«Почему без критики вернулись?..»
От сотрудников сельхозотдела «Восточки» всегда ждали острых публикаций
Не хотелось бы, чтобы этот факт воспринимался в духе сложившихся представлений о том, что в советское время нас карали за критику. Я помню другое: инициатива поощрялась, серьёзные аналитические, объективные статьи высоко ценились. И на местах, и в обкоме партии серьёзно реагировали на публикации газеты.
Вспоминаю, как старшие коллеги с упоением рассказывали про Колю Худугуева из «Восточки». Узнал про неблагополучные дела в совхозе «Байтогский» Эхирит-Булагатского района и стал наведываться туда. Заходил якобы в бухгалтерию и командовал: «Ключи от сейфа – на стол!» Написал несколько критических статей, после чего директора Данильченко Александра Прокопьевича сняли с работы. Позднее я пересказал ту историю самому Худугуеву, и тот немало изумился. Мол, не требовал никогда «Ключи – на стол!». Просил годовые отчёты совхоза, знакомился с финансовыми планами и на основании этих материалов подготовил статью. А директора совхоза действительно сняли, но это решение на бюро обкома партии принималось.
Позднее Александр Прокопьевич возглавил самое трудное хозяйство Иркутского района – совхоз «Гороховский» – и постепенно стал выводить его из тупика. Росла урожайность, повышались надои, за успехи хозяйство получило даже переходящее Красное знамя. Но тут заместитель редактора Владимир Ходий написал острую статью «Злая трава». Данильченко опять был снят с директорского поста. То есть журналисты «Восточки» дважды снимали с работы одного и того же директора. Вот и говори теперь о том, что нам не давали критиковать.
Скажу больше: редактор газеты Валерий Павлович Никольский всегда отчитывал приехавших из командировок сотрудников, если те не имели в блокнотах материалов для критических статей.
– Почему без критики вернулись? Что там делали?! Водку пили в командировке?! – возмущался Валерий Павлович.
Высказывала недовольство на летучках и предшественница Никольского – наш знаменитый редактор Елена Ивановна Яковлева, требовавшая острых постановочных статей. Конечно, критика нужна была не для того, чтобы пощекотать нервы читателю. Мало того, что на местах и без того тяжело воспринимали обнародованные факты бесхозяйственности, так мы ещё посылали официальные напоминания: «Просим в двадцатидневный срок сообщить об устранении недостатков, названных в публикации». Это касалось оперативных критических материалов. Были среди них и очень основательные. Глубокие статьи критического плана готовил заведующий партотделом Юрий Подскочин. После публикации он обычно приговаривал: «Если будут возражать, я ещё выдам – у меня в блокноте остались серьёзные факты».
«Давай расстанемся по-доброму»
Если говорить о взаимоотношениях партийной власти и печати, то мы, грех жаловаться, чувствовали некоторую защиту, хотя она и не была публичной. Вот лишь один эпизод.
Почти до середины 1980-х годов Качугским райкомом КПСС руководил Николай Фёдорович Галкин – человек честнейший, принципиальный, открытый. Когда я приезжал в Качуг в командировку, то после полуторачасовой беседы Николай Фёдорович вызывал кого-нибудь из помощников и говорил: «Дайте Пруцкову машину, куда скажет – туда и везите, что попросит показать – то и покажите. Сопровождающие нужны?» Если я ехал в знакомое хозяйство к знакомому директору, то от сопровождения обычно отказывался. Вот таким открытым был первый секретарь райкома партии. Но имел Николай Фёдорович одну особенность: совершенно не переносил спиртное. А тут, как назло, после ухода на пенсию редактора районной газеты, очень славного человека фронтовика Боченкова, на его пост заступил Н.В. Тот, в противоположность партийному лидеру, был как раз любитель выпить, хотя и про работу не забывал. Галкин его воспитывал-воспитывал и как-то, не выдержав, сказал: «Послушай, Николай, мне уже надоели твои художества. Давай по-доброму расстанемся. Иди сейчас к главному врачу и проси справку о том, что плохо себя чувствуешь, часто болеешь, – и мы освободим тебя от должности редактора. Я уже договорился с медиками».
