Фильм в ответ на приговор

Новосибирский художник Артём Лоскутов попал на гребень общественно-политического движения (без конкретного названия, в широком смысле слова) почти случайно. Он был организатором весёлых уличных карнавалов-«монстраций», прославивших Новосибирск не меньше, чем Октоберфест – Мюнхен. К тому моменту, когда «монстрации» стали брендом города, почти равноценным Академгородку, Лоскутову подбросили пакет с марихуаной. История обвинения и осуждения Лоскутова (он был приговорён к штрафу) говорит о российской правоохранительной системе больше, чем любое длинное исследование: на пакете с наркотиками не было отпечатков пальцев обвиняемого, на смывах с его рук и в крови даже следов запрещённых веществ найти не удалось, а в обвинительном заключении в качестве места распространения марихуаны была указана территория несуществующего в реальности учебного заведения. Когда Иосифа Бродского судили за тунеядство, Анна Ахматова будто бы сказала: «Какую биографию делают нашему рыжему!». Судья и сотрудники милиции, работавшие в поразительном единстве над делом Лоскутова, буквально за руку привели начинающего автора к общественно-политическим проблемам. Сейчас, наверное, жалеют… 

Летом 2011 года Лоскутов и его соратник Дмитрий Марголин сняли фильм «Нефть в обмен на ничего» – исследование проблем современной Сибири, где, как сказано в аннотации, «сосредоточены 85% общероссийских запасов свинца и платины, 80% угля и молибдена, 71% никеля, 69% меди, 44% серебра, 40% золота… добывается 90% российского природного газа и 70% российской нефти», но при этом «сибирские города находятся фактически во взаимной транспортной недоступности». Лоскутов и Марголин, не сказав в кадре ни слова от авторов, сумели собрать в 45-минутном фильме, снимавшемся на пространстве от Томска до Красноярска, мнения множества экспертов. Депутат Государственной Думы Анатолий Локоть (КПРФ), профессор Международной академии архитектуры Александр Ложкин, мэр города Бердска Илья Потапов, координатор Федерации авто-владельцев России Владимир Кириллов, профессор-экономист Владимир Малов – все они в один голос говорят об одном: современная дорожная система сетью в полном смысле слова не является; в Сибири без дорог нет жизни; один рубль, недовложенный в дорожную отрасль в Сибири, означает минус десять рублей в экономике страны. 

От других стран мира, где дорожная сеть была создана ещё в 30–50-е, в худшем случае в 60–70-е годы прошлого века, мы отстали так сильно, что дороги стали сдерживающим фактором для всех отраслей экономики. Железная дорога практически ничего не решает: мало того что перевозки практически монополизированы, так вся Сибирь и Дальний Восток зависят от Транссиба, пропускная способность которого вовсе не беспредельна. На автомобильных дорогах, кстати, по сей день действуют старые советские стандарты, допускающие нагрузку на ось почти в два раза меньше, чем используют современные большегрузные машины. К тому же пропускная способность дорог, построенных по этим ГОСТам, примерно в два раза меньше, чем уже существующий трафик. Никто не удивляется, что на дорогах образуются колеи и зоны повышенной аварийности, где ДТП случаются как минимум ежедневно. Менять ГОСТы, насколько известно, никто пока не собирается. Эксперты единодушны: если страна хочет модернизироваться, то нужно повышать качество человеческого капитала. Для того чтобы повысить образовательный уровень и качество медицинского обслуживания, люди должны иметь возможность быстро добираться в крупные центры из самых небольших населённых пунктов: полтора часа на путь до рабочего места для жителей агломерации, четыре-пять часов на дорогу до ближайшего вуза и крупной клиники для жителя любого населённого пункта. 

Денег на строительство дорожной сети, утверждают герои фильма, должно хватить: 84% российского бюджета формируется за счёт продажи сырья и продукции, произведённой восточнее Урала. Но, констатирует Александр Ложкин, налицо перекос: население Москвы больше населения Новосибирска в 8 раз, а бюджет больше в 40 раз. Сибирякам видится, что должно произойти обновление налогового законодательства, позволяющее оставлять в регионах больше заработанных на их территории средств, чем сейчас – иначе, в свете принятого решения о расширении территории Москвы, страна станет Московией, а Сибирь вскоре перестанет быть российской. Это, заметим, говорят не сторонники маргинальных сепаратистских групп, а учёные, доктора философских и экономических наук, чуждые всякой оппозиционной митинговой риторики. Децентрализация и федерализм – вот два ответа, которые фильм даёт на актуальные вопросы российской политической жизни. 

