Он сказал «Поехали!» и ушёл на дно
«Сибирский энергетик» наблюдал за водолазными работами на Иркутской ГЭС
Внимательный наблюдатель, в поле зрения которого в последние четыре месяца попадал нижний бьеф Иркутской ГЭС, мог заметить два понтона с крановыми установками, пришвартованные вблизи здания станции. Они используются как площадки для водолазов, занимающихся укреплением ряжевой рисбермы – части русла отводящего канала, предохраняющей его дно от размыва. Корреспонденты «Сибирского энергетика» Егор ЩЕРБАКОВ и Николай БРИЛЬ воспользовались шансом и взглянули на их работу вблизи.
Табло на здании управления Иркутской ГЭС показывает минус 23 градуса по Цельсию. А 34 метрами ниже, в нижнем бьефе станции, уже 27 градусов мороза, густой туман скрывает сияющее в ясном небе солнце, и все конструкции покрыты слоем пушистого, ничем не тронутого снега. Дополняют картину два заиндевевших водолазных понтона, пришвартованных по обоим берегам отводящего канала. Несмотря на мороз, работа на них кипит: полным ходом идёт реконструкция рисбермы, говоря простым языком – части русла, предназначенного для его сопряжения с водобоем и предохранения от размыва.
Сила воды
«Когда строили рисберму, немного отошли от проекта», – замечает руководитель группы наблюдений за гидротехническими сооружениями Иркутской ГЭС Александр Капралов, разворачивая чертёж водоотводящего канала в разрезе. Схема крепления дна на всех станциях примерно одинакова. Непосредственно за низовой гранью фундаментной плиты здания ГЭС начинается водобой. Его длина на Иркутской ГЭС составляет 84,6 м, ширина 178,2 м, а толщина железобетонных плит 3,4 м. Он предназначен для гашения энергии потока воды и защищает русло реки от опасных размывов. Насколько разрушительным способен быть поток воды, можно судить по работе водосбросов Саяно-Шушенской ГЭС. «Скажем, на ней водобойный колодец намного массивнее иркутского, ведь там вода падает с такой высоты и с такой колоссальной энергией, что при пропуске более 7500 м3/сек приходилось его ремонтировать, так как в бетонной плите образовывались гигантские каверны , – объясняет Александр Петрович. – Поэтому там и сделали дополнительный подземный водосброс».
За водобойной плитой следует ряжевая рисберма. Она выполнена из деревянных брусьев в виде своеобразных колодцев-ряжей размером два на два метра, заполненных крупным камнем. Длина рисбермы составляет 50 м; учитывая ширину канала в 178,2 м, получается 2226 ряжей. Поверх них выложен деревянный настил, по которому «прокатывается» вода.
Отступление от проекта при строительстве рисбермы заключалось в том, что для крепления бруса вместо ершей – гвоздей с зазубринами – применили гладкие нагели. В результате крепление оказалось несколько слабее, чем было заложено в расчёт, и со временем под влиянием постоянного потока воды брус начало отрывать. «Это чревато тем, что дно канала начинает размывать, и постепенно размыв будет приближаться к самому зданию ГЭС, что может сказаться на его устойчивости», – отвечает Капралов на вопрос корреспондента «Сибирского энергетика» о том, какую опасность таит этот процесс.
Рисберму неоднократно пытались ремонтировать, причём за время существования станции предлагали различные технические решения. «Сначала сооружение укрепляли бетонными блоками и плитами, их устанавливали в те места, где происходил размыв», – отмечает энергетик. Но без должного крепления они не держались. В конце девяностых годов московский институт «Гидропроект» – генеральный проектировщик Иркутской ГЭС – разработал новый проект реконструкции ряжевой рисбермы. Участки рисбермы с наибольшими разрушениями ремонтируются с использованием крепления габионами – металлическими сетками, наполненными камнями, а реконструкция рисбермы по всей площади осуществляется креплением четырёхтонных железобетонных плит. Для того чтобы плиты не сносило потоком воды, их соединяют гибкими связями с анкерными блоками и между собой. Анкерные блоки укрепляются сразу за водобойной плитой. По этой технологии рисберму укрепили напротив шестого, седьмого и восьмого гидроагрегатов Иркутской ГЭС. А в настоящее время водолазы работают на участке напротив третьей машины.
За тиховодной стенкой
Его реконструкция длится уже четыре месяца, рассказывает водолазный специалист ООО «Подводник» Евгений Коршунов. Наш собеседник – человек крайне опытный: на его счету официально числятся погружения общей продолжительностью более 10 тыс. часов. Нехитрый арифметичес-кий подсчёт подсказывает, что это год и два месяца жизни под водой. И то, что он профессионал в своём деле, чувствуется даже во время непринуждённого разговора с журналистом за чашкой чая, происходящего в тёплой каюте водолазного понтона, в которой слышен приглушённый мерный рокот дизельной электростанции.
Кстати, на барже, оборудованной всем необходимым для погружений и водолазных работ, их две: они дублируют друг друга на случай отказа, как системы самолёта. «На безопасности человека мы не экономим, в этом вопросе денег никогда не жалеем», – объясняет Евгений Юрьевич.
О серьёзности такого подхода свидетельствует ещё один факт: специально для работ под линией электропередачи на понтоне смонтировали новую крановую установку, длина которой гарантированно не позволит зацепить высоковольтный провод. Понтон модернизировали на Жигаловском судостроительном заводе, для этого в работах на Иркутской ГЭС взяли паузу на два месяца. И в этом случае получилось дублирование систем во имя безопасности: теперь на нём установлено два крана, синхронный отказ которых крайне маловероятен.