Такой хитроумный план понадобился потому, что новые редакторы назначались, а старые освобождались на заседаниях бюро обкома КПСС. Поэтому, чтобы не было лишнего шума, Галкин и решил воспользоваться услугами районных врачей. Незадачливому редактору ничего не оставалось, как принять предложение. Справку от врача он получил, передал в орготдел райкома, оттуда она спецпочтой поступила в областной комитет КПСС.
И вдруг накануне заседания бюро из обкома раздаётся звонок:
– Вы хоть сами читаете, что сюда направляете?! – с раздражением спрашивал заведующий отделом пропаганды Пётр Московских. – Тут чёрным по белому написано: «Н.В. страдает хроническим алкоголизмом. В связи с этим его пребывание на должности редактора нецелесообразно».
Благодаря бдительности Московских документ так и не был оглашён на бюро обкома. Это помогло Н.В. через несколько лет возглавить другую районную газету.
«Вы читали эту статью?»
Были и более сложные ситуации. Как-то принял участие в серьёзном рабочем совещании управления «Братскгэсстроя» наш собкор Леонид Даниленко. Как правило, на таких деловых мероприятиях внимание акцентируется на недостатках, просчётах, критикуются руководители, их допустившие. И нам, журналистам «Восточки», не просто был открыт доступ на эти собрания – нас обязывали бывать на них и давать соответствующие материалы. Леонид Игнатьевич всё внимательно выслушал, заручился документами и потом выдал в газету большой материал, изобилующий статистикой. Рассказав о многочисленных недостатках, которые узнал на совещании, автор завершил свою статью словами: «Управление «Братскгэсстрой» не выполняет решений ХХV съезда КПСС». Утром первый секретарь обкома КПСС Николай Васильевич Банников вызвал двух заведующих отделами – пропаганды и строительства.
– Вы читали эту статью? Я считаю её аполитичной.
Вскоре в редакции состоялось партийное собрание. Выступал секретарь обкома КПСС Евстафий Никитич Антипин. Говорил жёстко, только что за грудки никого не тряс. По окончании почти часового заседания, когда все поднялись и стали в мрачной тишине выходить из зала, Василий Мединский вдруг спросил:
– Ну, ты всё понял, Леонид Игнатьевич, или нет?
Все рассмеялись. Напряжение спало. Леонид Игнатьевич не получил тогда выговора. Обошлось. Всё-таки это был честный журналист, порядочный человек, который объективно освещал многие процессы, к тому же ещё и фронтовик. Я хочу сказать, что какими бы хорошими мы ни были, но жить и творить нам приходилось «в этой буче, боевой, кипучей». И на нас большое влияние оказывал дух той жизни, идеи того времени.
Из Усть-Илимска пришёл к нам сразу на должность заведующего отделом строительства Николай Волков. Строитель (строил Шелехов и ИркАЗ), журналист, редактор усть-илимской районной газеты. Быстро освоился в «Восточке». А через несколько лет в отделе пропаганды обкома КПСС ему предложили возглавить газету в Заларях. «Да вы что, смеётесь, что ли?» – только и сказал им в ответ Николай Тихонович и сам рассмеялся. Завотделом обкома Московских после этого с сожалением говорил: «Какой он всё-таки несерьёзный человек!»
А вообще-то отдел пропаганды Иркутского обкома КПСС и его сектор печати, на мой взгляд, оберегали нас, обычно из-за наших проступков и «шалостей» шума не поднимали. Всякое ведь бывало. Кто-то с милиционерами поругается, кто-то в медвытрезвитель «заедет» или в гостинице устроит чересчур шумную встречу с друзьями. И по каждому такому случаю сообщать по инстанции?
И тринадцать бандитов
После того как сняли с должности редактора газеты «Ангарские огни» Александра Федина, районку возглавил бывший сотрудник сельхозотдела «Восточки» писатель-фронтовик Владимир Козловский. Был он человеком заметным, уважаемым среди аграрников, компанейским. Но фронтовая жизнь наложила на него свой отпечаток. До трёх дня редактор работал в напряжённом режиме. Оттиски газеты всегда привозили в редакцию, и он внимательно прочитывал все материалы своих сотрудников. После завершения этой работы мы всей толпой валили к Козловскому в гости.
