Специфика Сибири

– В феврале вы получили правительственную награду за создание методологии и  стратегии региональных энергетических программ и их внедрение на территории РФ. Что подразумевает эта разработка? 

– Речь идёт о создании региональных энергетических стратегий, рассматриваемых с разных точек зрения. Все регионы, в том числе Иркутская область, стремятся оценить перспективы развития энергетики. Коллектив четырёх институтов в составе десяти человек, получивших премию, занимался этими вопросами с начала 1990-х годов. Каждый из участников отвечал за свою территорию. Наш институт занимался Восточной Сибирью и Дальним Востоком,  «Газпром промгаз» – Западной Сибирью и европейской частью страны, Институт энергетической стратегии  в Москве – северо-западными территориями. А Институт энергетических исследований РАН  рассматривал межрегиональные аспекты. 

Подход имеет комплексный характер: мы попытались рассмотреть ситуацию с позиции России, федеральных округов и отдельных регионов. Мы исходили из того, что все территории связаны между собой: где-то есть ресурсы, а где-то – спрос на них. На всех уровнях вырабатываются рекомендации по наиболее рациональным направлениям развития энергетики и механизмам, которые позволят это сделать (льготные кредиты, сниженные налоговые ставки и так далее).  Ведь само по себе развитие регионов не произойдёт, нужно подкреплять его экономическими стимулами. Руководствуясь этими рекомендациями, регион смотрит на свою ситуацию. Как правило, там действуют несколько энергокомпаний  и крупных потребителей, у которых свои планы, программы развития. Всё это надо между собой увязать. После чего на уровне субъекта вырабатывается стратегия.  Вот несколько упрощённая идея всей нашей методологии, которая базируется на системе прогнозных и оптимизационных моделей и которая получила соответствующее широкое практическое приложение. В частности, использовалась при разработке стратегии развития энергетики Иркутской области. Всего наша  команда сформулировала рекомендации для 16 регионов (Бурятии, Амурской области, Хабаровского края, Чукотки, Магаданской области и других). 

– В каких направлениях было рекомендовано развиваться регионам Сибири? 

– Рекомендации были специфичны для регионов. Но есть и общее. Например, малая энергетика, которая рассматривалась в двух аспектах. Первый – энергообеспечение изолированных северных районов. Второе  – замена неэффективных котельных  на малые газотурбинные ТЭЦ, которые более эффективны, экономичны и менее экологически опасны. Опыт показал, что даже без специальных экономических стимулов 10–15% новых мощностей можно вводить за счёт малых установок.  Теплоснабжение тоже является общей проблемой для регионов Сибири, поскольку системы теплоснабжения  уже устарели, имеют большие потери и требует модернизации. Надо сказать, эти сложности нашли отражение в  последней Энергетической стратегии России,  где теплоснабжение было выделено в отдельный раздел, за который отвечал наш институт. 

– А можете обозначить специфику Иркутской области? 

– Рекомендации войдут в региональную стратегию развития ТЭК, над которой мы работали последние два года совместно со всеми крупными энергокомпаниями. К сожалению, о её деталях пока говорить рано, поскольку документ не принят и сейчас находится в правительстве Иркутской области.  Когда обсуждение стратегии станет публичным, я не знаю. 

Новые подключения  

– Тем не менее, по вашему мнению, какие проекты, например, в электроэнергетике будут приоритетными для Иркутской области на ближайшие 10–15 лет? 

– У нас появились новые потребители в виде нефтепровода «Восточная Сибирь – Тихий океан», добывающих предприятий, плюс готовятся к освоению новые месторождения. Эти объекты потянули за собой решения по их электроснабжению и строительству сетевой инфраструктуры, которая соединила бы энергосистемы Иркутской области и Якутии. Для обоих субъектов такое сотрудничество было бы выгодным: Республика Саха получила бы возможность наладить энергоснабжение изолированных районов, а Иркутская область – развивать свои северные территории. И если сейчас существует южное направление энергетики (Тайшет – Иркутск – Бурятия и далее по Транссибу),   то в будущем к нему могло бы прибавиться и  северное.  Его опорными точками стали бы Богучаны, Усть-Илимск, Усть-Кут, Катанга (ВСТО). И если оба направления будут связаны, мы получим новый широтный пояс.  Решения по реализации проекта зависят не только от Федеральной сетевой компании, но и от генерирующих компаний, которые планируют вводить новые мощности, к примеру, в Усть-Куте. Что касается генерации, то, на мой взгляд, наиболее важным направлением будет оставаться модернизация действующего оборудования.  

