Помню одно своё давнее впечатление. Пробыв две недели в славном городе Питере, тогда ещё Ленинграде, восторженной, но вконец застывшей от промозглых балтийских ветров туристкой – с погодой в северной столице не повезло, – в самых первых числах сентября летела я в Иркутск. Когда под крылом разлилось до самого горизонта  «зелёное море тайги», оно, в полном соответствии с популярной песней, так и запело в моей душе. Я почувствовала, что это море не только зелёное, но ещё и тёплое. (Наверное, потому, что успела согреться.) В Иркутске же в тот послеобеденный час приземления было не просто тепло – жарко! Ступив с трапа на пригревающий асфальт, я увидела на аэро-дромном поле ремонтников; они работали в майках. Солнце сияло и грело совсем по-летнему. И подумалось, и крикнуть захотелось, да так, чтобы услышали на невских берегах: как хорошо у нас!

И потом, когда перечитывались распутинские строки, например такие: «Туман держался долго, до одиннадцатого часа, пока не нашлась какая-то сила, которая подняла его вверх. Сразу ударило солнце, ещё ядрёное, яркое с лета, и вся местность повеселела, радостно натянулась. Пошёл сентябрь, но осенью ещё и не пахло…» – сразу вспоминалась та радостная встреча с родной землёй. 

Распутин сам рассказал, откуда забили ключи его творчества («Откуда есть-пошли мои книги»). Красота и сила Ангары, язык «баско баявших» сельчан да и сами сельчане-земляки, жившие в военную и послевоенную пору единым миром, в котором находилось место доброте и взаимопомощи. К этому, наверное, стоит добавить и книги, к которым «рано пристрастился» и которые не просто прибавляли знаний, но и воспитывали уважение к культуре своего Отечества. Цикл очерков «Сибирь, Сибирь…» тому свидетельство: их автор, прежде чем взяться за перо, проработал солидную полку исторических и краеведческих изданий, привлекая сведения своих предшественников на затронутую тему. Так и прядётся связующая нить, образуя полотно культуры, о чём теперь помнят далеко не все пишущие. 

А каким было начало? Сегодня вполне очевидно: с самых первых рассказов Распутин заявил себя настоящим художником, тяготеющим к философичности  повествования. Заметить это помогла и наша «Восточка», опубликовав 14 ноября 1964 года рассказ 27-летнего прозаика «Человек с этого света». Героиня рассказа изображена не на фоне природы, а в неразрывной слитности с ней: саянские ветры в старой тофаларке «стучат, как второе сердце», а свою жизнь она рассматривает как кольца дерева, которые «не расширяются, а сужаются», и в конце «в самом их центре ставится просто точка». Её судьба раскрыта в немногих ёмких строках: «Каждую осень она уходила в тайгу, и всё шло по раз навсегда заведённому порядку – на её лице прибавлялись морщины, в горах прибавлялись тропы, в жизни прибавлялись годы… Каждую осень она уходила в тайгу, и осени повторялись, как выстрелы». Свой взгляд у тофаларки-охотницы и на внешний мир: образ вождя она воспринимает в мифологизированной форме, что естественно для неё и её времени. Автор уже хорошо чувствовал границы жанра, не допуская в свой рассказ лишних подробностей и многословной описательности.

Валентин Распутин, 1960-е годы

Невольное внимание обращает на себя соседство рассказа с другими материалами той давней литературной страницы «Восточки» – по ним видны повседневные заботы и творческие устремления писателей-сибиряков. В самом верху заметка Марка Сергеева «По новому руслу». В то время главный редактор альманаха «Ангара», он сообщает о том, что это русло расширяется: с нового, 1965 года альманах становится межобластным – в нём будут публиковаться и читинские писатели. Как подтверждение этому ниже следует стихотворение детского поэта-читинца Георгия Граубина «Мозоль». Слева от распутинского «Человека с этого света» – три стихотворения нашего талантливого земляка Ивана Харабарова: «Пейзаж», «Ночь на Лене» и «Сибирь». Написанные с напором покорителей природы (в духе тех лет), они в то же время переполнены любовью к Сибири, которую поэт видит в образе красавицы, «одетой в меха и золото», согретой впервые «рукой Ермака мятежного» и теперь дождавшейся строителей «светлых зданий» и мартеновских печей на «болотах бесплодных». 

Соседство талантов достойное, хотя во взгляде на преобразование Сибири Распутин уйдёт совсем в другую сторону – до «Прощания с Матёрой» остаётся не так много, двенадцать лет. Тогда же, в 1960-е, литература в наших местах являла новые дарования и усиливала своё течение. 