Всё бы ничего, но как-то мы обнаружили в материале, присланном из ТАСС, жуткую опечатку. В то время шла острая предвыборная кампания в США, и в районной газете прошла такая фраза (цитирую по памяти): «На пост президента претендуют Никсон и ещё тринадцать бандитов». Телеграфное агентство Советского Союза ну никак не могло сделать столь провокационное заявление. Откуда же оно появилось в таком изложении? Оказывается, Козловский не вычитывал материалы ТАСС: считал, что его информации должны быть безупречными. И вот случилось такое.
Много шума и домыслов было по поводу опечатки в заголовке статьи, посвящённой юбилею Ленина, в многотиражной газете «Иркутск». В заголовок была внесена фраза Бердяева о «неуёмной энергии» вождя. И в слове «неуёмная» исчезла вдруг буква «ё». Всё бы могло обойтись внутренним обсуждением, но на партийной конференции к первому секретарю обкома Николаю Банникову обратился ветеран партии со словами возмущения. Посмотрите, мол, что у вас пишут! Вот тут-то и закрутилось. За выпуск газеты отвечал бригадир печатников, его уволили. Впрочем, ошибку можно было объяснить просто, если вспомнить, в каком состоянии находилась ночная смена в печатном цехе…
«Ах, ты ещё и Мединский!»
– Гена! Да не так всё было! – вскричал Вася Мединский. – Не так! Если не торопишься, я всё по порядку расскажу.
Я никуда не торопился. Как-никак отпускник, в свой родной Мичуринск приехал отдыхать, а Вася Мединский, мой бывший коллега, проживает теперь в этом городе, по месту жительства своей супруги.
Кто такой Василий Григорьевич Мединский? О-о, в 1970–1980-е годы это была известная личность. Работал собкором «Восточно-Сибирской правды» по Зиме и Зиминскому
району. Часто приезжал в Иркутск. Врывался в кабинеты сельхозотдела редакции как шторм. Где? Что? Почему ничего не знаете?! Хватал трубку телефона. «Приёмная? Соедините меня с Сахаровым! Нет его?» Набирал новый номер: «Мне Галкина! Хочу с вами встретиться». Это уже областной комитет народного контроля. Иногда выходил на прокуратуру. Его энергии хватило бы на троих. Но писал небрежно, как, впрочем, и некоторые другие собкоры. «Если что, ты там, Гена, подправь. Заголовок можешь изменить», – вот и сидел я, «вычищая» ненужные эмоции.
Васю нередко подводила его торопливость. Как-то на доске объявлений редакции появилась телеграмма Героя Советского Союза адмирала В.Н. Алексеева примерно такого содержания: «Интервью со мной, подготовленное Мединским, считать недействительным». Адмирал В.Н. Алексеев – сын видного большевика-ленинца, в царское время отбывавшего ссылку в Иркутской губернии, в селе Кимильтей. Там и родился будущий флотоводец. Воевал. После войны выполнял сложные дипломатические поручения советского правительства. Не забывал свою малую родину, переписывался со школьниками из Кимильтея. Очевидно, наш коллега кратко переговорил с адмиралом по телефону, быстро приготовил материал и отправил собеседнику. Итог известен.
Однако доводилось Мединскому «гореть» и не по своей вине – просто время было такое. Допустим, в газете прошла его информация о том, что под мостом через Оку (река, на которой стоит Зима) нашли неразорвавшийся снаряд времён Великой Отечественной войны. Через неделю редактор Никольский получает «оплеуху» от секретаря обкома:
– Почему поставили такую информацию!? Вы понимаете, что она означает? Она означает, что во время войны где-то поблизости находился завод по изготовлению снарядов!
Но, несмотря на различные казусы, редакция ценила Василия Григорьевича. А для нас, сотрудников, он был, что называется, свой в доску. Как-то поехал в отпуск к себе на родину, в Молдавию, и через неделю редакция получает две посылки с вкуснейшими яблоками.
