«Я положил руку на камень, взял булыжник и трах себе!»

Мундир Василия Жилкина весит три с лишним килограмма: у него пять боевых орденов, в том числе два ордена Красной Звезды и два ордена Отечественной войны I степени, орден Боевого Красного Знамени, медали «За оборону Москвы» и «За взятие Кёнигсберга». Сейчас он – Почётный житель Черемхова. А лет 80 назад его именовали не иначе как «щипач».

«Отец мой был железнодорожным обходчиком, мама – домохозяйка, детей в семье было трое, – рассказывает ветеран. – Шесть мне исполнилось, когда мать привезла меня в Иркутск и отдала в детдом. Голод был, она не могла всех кормить. Я оттуда сбежал, беспризорничал, был мелким воришкой – часы воровал, кошельки. Кстати, я прославился в Иркутске как щипач, – лукаво говорит он. – Так ловко вытаскивал бумажники из кармана, что меня и прозвали: Васька Красюк – лучший щипач. А Красюк – потому что симпатичным парнишкой был. Так и бегал до 14-15 лет». 

Вместе с другом Васька Красюк прокатился по всей стране. Как-то осели они в Самаре, стало скучно, друг позвал обратно в Иркутск. «Под вагонами поездов были такие ящики специальные, они с другом туда и шмыгнули, – вступает в разговор Нелли Иннокентьевна, супруга ветерана. – А ночью Вася вдруг слышит крик – друг выпал из ящика прямо под колёса, так и сгинул». А Красюк подрастал и стал попадаться на своих «подвигах». «В лагерях я в свои 14-15 лет посидел, всё попробовал, – рассказывает он. – В начале 1930-х был такой БАМ-лагерь (БАМ ГУЛАГ ОГПУ. – Авт.), строили мы Байкало-Амурскую магистраль, осталась у меня от него одна память – тяжёлый, адский труд, земляные работы. Я всё думал: как избавиться от этого, что сделать? – Он показывает на палец на руке, видно, что ноготь и кость как будто расплющены. – Я положил руку на камень, взял булыжник и трах себе, трах себе! Разбил палец, и меня освободили от работы. Такой вот аферист был». 

На кисти руки у него бабочка, как говорит сам Василий Александрович – «блатная память». На груди – татуировка красивой девушки, на спине – карты. На руке – Данко, держащий сердце. Татуировки сделал тогда же, в 15-16 лет. Три года отсидел в московской тюрьме, в Бутырках. «Вот там я и образумился, – делается он серьёзным. – Мне мудрые люди сказали: Красюк, пора завязывать! Собрался круг, воры, щипачи, и говорят: «Ты самый молодой, вся жизнь впереди, пора кончать со всей этой воровской жизнью. Я завязал, приехал в Черемхово. Работал художником в кинотеатре «Динамик». В 1938-м меня призвали в армию, служил на границе. Вернулся, начал работать в районной газете «Восход», потом в «Черемховском рабочем». Пока не началась война».

«А фашисты в страхе врассыпную!»

Беспризорное детство, лагеря и война –
Василий Жилкин жизнь прожил нетривиальную

На фронт Василий Жилкин ушёл дивизионным разведчиком. 93-я Восточно-Сибирская стрелковая дивизия, в которой он служил, была одной из 33-х сибирских, что обороняли Москву. «Сибирские дивизии прибыли туда в самый тяжёлый момент – враг уже подошёл к столице вплотную, – рассказывает ветеран. – Нашу дивизию бросили под Подольск. Немцы готовы были Москву захватить и дорогу парадную подготовили, по которой Гитлер должен был заходить! Сибиряки остановили этот «парад», потому что каждый из нас верил, что Москва не будет сдана». 

«А после разведки меня отправили в Днепропетровское Краснознамённое артиллерийское радиотехническое училище, в Томск», – рассказывает ветеран. Курсанты и командиры именно этого училища в июне-августе 1941 года приняли первый удар фашистов. В сентябре 41-го училище передислоцировали в Томск. Судьба и в этот раз благоволила к Ваське Красюку. Полковник по фамилии Павлов прибыл в училище, чтобы отобрать молодняк в 21-ю истребительно-противотанковую артиллерийскую бригаду РГК. Больше всего Павлову по душе были детдомовцы, которые, в отличие от домашних мальчиков, жизнь уже повидали. «Узнали, что я бывший беспризорник, вор-карманник, и сразу забрали», – смеётся ветеран. Так молоденький лейтенант сделал свой первый шаг к геройским подвигам. «Бывало, сяду на полуторку, она тащит орудие, а фашисты в страхе в разные стороны врассыпную!» – хитро улыбается Жилкин, искоса поглядывая, какое впечатление произвёл на штатских.