«Мы работаем в строгом соответствии с правилами и действующими положениями», – подчёркивает Коршунов. При этом учитываются и непростые условия: сильное течение, скорость которого составляет около 2 м в секунду. Сибирские реки и без того считаются быстрыми – это может подтвердить каждый из 12 специалистов высочайшего класса, под началом Евгения Юрьевича работавших на разных объектах в Приангарье, Якутии и Забайкалье, – а здесь ещё добавляется водосброс с Иркутской ГЭС. Причём сейчас сбросные расходы на станции установлены на отметке 1400 кубометров в секунду и гидроагрегаты работают далеко не на полную мощность. «Мы считали, что при мощности генератора 63 мегаватта мы ещё можем работать, больше – уже нет, – говорит водолазный специалист. – Мы пытались на 75 мегаватт ходить, и на 80, но это уже не работа, а борьба». Поэтому при реконструкции ряжей на дне выстраивается водолазная стенка из десятитонных бетонных блоков, а погружают человека под воду в так называемой беседке – полуоткрытой металлической конструкции.
115 килограммов на трёх болтах
После этого рассказа мы выходим на палубу, где начальник участка Илья Ибрагимов надевает гидрокостюм. Точнее, его облачают в, как говорят знатоки, трёхболтовое водолазное снаряжение, со всеми грузами и прочим оборудованием весящее 115 кг. По сути дела это классический водолазный костюм, прототип которого флотский механик Гаузен из Кронштадта разработал ещё в 1829 году. «Фактически после небольшой модернизации это снаряжение используется по сей день, – рассказывает Коршунов. – Оно является самым надёжным, особенно в наших сибирских условиях, где холодная вода и сильное течение». Модернизация, проведённая в пятидесятые годы, заключалась в том, что к медному шлему УВС-50 добавили рым подвеса и гнездо для телефона-микрофона, а также объединили вводы для воздуховода и телефона, после чего в его названии появился индекс «м». Тяжёлые – каждый по 12 кг – ботинки с металлическими носками остались без изменений, равно как и водонепроницаемая рубаха.
Несмотря на 27-градусный мороз, гидрокостюм на Ибрагимова надевают без лишней спешки, и он даже улыбается фотографу, запечатлевающему процесс. «Мы используем водолазное бельё из чистой верблюжьей шерсти, – объясняет его начальник. – Обычно надеваем два комплекта: двое, а то и трое рейтуз, два свитера, две пары носков, меховые гольфы и чулки». Это добавляет ещё 9 кг к общему весу водолазного снаряжения. С другой стороны, именно это позволяет работать при температуре воды в 3-4 градуса. И в тех условиях, в которых трудятся водолазы на Иркутской ГЭС, замены пусть и тяжёлому, но надёжному и проверенному десятилетиями эксплуатации, универсальному водолазному снаряжению попросту нет. «У нас есть другие гидрокостюмы, но работы в них разрешены только при температуре воздуха до минус 20 градусов», – добавляет Евгений Юрьевич. А для «трёхболтовки» ограничение составляет 30 градусов по Цельсию ниже нуля при отсутствии ветра.
Продолжительность работ под водой может достигать восьми часов. Однако продуктивно работать вблизи здания Иркутской ГЭС можно три-четыре часа – сильное течение выматывает водолаза. Работает, кстати, он в одиночку, а на понтоне за ним постоянно следят. В небольшой рубке, где находится воздухораспределительный щит, всё время дежурят два человека – страхующий и обеспечивающий водолазы, – в ней также может располагаться руководитель работ. Связь с тем, кто находится под водой, поддерживают с помощью специального телефона. На случай нештатной ситуации водолаз всегда готов к спуску в течение пяти минут, впрочем, воздуха в шлеме хватит на семь минут. «Ещё существует аварийный запас воздуха, который в баллонах вешают на спину, но он используется на глубинах более 12 метров», – поясняет Коршунов. В отводящем канале Иркутской ГЭС глубина составляет всего 8 м, но, скажем, в верхнем бьефе работать приходится на отметках до 45 м. В этом случае водолаз выходит из воды ступенчато, поскольку порог, при котором нет опасности наступления кессонной болезни, составляет 12 м.
Свой закон Архимеда
Подчеркнём, что бригада, которую возглавляет Евгений Юрьевич, все требования, касающиеся безопасности и технологии водолазных работ, соблюдает неукоснительно. Что и неудивительно, ведь коллектив «Подводника» состоит из опытных профессионалов, долгое время проработавших на энергетических объектах. Многие из них сначала трудились в специализированном подразделении Иркутской ГЭС, затем в управлении строительно-монтажных работ «Иркутскэнерго», ЗАО «Иркутскэнергострой» и, наконец, 12 лет назад организовали собственное предприятие. «Если взять «Иркутскэнерго», то мы работаем и на гидротехнических сооружениях Ново-Иркутской ТЭЦ и ТЭЦ-9, «десятке», одиннадцатой и двенадцатой ТЭЦ», – отмечает Коршунов. Кроме того, на счету его специалистов реконструкция железнодорожных мостов через Иркут, Китой и Бирюсу, строительство слива уникальной конструкции в Якутии. Так что работы сотрудникам «Подводника» хватает, а времени на дайвинг в свободное от неё время – нет. «Мы бесплатно под воду не ходим, это ведь профессия, – шутливо заключает Евгений Юрьевич. – Любое тело, погружённое в воду, за это должно получить определённую плату».
