– Владимир Александрович, строительство второй очереди жилого комплекса «Иннокентьевская слобода» опять стоит, кроме восьмой блок-секции. Мнения по этому поводу разделились кардинально: власти грозят всякими карами, ваши дольщики призывают вас не трогать, а, наоборот, помочь. Пресса, похоже, вообще растерялась, не зная, кого слушать. Что происходит?

– А происходит то, что приходится самому и в одиночку завершать начатое дело, потому что, когда возникают трудности, никому не хочется их делить, особенно тем, кто во власти. Одно дело – вручать ключи с бантиком счастливому новосёлу, и совсем другое – ёжиться под градом колючих вопросов разгневанных дольщиков.

– А с кем начинали проект? 

– Начинали мы, что называется, от имени и по поручению. В тесном сотрудничестве с областными властями. Региональный проект «Доступное жильё», которым мы занимаемся уже несколько лет, является составной частью нацпроекта «Доступное и комфортное жильё – гражданам России». Наша «Иннокентьевская слобода» стала первым, пилотным объектом национального проекта в регионе. Как родилась идея её строительства?

Назрела историческая необходимость решать жилищную проблему в масштабах страны. Правительство предложило: давайте, дерзайте, приступайте к реальным действиям, а мы сверху поможем деньгами федерального бюджета – это был призыв к территориям, к местным властям и населению.

Для реализации нацпроекта были созданы необходимые условия, например, изданы законы, разработаны программы, предложены оптимальные ставки по ипотеке. Можно сказать, впервые в истории правительство изъявило готовность оказать помощь тем, кто проявит инициативу на местах.

– Одной инициативы мало, надо знать, с чего начинать.

– Мы в Иркутске начали абсолютно правильно, жизнь потом это подтвердила. Разработали и ввели понятие доступного жилья, совершенно логичное с точки зрения здравого смысла, потом его приняли и в других регионах тоже. Главный стратегический тезис: жильё нужно предлагать по тем ценам, по которым люди могут купить, а не по которым мы хотим им продать. Это основа, запуск регионального проекта «Доступное жильё» базировался на ней.

– Зачем было сразу браться за такое количество домов? Построили бы один, заселили, потом другой…

– Жильё должно быть доступным по цене обычным людям. Снижение себестоимости при нормальном качестве возможно только при больших объёмах, поэтому требовалось массовое жилищное строительство. Так проект жилого комплекса «Иннокентьевская слобода» стал самым большим в Иркутске: семьсот квартир было заложено одновременно. По оптовым ценам закупили стройматериалы и комплектующие изделия для всей стройки сразу. Наняли большое количество китайских рабочих – квалифицированных, но менее дорогих, чем местные. Начали строить.

– Разве может частное лицо решать задачи такого масштаба?

– Разумеется, подобные проекты являются заботой властей – областной, городской и всех остальных. Их задача – создать такие возможности, чтобы люди могли приобретать себе жильё. В то время наша областная власть отреагировала на идею совершенно правильно, согласившись строить доступное жильё совместно, в результате принятых решений родился проект «Иннокентьевки». Он предназначался для того, чтобы помочь людям решить жилищную проблему цивилизованно и быстро. Задачи заработать не было, но никто и не обещал, что проект должен быть в убыток. 

Решение принималось на уровне губернатора, причём с благословения федеральных властей. Экономика проекта проверялась специалистами Сбербанка, просчитана была досконально каждая цифра. Изначально предполагалось, что проект будет вести стопроцентно дочернее учреждение обладминистрации – Иркутское региональное ипотечное агентство (ОАО «ИРИА»). Была договорённость: для того, чтобы не потерять время и не упустить строительный сезон, мы сами находим строителей, которые возьмутся за это дело, а администрация потом подтянется со своей помощью. 

– Почему частная компания занимается государевым делом, ввязываясь в проект явно в ущерб себе? 

– Сами понимаете, при тогдашних ценах на рынке в 40 тысяч рублей за квадрат, кого-то убедить взяться за этот проект и продавать в итоге квартиры по 25 тысяч рублей было невозможно, поэтому за дело взялось ОАО «Жилстройкорпорация», аффилированное с моей частной компанией. Конечно, в любом новом проекте есть риски. Понятно, что они оценивались, взвешивались все «за» и «против», но было одобрение и обещание содействия руководства Иркутской области, поэтому мы не стали ждать и начали строить. Вся начальная стадия – и проектные работы, и котлован – создавалась на собственные деньги частной компании. Деньги от дольщиков пошли в стройку только в 2008 году.

– Когда затевается строительство двадцати девятиэтажек одновременно, даже начальная стадия вытянет все силы – и финансовые, и моральные…

– Очевидно, что это было временное решение. Должно было подключиться ИРИА, активизироваться областная власть, но после увеличения уставного капитала агентства она передумала. 

– Когда Тишанин вас внезапно, без предупреждения уволил – в конце прибыльно отработанного года, и когда пошли первые деньги населения в «Слободу», это было очень похоже на желание перехватить инициативу и все лавры забрать себе, как и возможные инвестиции. 