Первый показ фильма состоялся 1 декабря, то есть за три дня до выборов в Государственную Думу. Тем интереснее сегодня смотреть последние три минуты, в течение которых все события декабря предсказаны почти дословно: власть – на всех уровнях – стала забываться, перестала соизмерять свои действия с реакцией народа, народ ответил на это в доступной ему форме. «Мэр мне говорит, – рассказывает один из героев фильма, – «Вы что, в моём городе ревизорами будете?» Да, будем – и ревизорами, и контролёрами, и судьями. Только это не твой город, а наш!» С такой позицией ожидать проката фильма в кинотеатрах не стоило, но сейчас это и не нужно. С 1 декабря 2011 года состоялись показы фильма в Новосибирске, несколько раз – в Москве, Санкт-Петербурге, Барнауле, Минске, Киеве, Тюмени, Томске, Иркутске, Мурманске, Омске, Стокгольме. С 24 февраля «Нефть в обмен на ничего» выложен в Интернет и доступен сотням тысяч пользователей во всём мире. 

«Газета свободомыслящих людей»

О том, как происходили массовые протесты, кто принимал в них участие и почему они вряд ли  станут действительно всенародными, можно прочитать в возрождённой в очередной раз газете «Воля». Первый номер этого издания увидел свет ещё в 1988 году, когда объединённая редакция московских анархистов и социалистов выпустила скромную восьмистраничную газету в скромном чёрно-белом исполнении. На двадцать четвёртом году существования «Воля» увеличилась в объёме до 24 страниц и стала цветной: отличные иллюстрации московской художницы Виктории Ломаско могли бы украсить любое издание, но редакция «Воли», в которую сейчас входят уже десятки авторов по всей стране, успела ангажировать её первой. 

В 2012 году вышло уже три номера газеты, тираж которых, в принципе, не поддаётся исчислению. Редакция печатает, как положено по федеральному законодательству, чуть менее 1000 экземпляров, чтобы не заморачиваться с регистрацией и прочими бюрократическими чудесами. Но свёрстанный файл в двух вариантах – для чтения на экране компьютера и для распечатки – почти сразу попадает в Интернет, скачивается и дальше тиражируется в зависимости от наличия желания и средств у читателей. Сколько получается в итоге – неизвестно, да и не особенно важно: редакция заинтересована не в получении прибыли, а распространении идей и налаживании связей. Получается вроде бы неплохо, ведь в какой ещё газете можно прочитать социологические исследования «НИИ митингов», интервью с уже упомянутым Лоскутовым, репортажи о митингах в Новосибирске, Иркутске, Санкт-Петербурге, Кирове, Киеве, Нижнем Новгороде и других городах. Причём митинги за честные выборы в этом списке далеко не единственные: пока страна сходила с ума по Чурову, редакция «Воли» вместе с сотнями других людей разных взглядов вышла на шествие памяти адвоката Станислава Маркелова и журналистки Анастасии Бабуровой. Мало кто знает, но в оргкомитетах митингов за честные выборы оказалось довольно много откровенных националистов, а в списке «политзаключённых», переданных даже президенту Дмитрию Медведеву, – активисты ультраправых организаций. 

Впрочем, тема митингов вовсе не стала единственной в свежих номерах «Воли». Профсоюз «Учитель», например, отметился небольшой, но ёмкой статьёй, в которой рассказал малосведущим в этих проблемах гражданам, что новая система оплаты труда, о которой так много говорят, в том числе и в Иркутской области, означает следующее: учителю гарантированы только 70% его заработной платы (базовая часть); вместо работы с детьми учитель должен будет собирать документы, доказывающие его право на получение «стимулирующей» части; администрация школы не скована никакими рамками в процессе награждения любимчиков и давления на неугодных, а в коллективах воцарится атмосфера взаимной неприязни и конкуренции между педагогами. Жертвами новой системы станут наши с вами дети, и это не предположение, а суровая реальность. «Воля» стала одним из первых российских изданий, редакция которого решилась поставить перед своими авторами вопрос: что будет после 5 марта и что нужно делать общественным активистам, чтобы направить действия граждан в полезное для страны русло? Набралось шесть полос ответов, довольно скептических: никакого особенного подъёма самосознания, скорее всего, не будет, но хотя бы часть тех, кто с декабря по февраль выходил на улицы впервые в жизни, продолжит искать ответы на вопросы, поставленные в эти месяцы. Это будет полезно для всех, потому что вчера эти граждане не принимали никакого участия в политической и общественной жизни, а сегодня они внимательно смотрят вокруг и ищут, к кому бы примкнуть. Будет это КПРФ, новая партия Прохорова или «Единая Россия» – неважно, главное, что вокруг всё меньше тех, кто изолировался от проблем страны в частной жизни. 