С 1943 года лейтенант был назначен командиром четвёртой истребительно-противотанковой артбатареи 197-го артполка 21-й артбригады РГК. Его бригада готовилась к боям за освобождение Украины, когда Вася Жилкин, молодой и совсем неопытный командир, прибыл на фронт. «Шефство» над ним взял лейтенант Василий Чумаков, земляк, родом из Слюдянки. Василий Александрович вспоминает: учил Чумаков его всему: где лучше выбрать огневую позицию, как ведёт себя орудие в разных ситуациях. Чумаков до остервенения ненавидел фашистов, никогда не прятался от пуль и разрывов, демонстрируя своё презрение к врагам. Это его и сгубило. Однажды он отказался переждать огонь в окопе и осколок снаряда, разорвавшегося в 10 метрах, убил Чумакова. 

А Васе Жилкину была дорога на Крым. Но сначала его артполку в составе 21-й бригады предстояло биться за Восточную Украину. У села Белогоровка в Луганской области его артбригада отвлекала на себя внимание основных сил немцев. Бойцы форсировали водный рубеж, создавая «имитацию» переправы, а основные войска 4-й Украинской армии ждали, когда немец истощит силы, и с малыми потерями переправились позже севернее Лисичанска. Однако победа эта была дорогой – боевые рубежи «ложной» переправы были усеяны телами погибших. Василий Жилкин после войны ездил туда, хотел найти место, где были расположены позиции родной четвёртой батареи. Но всё оказалось погребено под слоем воды – здесь разлилось водохранилище.

В ноябре 1943 года 51-я армия, в составе которой был артполк Василия Жилкина, пошла на Северную Таврию и Крымский полуостров. Предстояло форсировать «гнилое море» Сиваш. «Моросили дожди. Кирзовые сапоги потяжелели от липкой глины… Обмундирование насквозь промокло, холодно липло к усталому телу», – вспоминает ветеран. Батарее Василия Жилкина приказали вместе со штурмовым пехотным батальоном первыми высадиться на противоположном берегу Сиваша и вступить в бой с немцами, расчистив берег для основных сил 51-й армии. Вела офицеров и солдат женщина. Как сказали в штабе, может быть для успокоения бойцов, дочка того самого крестьянина Ивана Оленчука, который ещё в гражданскую переводил Красную Армию через Сиваш. Понтоны с пятью орудиями батареи толкали боевые расчёты по грудь в ледяной воде. Они ещё не достигли берега, а уже полились немецкие пулемётные очереди, но батарее Жилкина удалось высадиться и закрепиться. А вот судьба проводницы так и осталась неизвестной. В бою о ней забыли, а когда Василий оглянулся назад на Сиваш, тот был тёмен и молчалив. Может, она погибла, а может, ушла назад. Никто не знает. Самому Жилкину пришлось ещё четырежды брести по грудь в ледяной воде – он был начальником колонны по доставке боеприпасов на полуостров. Уже после войны совет ветеранов 51-й армии вручил ветерану медаль «За форсирование Сиваша». 

51-я армия была в числе тех, кто в 1944-м брал Сапун-гору – основное направление на Севастополь. Среди первых, кто взял рубеж, был огневой расчёт Николая Болгарцева из батареи Жилкина, рядом с бойцами шла медсестра батареи Валя Мальцева, родом из Тулуна. Бойцы буквально на руках вносили орудия на гору под страшным огнём. Потом историки посчитали: на один квадратный метр Сапун-горы упало до 500 кг бомб, мин и снарядов. Василий Жилкин много рассказывает о своих товарищах, бравших Севастополь. В его батарее служил 23-летний командир противотанкового орудия Николай Кузнецов, водрузивший над вокзалом Севастополя красный флаг. За этот подвиг он получил орден Красного Знамени, а в 45-м, когда был взят Кёнигсберг, – медаль Золотой Звезды. Для Василия Жилкина хроника, где наши солдаты бросают фашистские штандарты к подножию Мавзолея, почти родная. Он говорит, что точно знает: третий справа во второй шеренге – Николай Кузнецов. О себе Жилкин рассказывает мало, но известно, как он спас своих солдат Тутула Дамоскяна и Саида Уграбаева от прорвавшейся к орудию самоходки. Жилкин поднялся над бруствером огневой и бросил связку гранат прямо под гусеницы «фердинанда». За взятие Севастополя он был награждён орденом Отечественной войны I степени, получил звание комбата и досрочно – погоны старшего лейтенанта. 

«Промажу – и я погиб»

Черемховский ветеран хранит дома в коробке
часы Гитлера

Свою победу он встретил в Кёнигсберге. Правда, о падении города и о том, что за взятие Кёнигсберга он получил орден Боевого Красного Знамени, Жилкин узнал позже, сбежав из госпиталя – в уличном бою его ранило. «В Кишкене, под Кёнигсбергом, у меня случился интересный поединок. – Василий Александрович устраивается в кресле поудобнее, с удовольствием рассказывая знаменитую свою историю. – Получилось так, что я один остался у орудия – расчёт погиб, бой вроде бы окончен. И тут вижу – выползает из-за сарая тяжёлый «Тигр». Немец в танке тоже заметил, что у пушки один человек, и стрелять не стал, решил, меня и гусеницами можно снять. А у меня один снаряд остался. Думаю: «Промажу – и я погиб». Подпустил танк на близкое расстояние, 50-60 метров, нажал на гашетку – выстрел! Вижу, танк вспыхнул, выиграл я этот поединок. Экипаж взяли в плен, я даже и не стал выяснять, куда там их отправили. А тут меня вызывают в штаб – вижу, немец сидит. Мне объясняют: это командир танка, с которым ты вышел на поединок. Он снимает часы с руки и говорит: «Мне в своё время вручил их Гитлер, я их дарю русскому офицеру за мужество и отвагу. Так воевать могут только русские». 

Василий Жилкин достаёт из шкафа коробочку, на которой старательно выведено: «Часы Гитлера». Механизм до сих пор работает, правда, уже что-то стало со стрелками да и циферблат не светится, как раньше. Ремешок тоже пришлось сменить. Знаменитая марка Bulla. Кстати, среди антикваров ходит байка, что именно эту марку носил сам Гитлер. Василий Александрович как-то даже писал Екатерине Андреевой на Первый канал, чтобы та нашла покупателей на исторические часы. Андреева, похоже, письмо прочитала, потому что Жилкину стали звонить покупатели, причём из Швейцарии. «Но мне мудрые люди сказали: Василий Александрович, не продавайте, не надо! Это память вам большая, лучше сохраните её для себя. Я так и сделал», – смеётся ветеран и прячет часы в коробочку. 

«До Берлина я так и не дошёл, нас отправили на восток, – рассказывает он. – Мы брали Харбин, я сам видел, как пленные японцы делали себе харакири». Как раз в последние месяцы второй мировой и получил Жилкин своё самое страшное ранение. «Когда снимок головы Василию Александровичу делали, там прямо видно – две пластины стоят, – рассказывает супруга. – Вообще-то где-то и третья есть, но на снимке врачи не увидели». «Я счастливчик, серьёзных ранений за всю войну не было, а тут взрыв оказался страшный, – вспоминает сам ветеран. – Упал без сознания. А потом, когда очнулся, хирург мне: «Ну, комбат, ты, наверное, родился в белой рубашке». Показал осколок: «Вот если бы он на миллиметр поднялся выше, мы бы с тобой здесь не разговаривали». Он мне череп прикрыл в трёх местах. А вот живу же, 97 лет уже прожил!»

Он вдруг начинает хлопать себя по кителю, с досадой повторяя: «Да что ж такое, запутался в орденах…» Наконец находит скромный нагрудный знак «Гвардия». «Этот знак мне вручал маршал Рокоссовский, – с гордостью говорит Василий Александрович. – Я был на 60-летии Победы в Москве, там мы встречались с сыном Рокоссовского, генерал-лейтенантом. Он когда узнал, что этот знак отец на китель прикрепил, обнял меня, поцеловал». В семье Василия Жилкина воевал ещё один брат из Слюдянки, но он уже ушёл из жизни. «А у меня в семье больше всех наград!» – как мальчишка хвалится Василий Александрович. 

После демобилизации ветеран стал работать в газете «Черемховский рабочий». 

Он написал несколько книг: «Память сердца», «Вахта памяти», «По-следний залп…» – об участии черемховцев в Великой Отечественной войне. Он поднимается и бережно несёт нам ещё одну свою награду со словами: «Коллеги, вам обязательно надо увидеть…». 

– Васенька, да не надо, вот ведь непоседа! – смеётся супруга.

– Чудо ты моё, – улыбается ветеран. – Куда бы я без неё?

– Вот ведь человек, и детдом прошёл, и лагеря, и войну. А слова грубого я от него за время, что живём вместе, не услышала. Вася, да я сама им подам награду твою…

Почётный знак Союза журналистов России. Номер удостоверения – 1144. Выдали, кстати, 4 января 2011 года. Единственный такой в Иркутской области. У ветерана в шкафу тяжеленная рукопись с названием «Дорога – это жизнь». В ней он пишет о себе всё: от того, как шестилеткой попал в детдом, и до того, как брал Кёнигсберг. Два с половиной года писал. Правда, издавать книгу никто не спешит. Отправил он письмо губернатору. «Из культуры приехали, взяли книжку, – рассказывает ветеран, имея в виду, очевидно, региональное министерство культуры. – И отправили в какой-то Дом литераторов или что там такое есть. А оттуда книжку прислали назад – надо переделывать. А что я сейчас смогу переделать? Мне 97 лет, многое стирается из памяти. Тут уж другие редактировать должны, в порядок всё приводить», – машет он рукой. Впрочем, ветеран готов ещё подождать издателей. Лет так восемь. «Здоровье немножко пошаливает, а так я вас жду на своё 105-летие, приезжайте!» – смеётся Василий Жилкин, или Васька Красюк.