Вася по характеру был в те годы нетерпелив и неуёмен. О том свидетельствует эпизод, который я и напомнил Мединскому во время нашей встречи в Мичуринске. И вот что он мне рассказал.
– Дело было так. Прошло совещание собкоров. Нас тогда часто собирали: читали лекции, разбирали наши материалы. Иногда перед нами выступали областные руководители. Посидели мы после той встречи, и поехал я провожать Сашу Щёголева, нашего собкора по Ангарску. Или он меня решил проводить – точно уже не помню. Вышли из вагона поезда в тамбур, разговариваем. А народ ходит и ходит. Мне это надоело. Ну совсем не дают поговорить! Не выдержал я и какому-то мужичку, что от-
крывал дверь, как крикну:
– Да прекратите вы ходить!
– А ты кто такой?!
– Нет, это ты кто такой?! Шатаешься.
– Ваши документы! – Это он ко мне.
– Сначала вы покажите.
Тут он вытаскивает красные корочки:
– Я начальник транспортной милиции Мамедов. Ваши документы.
Делать нечего, подаю.
– Ах, ты ещё и Мединский! Пошли.
Проходим один вагон, второй. Начинаю беспокоиться:
– Куда меня ведёте?
– Здесь я задаю вопросы.
Наконец заходим в вагон-ресторан. Садимся.
– Девочки! Нас вне очереди. Коньяк, водку и шампанское! Всё за его счёт. – И на меня показывает. – Ну, давай рассказывай, Василий Григорьевич.
Разговорились. Мировой мужик оказался этот Мамедов! Мы подружились. Он часто мне помогал. Чуть что – я звоню, спрашиваю, консультируюсь.
С Василием происходило немало подобных историй. Однажды после очередного совещания собкоров Мединский начал в час ночи обзванивать крупные города. Тогда не существовало автоматического набора, и потому надо было связываться с телефонистками междугородной станции, называть город, номер. Василий Григорьевич стал требовать связать его со Львовом, Москвой, Ленинградом и другими городами. Телефонистки возмутились, утром написали жалобу в обком КПСС. Редакторат к тому времени изрядно устал от Васиных художеств. Тут ещё сверху, говорят, стали требовать принятия мер. В конце концов пришлось газете расстаться с энергичным собкором.
«Прошу принять меры»
Многие сотрудники газеты через себя пропускали всё, о чём писали. Иной раз «заболеешь» темой, ночью проснёшься – и шлифуешь фразы, ищешь другой поворот, заново переписываешь всю статью. Это только в кино: светские приёмы, интервью с высокопоставленными лицами, умные вопросы. В жизни всё прозаичнее. Про нашего брата можно было бы сказать словами поэта: «Чернорабочий я, не белоручка, и напролом шёл к истине».
Как-то корреспондент сельхозотдела «Восточки» Витя Коваленко отправился в командировку в Жигаловский район. Решил посмотреть ход посевных работ в колхозе имени Ильича. Добираться до хозяйства было непросто: следовало переехать через реку на пароме или лодке. Бригадир из Грузновки Николай Исаков встретил журналиста неласково. В ответ на упрёки по поводу того, что сев идёт медленно, бригадир начал раздражаться. Слово за слово, и не выдержал Николай Фёдорович – послал въедливого журналюгу по известному адресу. Непечатному.
Витя обиделся. Вернувшись в Жигалово, зашёл в райотдел милиции и написал заявление. На следующий день к бригадиру явились двое милиционеров:
– Поехали в Жигалово.
– Что я там потерял?
– Будешь улицы подметать пятнадцать суток.
Ту историю с обидой рассказывали мне оба её участника, мои лучшие друзья – лауреат Всесоюзной премии Союза журналистов СССР Виктор Коваленко и замечательный крестьянский вожак Николай Исаков, который в дальнейшем возглавил колхоз имени Куйбышева и сделал его лучшим во всей Ленской долине.
Что ж, бывает и такое.