«Хипстерская правда», она же «оранжевая пресса»

Задолго до того, как словосочетание «оранжевая революция» стало обозначением современной формы поствыборных переворотов в странах с неустоявшейся формой государственного устройства, термином «оранжевые» обозначали политизированных шутников, норовивших из каждого политического события и процесса извлечь всё абсурдное и смешное. Термин появился в Голландии, где оранжевый был цветом королевского дома с XVII века, а в 60-е годы прошлого века появились группы хиппи «Прово» и «Партия гномов». Гномы почему-то больше всего запомнились польскому художнику Вальдемару Фидриху, который в 1983 году, в самый разгар репрессий против оппозиции, начал рисовать гномов на тех стенах зданий, где милиция замазывала лозунги «Солидарности». Фидрих, пародируя известную философскую формулу, шутил, что лозунги оппозиции были тезисом, краска милиции – антитезисом, а гномы – синтезом. Стиль, объединявший пародийные лозунги, рисунки и надписи на стенах, уличные хеппенинги и иронию по отношению и к официальным властям, и к оппозиции, движение «Оранжевой альтернативы» называло «социалистическим сюрреализмом». 

Разумеется, и в Польше, и в СССР, где «оранжевый» юмор пришёлся по вкусу неформалам конца 80-х, шутников такого рода было не слишком много: власть шуток не понимает – сесть на сутки или получить дубинкой по хребту можно в любой момент, а при объявлении военного положения тем более. Польские «оранжевые» тем не менее сумели доказать абсурдность массовых арестов, когда, переодевшись в святых Миколаев (аналог нашего Деда Мороза), добровольно набивались в милицейские машины так, что нельзя было задержать ни одного человека. Советские «оранжевые» не менее успешно пошутили над позднесоветским культом Ленина: они отправляли бронзовый бюст Ленина своему соратнику, который работал в посольстве СССР в Финляндии, тот возвращал посылку обратно, и вот многолюдная толпа шла «встречать Ленина из Финляндии». От них осталось упоминание в справочниках неформальных организаций («Оранжевые бригады Московского народного фронта») и в каталогах альтернативной печати (газета «Оранжевая правда» хоть и выходила небольшим тиражом, но была абсолютно беспристрастна, когда шутила над ЦК КПСС и неформальными бонзами). 

Протестное движение, объявившееся в декабре 2011 года в обеих столицах, подпитывалось и формировалось той прослойкой населения, от которой ещё за пару месяцев до того никто ничего подобного не ожидал – молодыми и сравнительно обеспеченными горожанами, работающими в офисах или даже имеющими собственный бизнес. Несмотря на пережитые страной за последние 20 лет разнообразные катаклизмы, многие всё ещё мыслят в рамках марксистской теории и опасаются потрясений, возникающих по известной схеме: «верхи не могут, низы не хотят; пролетариату нечего терять, кроме своих цепей, приобрести же он может весь мир» – тот факт, что на улицы вышли люди, никогда в жизни не бывшие голодными по-настоящему, удивил даже их самих. Ответом и отчасти попыткой оправдать такое поведение стала газета «Хипстерская правда», от начала и до конца выдержанная в стилистике специфического «оранжевого юмора». Шрифт названия подобран так, чтобы как можно больше походить на шрифт настоящей «Правды», но вместо профиля Ленина в привычном обрамлении знамени и колосьев красуется тот самый птенчик, от которого произведено слово «твиттер». Газета вышла в свет 2 февраля, как раз накануне митинга 4 февраля, и в качестве альтернативы ему предлагала целый список выставок, лекций и концертов, проходивших 4 и 5 февраля в Москве. 

Почти половина первой полосы занята сообщениями из трёх социальных сетей – Твиттера, Фейсбука и Живого журнала, содержание которых не оставляет сомнений: москвичи вовсе не были едины в оценке происходящего: кто-то вполне серьёзно боролся с режимом, а кто-то развлекался. «У меня на кухне раковина протекла, всё в воде. Долой полицейское государство!» – сообщал один пользователь, а второй отвечал ему: «Чтобы полностью опубликовать новую статью Путина (в газете «Ведомости») в Твиттере, пришлось бы написать 277 твитов». Добрая половина сообщений откровенно антимитинговой тональности: «Да, бред какой-то ездить по Москве, тут и так фиг до офиса доедешь», «Ну что, 4 февраля будут провокации или нет? Какие прогнозы, господа? Мирно всё пройдёт или кто-то пойдёт по Садовому, как думаете?» Отклики известных москвичей – от Никиты Джигурды до политолога Михаила Леонтьева – по форме напоминают известные опросы из журнала «Власть» или «Комсомольской правды», но их истинность крайне сомнительна. Леонтьеву, например, приписана фраза: «Мне же пулемёт не выдали – чего мне там делать?!» Судя по сообществам «Хипстерская правда» в Фейсбуке и Живом журнале, первый номер пока остался единственным, но своё место во вполне возможном исследовании «История общественного движения в анекдотах и афоризмах» это издание уже заняло.