– А существуют некие оценки, насколько изношены энергомощности Иркутской области и какие объекты требуют срочной замены или ремонта? 

Иркутской электроэнергетике удалось сохранить условия для потребителей, но в дальнейшем ценовая политика
будет сильно зависеть от позиции государства, считает Николай Воропай

– Что касается электроэнергетики, то ситуация не выглядит критической. Три четверти мощностей  Иркутской области приходится на ГЭС, а эти объекты имеют свои программы модернизации и систематически обновляются: замена колёс на турбинах и  электрического оборудования на подстанциях.  Вряд ли и в других областях электроэнергетики есть необходимость срочного вмешательства. По теплоснабжению, конечно, ситуация выглядит хуже. Взять, к примеру, тот же Иркутск. Всё теплоснабжение города лежит на Ново-Иркутской ТЭЦ. Пока ничего не случилось, но в сильные морозы теплосети на правый берег работают с повышенной нагрузкой. Нужны резервные источники – котельные или малые газотурбинные ТЭЦ.   В модернизации нуждаются и муниципальные котельные: оборудование старое, котлы дырявые,  нет автоматизации. Хотя в своё время институт разработал автоматизированные котлы, которые наладили механизированную подачу угля (около трёх сотен таких котлов было установлено). 

– На какое топливо Иркутской области стоит сделать ставку в будущем? 

– В основном это, конечно, уголь, но на новых технологиях. К примеру, внутрицикловая газификация угля или топка с кипящим слоем.  Они имеют больший КПД, меньшее экологическое воздействие. Достаточно много технологий, которые были известны и отработаны ещё в 1960-е годы, но их применение затормозилось.  Впрочем, и действующие технологии сжигания не так уж вредны. К слову, в 1990-х годах мы делали оценку, выясняли, кто главный загрязнитель в Иркутской области. Оказалось, что не ТЭЦ, а бытовые домовые печи.  Вот тут  было бы полезнее использовать газ.  В отдельных случаях тоже было бы уместнее вырабатывать электроэнергию на газе. Скажем, шли разговоры о необходимости станции на правом берегу Иркутска. Возить уголь для неё не очень удобно: пришлось бы строить железную дорогу. Логично построить газовую станцию, но это если газ придёт. 

– Некоторые эксперты в последнее время сомневаются, что газификация Иркутской области возможна в ближайшие годы, в частности, из-за цены топлива. Разделяете ли вы эти опасения? 

– Вопрос непростой и в техническом, и в политическом плане. Сейчас все согласны с тем, что газ надо разделять на гелий, этан  и так далее, иначе это деньги на ветер. Но  тема слабо двигается. Дальше разговоров о газохимическом кластере на базе площадки «Саянскхимпласта» речь не идёт. Хотя в правительстве  Иркутской области организована комиссия по газохимии, куда включили и меня. Но уже несколько месяцев прошло – мы ни разу не собирались. 

– Какие решения проблемы децентрализованных потребителей кажутся вам наиболее реалистичными? 

– Изолированные районы – относительно массовое явление. Там мы всегда рекомендовали развивать возобновляемую энергетику и местные виды топлива. По последнему пути пошёл Братский район, имеющий  газовое месторождение локального значения.  Где есть угольные ресурсы, можно их использовать. Но предпочтительнее, конечно, использовать возобновляемые энергоресурсы – ветер, солнце, воду.  То есть строить новые солнечно-ветровые станции, мини-ГЭС. На мой взгляд, это было бы значительно выгоднее, чем завозить топливо. Ветровая энергия тоже весьма перспективна,  стоимость  электроэнергии таких станций быстро  приближается к стоимости от традиционных станций за счёт новых технологий. Правда, нужно понимать, что такие станции потребуют особого оборудования.  Были примеры, когда покупали в Германии ветроагрегаты, ставили на побережье Северного Ледовитого океана, а они не работали, потому что покрывались льдом. Нужно развивать специальные конструкции  для северных территорий.