– Возможно, так и было. Но через год новый губернатор меня попросил вернуться, так как ИРИА тихо впало в кому и потеряло способность к каким-либо действиям, хотя это можно было предвидеть. Пришлось возрождать разрушенное агентство, превратив его в ОАО «Иркутское региональное жилищное агентство», восстанавливать связи, статус, вырабатывать новые тактику и стратегию работы.

– А что происходило со «Слободой» в это время?

– Беды начались не сразу, последствия ошибок проявлялись постепенно. Наверное, их избежать было невозможно, как в любом новом деле. Мы шли первыми, нарабатывая опыт практикой. В чём-то он оказался печальным. 

Городская власть нам рекомендовала «замечательного» партнёра – «СтройГарант», который задолжал нам свыше 90 миллионов рублей. Этот подрядчик сорвал все графики, не расплатился с субподрядчиками и рабочими, вдобавок ещё и в хищениях стройматериалов оказался замешан. Есть такие подрядчики, которым всё равно, на чём деньги зарабатывать, они не гнушаются наживаться на самых беззащитных – бюджетниках, принёсших в проект последние деньги. 

Все попытки исправить положение успехом не увенчались. В нашем распоряжении только судебная защита, а это дело долгое, поэтому сегодня платим сами за свои ошибки. На простаивающей стройке мы сейчас в совокупности с процентами по кредитам теряем такие деньги, которые нашим дольщикам и не снились. Они-то платят по ипотечным кредитам и в конце пути останутся со своими квартирами. Они вкладывают деньги. А мы теряем – берём новые кредиты, терпим убытки, расплачиваясь по ним, но стойко держим цену квадрата в рамках, установленных Минэкономразвития РФ.

– А что власть? Насколько помнится, все с удовольствием бывали на стройке – и губернатор, и мэр, всех министров и не упомнишь. Они могли чем-то помочь?

– Да, есть такое понятие – административный ресурс. Его обычно ругают, но иногда можно употребить во благо. Власть могла активизировать правоохранителей, чтобы они защитили права наших дольщиков и помогли отстоять наше общее имущество – деньги и стройматериалы. Иски, акты, показания свидетелей – всё было в наличии. Но справедливость торжествовать не торопилась, расследование и судебные процессы буксовали и затягивались. Возможно, потому что главным антигероем в этой истории был «СтройГарант»… Кстати, нас проверяли все подряд – и КСП, и прокуратура, но нарушений закона не нашли. Злоупотреблений не выявлено, вывода денег из стройки не было. 

– С тех пор как на стройке начались проблемы, была постепенно достроена первая очередь, готовится к сдаче восьмая блок-секция из второй очереди. Как развиваются отношения с властью и дольщиками сейчас?

– Дольщики «Иннокентьевской слободы» самые активные в Иркутске. Потому что квартиры покупали на свои кровные. Им нечего стесняться, скрывать доходы, они имеют право требовать во весь голос. Мы изначально консолидировали своих дольщиков. У нас были перерывы в строительстве, но мы всё равно с ними общались и от них не прятались. Что деньги из стройки мы не уводили, они в этом убедились и по существу стали нашими единомышленниками.

Дольщики «Слободы», чьи квартиры во второй очереди, пообещали инициировать отстранение мэра от должности, если он не поможет им. Он понимает, что этого сделать по закону нельзя, но, естественно, раздражается. Это неконструктивно. Ну, давайте уволим Щербакова, закроем стройку и сделаем вид, что ничего не было. Лучше станет? Проблемы не отпадут сами собой, и о нуждах граждан беспокоиться всё равно придётся, для этого власть и существует.

Судебные решения по искам к недобросовестным подрядчикам вынесены в нашу пользу, но взыскание долгов – дело долгое. Под те деньги, которые должны нам вернуться, нужен кредит на достройку сейчас. Власть может помочь гарантиями, разработкой схем кредитования.

Но она по существу сказала: мы ничего не хотим знать про этот проект, а для того, чтобы совсем не иметь к нему никакого отношения, мы тебя уволим. Это будет частный проект, за который мы не отвечаем. Почему-то про то, что мы четыре сотни квартир уже сдали, никто не вспоминает. Четыреста семей всё-таки решили свою жилищную проблему благодаря нам. 

– Получается, что проект «Доступное жильё» в этом городе нужен только одному человеку – Щербакову? Больше желающих нет?

– Могу сказать, что сегодня все старательно забыли и про доступное жильё, и про нацпроект, никто не вспоминает, нужны ли такие проекты области. Для кого придуманы федеральные программы, готовые в любой момент стартовать? Зачем правительство области подписывало с федеральным АИЖК и РУСАЛом соглашение по программе «Стимул», если она до сих пор бездействует?

Депутаты с умным видом рассуждают, нужен ли нам тайшетский проект. После того как уже все документы подписаны и всё организовано, они озадачиваются вопросами, не входящими в их компетенцию. Пусть меня ругают как угодно, но такое соглашение, какое Иркутская область подписала с федералами и РУСАЛом – по многодетным семьям и тайшетскому проекту, в России существует в един-ственном экземпляре, подобный программный документ ни с кем больше не подписан. Мы готовы делать эти проекты, федералы тоже. Но для этого нужно, чтобы наши местные чиновники наконец проснулись – я не могу работать за них.