«Снимали здесь планы и всё вынюхивали»

В Слюдянке планировали первым делом устроиться на ночлег, но неожиданно подвернулась подвода, идущая через одно чудное местечко на байкальском берегу, а у Фоменко пол-альбома ещё оставались свободными… 

Кроме иркутян, райский уголок облюбовали ещё трое, по всему видно, местные жители. Но держались они почему-то на расстоянии, а вскоре и вовсе скрылись из виду. Часа через три вернулись, но уже не одни, а в сопровождении нескольких жандармов. 

– Вот эти самые япошки (бородатый мужик ткнул средним пальцем в сторону четырёх старшеклассников-бурят) снимали здесь планы и всё вынюхивали. Даже мотыля в свой сачок засадили!

Жандармский ротмистр, оглядев «шпионов и диверсантов», усмехнулся, но всё же решил отыграть ситуацию до конца – выстроил всех в линейку, обыскал и прочёл вслух обнаруженный у Фоменко документ: «Убедительнейшая просьба оказывать всяческое содействие воспитанникам Иркутской учительской семинарии, отправляющимся на побережье Байкала с целью сбора коллекции трав, минералов и насекомых». Мотыля в том числе, – добавил он от себя, указывая на сачок, уважительно сложил лист по сгибам и возвратил поручику. – Но за сигнал благодарю! – Выразительный взгляд на осведомителей. – Война с японцами кончилась пять лет назад, но на востоке у нас по-прежнему неспокойно, и надобно в оба глаза глядеть. А лучше – в четыре… – Он усмехнулся, хотел что-то добавить ещё, но неожиданно полоснул дождь, и все рванули в укрытие.

К счастью, жандармы прибыли с «транспортом для арестантов», и путешественники быстро добрались до посёлка, а там, пользуясь рекомендацией ротмистра, не без комфорта устроились на ночлег. Через три дня «Байкал» перевёз их на другой берег озера. Капитан, прочитав показанное Фоменко письмо, распорядился «денег с экскурсантов не брать», и поручик в порыве благодарности хотел даже нарисовать «этого бесподобного человека» в полный рост, но обнаружил, что свободных листов не осталось. На обороте одного байкальского вида он сделал небольшой набросок, а в Иркутске доработал, увеличил и, несколько отступив от оригинала, переодел капитана в военную форму.

Неожиданное решение

После того как Фоменко добровольцем побывал на театре военных действий, он самому себе представлялся прежде всего поручиком и только потом уж преподавателем естествознания. От учеников требовал военной выправки и занимался с ними гимнастикой по системе чешских соколов – три раза в неделю и безо всякой доплаты. Но на Байкал вывозить этим летом не планировал, потому что в июне собирался к младшему брату в Петербург. Однако после экзаменов, когда большая часть воспитанников разъехалась, в семинарии остались семнадцать сирот, и Фоменко однажды услыхал, как они жаловались друг другу:

– Теперь всё лето в окошко глядеть…

– В сиропитательном доме Медведниковой завтра уезжают на дачу за Ушаковку. В училище слепых неделю уже как нет никого, то же и в дворянском институте. А у нас в семинарии отродясь никакой дачи не было…

«И вряд ли появится в скором времени», – мысленно подхватил поручик и на другой же день вошёл с докладом к заведующему учительской семинарией. 

Поездка в Петербург таким образом отложилась, но в самый день возвращения с байкальской экскурсии Андрей Александрович Фоменко получил телеграмму, что брат его Константин, студент университета, прибывает скорым поездом. 

А что у вас так скучно, господа?

Он не был в Иркутске три года и, оглядевшись, нашёл обывателей разрозненными и опростившимися. Андрей возражал ему, но, скорее, просто по праву старшинства. А вообще было очень стыдно, когда на «Грозе» после сцены с обмороком Катерины галёрка потянулась к выходу. Служитель стоял в дверях, шёпотом объясняя, что спектакль ещё не закончился, но дородная дама оттолкнула его и в полный голос спросила:

– Да ведь она умерла уже, что ж ещё? 