– Эти варианты подходят скорее для населения. А какие  решения могут помочь новым промышленным потребителям?  

– Крупным потребителям, в любом случае, нужны крупные источники. Их может предложить система, но подстроиться под потребителей зачастую непросто. Стоит вспомнить Тайшетский алюминиевый завод, строительство которого было заявлено в конце прошлого века. И если бы энергетики запланировали мощности под него, то могли бы ошибиться, ведь строительство предприятия всё ещё продолжается. Поэтому потребители могут выйти из положения, создав собственные мощности. Хотя дизельные станции, как на  Вернинском ГОКе (комбинат «Полюс Золота» в Иркутской области. – «ВСП»),  скорее всего, являются временным решением: их использование дорого и нерационально. 

Две крайности 

– По вашему мнению, у Иркутской области есть шансы сохранить статус региона с самыми низкими тарифами и ценами на электроэнергию?  Какие факторы будут определяющими? 

– Пока иркутской электроэнергетике удалось сохранить условия для своих потребителей. Думаю, в дальнейшем ценовая политика сильно будет зависеть от  позиции государства. Реформирование электроэнергетики, казалось бы, завершилось.  Однако сейчас специалисты говорят, что многое пошло не так, как  планировалось.  Полагаю, что к корректировке реформы вскоре будет возврат.  

– Какие изменения стоило бы провести государству в этой части? 

– Мне кажется, электроэнергетика потребует организационных изменений. По оценкам экспертов, в отрасли действуют более 500 генерирующих, сетевых, сбытовых и других компаний. РАО «ЕЭС», которое координировало их деятельность, было ликвидировано, а Минэнерго не смогло полностью перехватить его функции. Всё это существенно снижает эффективность работы электроэнергетики. В частности, большое количество посредников в отрасли повышает конечные цены для потребителей.  В этом плане должна быть нормальная регулирующая роль государства. Идут разговоры о том, что нужна какая-то координирующая структура. «Совет рынка» занимается вопросами рынка, Системный оператор решает оперативные проблемы управления, а организационного регулятора, к сожалению, нет. 

– Вы не считаете такое решение шагом назад? 

– В мире много примеров,  когда усиление роли государства в энергетике было необходимостью. Скажем, в Калифорнии на рубеже 2000-го года были веерные отключения потребителей. Там вернулись к более жёсткому госрегулированию, поскольку разница между ценами на свободном рынке и тарифами для населения стала слишком большой. Из-за несоответствия этих уровней электроснабжающие компании обанкротились и начались веерные отключения. Ещё один характерный пример – Великобритания, где в 1989 году ввели одну модель рынка,  но она привела к сговору компаний, которые согласованно поднимали цены. В результате через 10 лет англичане были вынуждены провести реформирование  отрасли и ужесточить требования к участникам рынка. Думаю, свободный рынок для электроэнергетики –  это крайность, которая вряд ли будет успешно реализована из-за специфики товара и ограниченного числа конкурирующих компаний. Однако жёсткое госрегулирование тоже не может быть эффективным. Золотая середина в этом вопросе для каждого государства и, вероятно, региона своя. Россия её пока ищет и, как показал опыт прошлого года, снова пытается усилить влияние государства, но  уже на новую модель рынка.

– Как вы оцениваете инициативу федеральных властей, которые высказались за объединение региональных сетевых компаний? 

– Мы глубоко не анализировали эту тему. Но, на первый взгляд, это может иметь положительные стороны с точки зрения управления сложным хозяйством.  

– Насколько эффективной вам кажется мера областных властей, которые предоставили льготную налоговую ставку крупным предприятиям в сфере ТЭК, инвестирующим в региональные проекты?  

– Иркутская область остаётся дотационной, хотя у нас работает целый ряд  крупных предприятий. Сниженная налоговая ставка направлена на то, чтобы компании вкладывали деньги в инфраструктуру, увеличивали инвестиционные программы и, как следствие, бюджет получал дополнительные деньги. Полагаю, всё это положительно скажется на повышении надёжности энергоснабжения. Теоретически льгота может привлечь в регион и новые компании, хотя пока оценить эффект такой меры очень сложно.