Всё, что пришло потом – знаменитые повести, заслуженная слава, – утвердило имя Распутина в высоком ряду продолжателей классической традиции русского реализма.   Наступившие 1990-е, обрушившие всё и вся, не изменили пути писателя: он вошёл в это   безвременье вместе со своим народом и вместе с земляками, всё так же правдиво изображая их характеры и нравы.

Новая реальность потребовала прежде всего гражданского мужества и смелости в отстаивании своих убеждений, не совпавших с новым официозом.

Сегодня, оглядываясь на прошедшие десятилетия на стыке веков, с удивлением восклицаешь: как же много сделал для своего края и для всей России в эти тяжелейшие  годы писатель Валентин Распутин! Как успевал он упорно и методично бороться за Байкал, помогать выпуску «Литературного Иркутска», направленного на возрождение православия, поддерживать учителей в их протестах против программ половозрастного воспитания, помогать восстановлению храма на малой родине, из года в год проводить  Дни русской духовности и культуры… И при этом написать «В ту же землю», «Нежданно-негаданно», «Женский разговор», «Избу», «Дочь Ивана, мать Ивана», очерки  «Интеллигенция и патриотизм», «Из глубин в глубины» (к 1000-летию принятия христианства на Руси), «Смысл давнего прошлого» (о религиозном расколе), «Ближний свет издалека» (о Сергии Радонежском), сделать несколько изданий книги «Сибирь, Сибирь…» с дополнением глав, а также выступать на писательских съездах и пленумах, Всемирном Русском Народном Соборе, вести диалоги с журналистом Виктором Кожемяко о текущем моменте с 1993 года и по сию пору.

Мы пока не можем всего этого оценить – вот что ясно.  

Сибирь и сегодня крепко удерживает Валентина Распутина, своего певца и защитника. Каждую весну он приезжает сюда, навещает родные деревенские места и живёт до глубокой осени недалеко от Иркутска, стараясь подольше побыть там, где Байкал отпускает на волю (а теперь точнее будет – в неволю, в каскад неволь) свою дочь Ангару. Отцовская доля Распутина и та оказалась родственной Байкалу. Вот уж поистине полную чашу добра и лиха выпало испить на этих берегах…

Приезд Распутина в Иркутск всегда необходим и многими ожидаем. Здесь родные, здесь  ровесники, привыкшие называть его только по имени, собратья-писатели, которые обязательно спросят: ну как там, в Москве? Они помнят, как с самых 1970-х годов, всякий раз приезжая из командировок в столицу или за рубеж, Распутин непременно выступал перед земляками в больших и малых залах и его рассказ об очередном путешествии превращался в обсуждение самых острых вопросов тогдашней жизни. Это во многом благодаря Распутину в 1980-е годы мы протестовали против трубы промстоков БЦБК в Иркут, примкнули к защитникам северных рек от нависшего над ними поворота, отстаивали старинную деревянную архитектуру Иркутска. Помнится, как он привозил с собой друзей-прозаиков Василия Белова, Владимира Крупина. Как Белов с болью говорил о трагической судьбе русского крестьянства в ХХ веке, а Крупин чередовал серьёзные темы с  побывальщинами и прибаутками, вывезенными из родной Вятки. И не нашлось бы в городе  читателя, который не посчитал бы за счастье попасть на такую встречу. 

Ждут Валентина Григорьевича сегодня и организаторы культурных акций в граде Иркутском. Не проходят без прославленного земляка ни летние Литературные вечера, заведённые издателем Сапроновым, ни осеннее «Сияние России», вызванное им самим, ни Вампиловский театральный фестиваль, что действует на базе Иркутского драмтеатра. Если не участие, то хотя бы присут-ствие, если не присутствие, то слово поддержки, совет. И Распутин помогает, согревая своим сердцем разные наши действа. А что мы? 

Сегодня подготовлена обширная программа, посвящённая его юбилею.   Литературоведы, художники и артисты, иркутские собратья по перу, библиотекари, студенты и школьники – все будут пребывать в мартовские дни в орбите Распутина, все будут говорить о нём. И это хорошо и правильно. Только хотелось бы, чтобы ещё больше говорили книги Распутина,  чтобы обращались к его слову – слову яркого прозаика и мудрого  публициста. 

Здесь, на родине писателя, было бы уместно отзываться на его выступления по самым насущным проблемам нынешнего жития-бытия: говорить о путях России, судьбе сибирских недр, положении на селе, об экологии, образовании, литературе. Распутин не молчал все последние двадцать лет, но был ли он услышан?

Сегодня, как никогда прежде, ответное слово – за читателями Распутина.