Косте достало деликатности не вспоминать потом этот случай, но в театр он больше не пошёл. Впрочем, тут была и ещё причина: брат повстречал одноклассников по гимназии, съехавшихся к родителям на вакации. И теперь вместе они решили хлопотать об устройстве в Иркутске студенческой конференции. Иван Сергеевич Фатеев, присяжный поверенный и глава общества помощи учащимся Восточной Сибири, консультировал их и, между прочим, советовал делать акцент на экономику, а не на политику:

– Особенно когда придёте за разрешением к губернатору. Он ведь вспомнит, как пять лет назад разговоры о свободе в образовании вылились в политические волнения. А многие из толковых предложений, выработанных тогда, так и остались нереализованными. Взять хотя бы расширение возможностей совета профессоров или возможность перехода из одного учебного заведения в другое. 

«Младореформаторы», как шутливо окрестил их Андрей, собирались почти ежедневно (то на квартире у Фатеевых, то на квартире у Фоминых), и три недели спустя прорисовался уже план-проспект будущей конференции. Но согласовать его сразу не удалось: губернатор Гран отправился в командировку в дальний уезд. Чтобы не терять время даром, студенты дружно переключились на подготовку благо-творительного вечера – в пользу иркутян, обучающихся в Томске, Петербурге, Казани и Москве. Это отняло три недели, за которые Гран успел не только вернуться, но и уехать снова – на этот раз в Нижнеудинск.

– Так и инспектирует круглый год, не держат его ни тяжёлые наши вёрсты, ни морозы. – Развёл руками старейший из губернских чиновников. – На Ольхоне, как закончился экипажный путь, поехал верхом, но посмотрел-таки всё, что задумал. Да вы не расстраивайтесь, господа, подходите через три дня.

Гран, действительно, возвратился в назначенный срок, но студенческая компания увлеклась полётами на планёрах с Кайской горы. Для этого нужен был сильный ветер, и каждое утро магнитную обсерваторию терроризировали звонками. Хотя было известно, что авиаторы всё равно соберутся, потому что это были солидные господа, во всём неизменно задававшие тон. Публику же составляла исключительно учащаяся молодёжь, и даже на Детской площадке этим летом рассуждали, что «летают нынче на пять саженей над землёй». А Екатерину Исаеву, преподавательницу нагорного училища, коллеги отрядили «понаблюдать за воздействием полётов на детскую психику». 

Уехать, чтобы остаться

В прошлом году, когда Екатерина Кирилловна подготовила очень любопытную выставку ученических работ, Аделаида Эдуардовна Третьякова из общества «Просвещение» поинтересовалась:

– А вы не планируете продолжить своё собственное образование? С такими способностями, как у вас, останавливаться просто грех, я считаю.

– Да ведь поздно уж: я двенадцатый год как учительствую. – Исаева явно смутилась. Но неожиданное предложение очень обрадовало её, и теперь все каникулы она пропадала в обществе «Просвещение». Госпожа Фатеева недавно поручила ей сделать цифровую выборку по иркутским выпускникам последних двух лет – и Екатерина обнаружила много неожиданного. Оказалось, что ни один из оканчивающих духовную семинарию в нынешнем, 1910 году не остаётся работать в епархии: шестеро поступают в Петербургский психоневрологический институт, а остальные – в Казанский сельскохозяйственный. Продолжить образование решили и семь медалисток частной гимназии Григорьевой, а также выпускница, уже имеющая звание учительницы. И в прошлом году большинство иркутских гимназисток уехали в Петербург. Вероятно, они вдохновились примером Наденьки Шепшелевич, ставшей стипендиаткой на математическом отделении Бестужевских женских курсов. 

Среди успешно поступивших Исаева с удивлением обнаружила и одну свою ученицу, из очень слабеньких, и что-то будто щёлкнуло в голове. На другой же день Екатерина Кирилловна встретилась с Третьяковой. У неё оставалось ещё одно, главное сомнение: среднее образование она получила благодаря городской стипендии и почитала обязанностью до конца отрабатывать долг. «Так же хорошо, как и бывший стипендиат Фатеев Иван Сергеевич», – добавила учительница.

– Но Иван Сергеевич окончил не только гимназию, но и университет – и тем самым стал ещё более полезным для города, – улыбнулась Аделаида Эдуардовна.

1 февраля 1912 года в газете «Голос Сибири» появилась заметка: «Бывшая учительница нагорного училища Е.К. Исаева, прослужившая около 15 лет, просит городскую управу о выдаче ей дополнительных 300 рублей к началу будущего учебного года на продолжение образования на Фребелевских педагогических курсах».

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского