ватным тампончиком по слизистой рта?

– Нет, это обычная проба крови. – Пётр показывает сложенную вдвое белую глянцевую картонку размером с половину спичечного коробка – карту для забора крови. Внутри – кружочек обычной промокашки, на который «промокается» капелька крови. – На каждой карте есть бар-код – это идентификационный штрих-код человека, по которому его регистрируют в базе данных. 

Обработать один объект стоит около пяти тысяч рублей. Работа эта не такая быстрая, как показывают в кино. В специальный аппарат, который определяет характеристики ДНК, «загоняют плашки» – две штуки по 89 объектов в каждой. За ночь они анализируются, в течение следующего дня обрабатываются вручную – оцифровываются и помещаются в базу данных.      

Потрогать руками ДНК

Все говорят: анализ ДНК. Помнят из школьного курса биологии, что такое ДНК. Но что это за ерунда? Можно её увидеть или потрогать руками? Поэтому «Иркутский репортёр» настырничает и спрашивает:

– А как на практике выделяется ДНК? Что она собой представляет в итоге?

– Пойдёмте, я вам покажу. – Пётр проходит в лабораторную комнату и достаёт из шкафа обычный цветастый пакет, с которым мы ходим по магазинам. В пакете желтеют кости. Пётр смотрит на сопровождающие ярлычки и объясняет:

– Свод черепа с признаками криминала – вот, пробит в нескольких местах. Скелетированный труп обнаружен в дельте реки Селенги. Точнее не знаю…

– Вы с уликами работаете отстранённо, не зная обстоятельств дела? 

– Нет, наоборот, мы всегда вникаем в обстоятельства, при необходимости можем затребовать само уголовное дело. Кстати, не всегда мы работаем со смывами и пробами с места преступления. Часто бывает, что приходится изымать предметы-носители. Например, сбила машина человека, и если кровь попала на дверцу или на крыло – приходится их отвинчивать и везти в лабораторию. Иногда приходилось вырезать внутреннюю обшивку очень дорогих машин.   

Сложное оборудование позволяет делать геноскопическую экспертизу

Всю аппаратуру в центре устанавливали английские специалисты, и для сотрудников лаборатории это предмет особой гордости: они сообщают, что Англия – лидер в области генетической регистрации, там достаточно перейти дорогу на красный свет – сразу попадаешь в базу данных. До 40% тяжких преступлений там раскрывают благодаря генетикам.  

От биологического объекта берётся образец, содержащий ДНК – выпиливается фрагмент кости, забираются зубы, – весом 2–10 граммов. Они дробятся в костную пыль на шаровой мельнице – в герметичном контейнере металлическими шарами, при вибрации. Пыль потом обрабатывается реактивами – «варится» до двух суток, а затем ДНК выделяют при помощи ядовитого фенола.    

После этого специальными аппаратами устанавливается количество ДНК в пробе и её чистота (на биологических объектах могут присутствовать и ДНК других людей). Нужная ДНК отделяется и размножается до необходимого для работы количества. На выходе получается маленькая капелька розоватого цвета, которая хранится в стрипе – капсуле, размером и формой напоминающей кончик пипетки. 

– Потом на ДНК мы ставим праймеры. Это такие метки. – Пётр задумывается. – Как объяснить? У ДНК есть 16 локусов – это участки, которые у всех людей отличаются, то есть именно эти различия и определяют конкретного человека. На эти отличающиеся участки и ставятся метки-праймеры. Они нужны для того, чтобы, когда пробу помещают в секвенатор – это такой аналог электрофореза, – метки светились определённым цветом под лучом лазера. 

После этого данные оцифровывают и помещают этот проект в компьютерную базу данных. Точность, с которой по ДНК определяют человека, в цифровом измерении не помещается в голове. Приблизительно это выглядит так: вероятность, что существует второй человек с такой же ДНК, возможна, только если бы существовало шесть миллиардов планет Земля.

На прощание «Иркутский репортёр» интересуется:

– Сейчас много говорят о тотальном контроле за человеком, о расставленных повсюду камерах, о вживлённых идентификационных чипах… А как вы сами относитесь к чисто теоретической возможности, что в будущем в базу данных ДНК будут заносить не только особо тяжких преступников, но и вообще всех, поголовно и с рождения?

– Мне мало верится в такое. Но как узкий специалист могу сказать, что это сильно бы облегчило жизнь во многих тяжёлых ситуациях. Сейчас мы берём пробу ДНК у неопознанных трупов. Представьте – нашли в лесу костные останки. Ну, занесли мы ДНК в базу, а что дальше? С чем их сравнивать? То есть это сильно помогло бы при опознании. С другой стороны, я думаю, что нормальному человеку бояться нечего. 

Практика на стороне Петра. По данным центра, каждый год благодаря базе данных базового межрегионального отдела специальных экспертиз и исследований ЭКЦ изобличается 150–200 преступников, проходящих по самым громким, резонансным делам.   

Продолжение следует.