Сколько таких замечательных друзей встретилось в моей жизни! К примеру, лет десять назад здесь же, в Калифорнии, оказалась труппа Иркутского драматического театра, о которой я когда-то, давным-давно, много писала. Театр приезжал со спектаклем по пьесе Нелли Матхановой, бывшей сотрудницы нашей газеты, о правдивой истории любви американца и ирутянки. Они звонили мне, но, к сожалению, встретиться тогда не удалось из-за нагрянувшего наводнения. Потом даже велись переговоры о том, чтобы привезти спектакль уже в Монтерей, где я теперь живу, но что-то помешало. Оба эти факта наглядно показали, как прочны и глубоки связи, которые возникают на основе простых и вроде бы случайных, весьма однодневных газетных материалов, да ещё столь отдалённых во времени.

Одним из первых читателей-авторов и героев нашей газеты, с кем я встретилась в Иркутске, был Саул Черняк, выдающийся учёный-металловед, который тогда работал на заводе имени Куйбышева. Ныне уважаемый профессор, крупный специалист, он по-прежнему трудится в Иркутске, создавая сверхвысокие сплавы, материалы новых качеств, так необходимые в народном хозяйстве. А тогда, в сороковые–пятидесятые годы прошлого века, он увлечённо водил меня по заводу, знакомя с людьми, показывая  цеха и лаборатории, новую продукцию.Теперь, говорят, и завода того не стало, но я думаю, что всё это было не зря, всё вплетено в какую-то общую сеть, послужило основанием для чего-то нового, для будущего. Профессор Черняк писал и сам в нашу газету, писали и о нём.Так складывается то, что мы называем связью с читательским активом, это продолжается и по сей день.

В те годы создавался в Иркутске академический научный центр, строились институты, составлялись новые программы по изучению Сибири, приезжали работать крупные учёные из центральных районов России. И все они охотно встречались с нашими журналистами, рассказывали о планах и достижениях, начиная от руководителя Восточнo-Сибирского филиала Академии наук Льва Мелентьева и кончая рядовыми сотрудниками. Среди них постоянным нашим автором, думаю, и до сей поры является бывший тогда очень молодым Саша Кошелев. Он считал своим долгом информировать читателей о больших и малых событиях в жизни всего филиала и, в частности, Института энергетики, в котором работал  сам.

Идея Дубовцева, Евгения Шварц и Нелли Матханова

Большим другом нашей газеты был декан факультета физики Иркутского госуниверситета Иосиф Антонович Парфианович. Он считал своим долгом отчитываться передо мной и через меня перед читателями газеты о проделанной за каждый год работе, как учебной, так и научной.  Всё это увлекало, заинтересовывало, заставляло нас самих расти и учиться. Наш отдел культуры, которым я много лет заведовала, имел широкий профиль: он занимался школами и наукой, литературой и искусством, культурно-просветительской работой да и многим другим.

Время от времени мы получали задание написать очерк о выдающемся рабочем или колхознике, отчёт о крупном событии в жизни города или области. Однажды пришлось совершить поездку на самолёте, мотоцикле, поезде и даже комбайне за одни сутки, а ночью написать очерк размером с газетную полосу о знаменитом тогда комбайнёре Яковлеве. Этот очерк был опубликован буквально на следующий день. Встреча с новым героем состоялась прямо посреди поля, во время работы мастера, который очень удивился, но не растерялся и увлечённо рассказывал об успешной жатве и о хорошем настроении, хотя не покидал штурвала уже несколько дней. Его увлечённость передалась и мне, пришлось потом выступить с отчётом об этой командировке и в телевизионной передаче, на которую пригласили коллеги. Надо сказать, такая совместная работа практиковалась довольно часто. Телевидение тогда только начиналось, и нам, газетчикам, было интересно попробовать свои силы в новом деле.

Особенно тщательно приходилось заниматься театром – обязывали общественные должности председателя секции критиков и заместителя председателя Иркутского отделения Всероссийского общества театральных деятелей. Тогда, кроме прочего, приходилось участвовать в работе комиссии по приёму спектаклей, которые не всегда были приятны участникам комиссии, тем более участникам спектаклей. 

Помню, как впервые наш театр драмы поставил спектакль по пьесе Александра Вампилова «Старший сын» ещё при жизни автора. Наши молодые писатели явились своей стенкой, как они называли себя, когда речь шла о защите товарища. Но, к их удивлению, драться не пришлось. Я сказала Саше, что он драматург от бога, и  сделала лишь несколько мелких замечаний. С тех пор мы с Вампиловым подружились и несколько репетиций работали над спектаклем вместе, отчего постановка становилась всё лучше и лучше.

Многие деятели культуры были нашими друзьями и авторами, часто появлялись в редакции, помогали своими знанями и советами. Писатели Марк Сергеев и Валентин Распутин давали нам отрывки из своих произведений, поэты Елена Жилкина и другие всегда были готовы откликнуться на приглашение выступить в газете. Однажды спросили меня, скоро ли будет в редакции поэт и литературовед, наш постоянный автор Ростислав Смирнов. Я ответила, что не знаю, но если надо, сейчас и придёт. В ту же минуту открылась дверь и на пороге появился Смирнов. На вопрос, почему явился, под общий хохот он ответил: «Да вот  подумал, давно не был, целый месяц, и завернул». Благо тогда ещё редакция находилась в самом центре города, по пути всем.

Художники Виталий Рогаль и Анатолий Алексеев приглашали нас на зональные выставки сибирских художников, где бы они ни проходили: в Красноярске или Новосибирске, Омске или Иркутске. По этим выставкам мы часто ездили с моей старой подругой Ларисой Гайдай, главным редактором литературно-художественных передач Иркутского радиокомитета. Её образованность, культура, журналистское мастерство служили для меня настоящим эталоном. Вместе работать было интереснее и надёжнее. Тематика художественных выставок в то время была в основном производственной. Только так можно было надеяться на успех в официальных кругах. И лишь Байкал оставался темой, достаточно допустимой и свободной во всяких ракурсах. Здесь был возможен всякий подход – эпохальность и лирика, реализм и абстрактность, присутствие на фоне озера-моря образов людей, примет современности или чистый пейзаж, у каждого автора  по-своему прекрасный и своеобразный. Что и говорить, Байкал был и остаётся главным героем и писателей, и художников, и всей нашей прессы, в том числе  «Восточки».

И вот мы с подругой решили однажды посмотреть, каковы же Байкал и его люди вблизи, на самом деле. Мы не раз бывали на его берегах и раньше: в Лимнологическом институте в посёлке Листвянка, у горняков близ железнодорожной станции Слюдянка, у рыбаков в Култуке. Но всё это давно обхоженные места, а ведь где-то Байкал остаётся нетронутым, совсем таким, каким он был сотни и тысячи лет назад. Мы сели на пароход «Комсомолец», единственное судно, совершавшее тогда круизы по этому огромному водоёму, и провели несколько дней в необычном и вполне уникальном плавании. Сейчас там  давно ходит нормальный теплоход с  достойными удобствами и обслуживанием. Тогда же это был почти пиратский корабль, команда которого была пьяна уже при отплытии. Приставали к берегу не так уж часто, зато берега в ту замечательную августовскую пору спокойствия и штиля были необыкновенно красивы и живописны. С утра до вечера и всю ночь мимо нас проплывали то полуостров Святой Нос, то остров Ольхон, то мыс Покойники, то берега Чивыркуйского залива. Совсем необычным своей суровостью и мрачными серовато-зеленоватыми красками  открылся северный Байкал близ города Нижнеангарска. А когда мы добрались до станции Баргузинского заповедника Акша, оставалось только лечь навзничь на высоком берегу и смотреть без конца в синее бездонное небо. Байкал внизу был таким же синим и бездонным, а берега, поросшие старательно охраняемыми здесь деревьями и кустарниками, цветами и каждой былинкой, напоминали необыкновенной красоты ковры, словно раскинутые какими-то великанами.

Тогда ещё не был построен  Байкальский целлюлозно-бумажный комбинат, и нам было невдомёк, какой вред принесёт он озеру и всему Прибайкалью. Мы верили и власти, и науке, и строителям. Ларисе не довелось видеть по-следствия. Я видела, но, как и все, поделать ничего не могла: слишком шаткой остаётся и поныне наша так называемая четвёртая власть. Сейчас Ларисы Гайдай нет в живых, и примите эту часть статьи как знак памяти о ней и напутствие всем, кто знал и любил её. Я думаю, таких в Иркутске ещё много.

Никогда не забуду тех моих товарищей, с которыми вместе трудилась в газете. Некоторых уже нет в живых, как Андрея Ступко, главного редактора газеты, принявшего меня на работу, человека мягкого и порядочного; как старейшей сотрудницы нашего отдела, знавшей всю историю газеты, Евгении Шварц. Иные на пенсии, как Бетти Преловская и Виктория Галкина, другие ещё заняты творчеством подобно Нелли Матхановой, третьи работают спецкорами центральных газет. Но все они получили прочную школу в «Восточно-Сибирской правде» и стали высокопрофессиональными журналистами.

Теперь, говорят, осталось в газете лишь несколько моих бывших коллег, в  том числе Олег Быков в отделе культуры, которого поздравляю с грядущим юбилеем газеты особо. У редакции сейчас новое помещение, слава богу, в центре города. Не то что раньше, когда ездили на троллейбусе за пять километров. Я читаю «Восточку» в Интернете – всё о’кей. Судя по компьютерным картинкам, и в городе появилось много нового, интересного, красивого…

Жизнь продолжается. Желаю «Восточке» успехов и процветания. Больше новых читателей и авторов. И конечно, новых героев, тех самых, о которых мы мечтали  полвека назад.