«Отмечено, что  по сравнению с 2004 годом зафиксировано значительное снижение по всем загрязняющим веществам, содержащимся в сточных водах БЦБК, – говорится в сообщении. – Например, по взвешенным веществам снижение со 100,1 тонны до 59,63. По лигнину сульфатному – с 229 тонн до 99,37. По хлоридам – с 3139 тонн до 858,35. В три раза уменьшился сброс сточных вод – с 44,4 млн. м3 до 14,35 млн. м3».

«Красота!» – с удивлением воскликнет всякий прочитавший это. Но только в том случае, если ему не придёт в голову самому ознакомиться с обсуждаемым докладом и проанализировать прочитанное. А там, в официальном государственном документе, чёрным по белому предупреждение:  «При сравнении количества произведённой продукции, а также выбросов, сбросов, отходов Байкальского ЦБК за 2010-й и предыдущие годы необходимо учитывать, что в 2010 году предприятие осуществляло производство продукции с мая и лишь на части своих мощностей». Или, если сказать проще, в десятом году предприятие работало мало, значит, и загрязнений будет пропорционально меньше.

Не знаю, почему технический совет БЦБК взял для сравнения именно 2004 год, но это не важно, поскольку прямое сравнение абсолютных цифр десятого года с любым предыдущим не может быть корректным. После известного полуторагодового простоя по вине собственников комбинат возобновил работу в условиях разомкнутой системы водоснабжения не с января, а с 24 мая, запустив только один поток из двух, да и то лишь на половину его проектной мощности в связи с крайней изношенностью используемого оборудования. В итоге если в 2004 году на комбинате было произведено 165 822 тонны товарной целлюлозы, то в 2010-м только 29 065, что в 5,7 раза меньше. Значит, и загрязнений должно быть почти в 6 раз меньше. Но – не получается. В действительности ситуация стала многократно хуже, так как  удельное содержание загрязняющих веществ в очищенных стоках существенно увеличилось. В пересчёте на каждую произведённую тонну целлюлозы, взвешенных веществ, к примеру, в 2010 году стало в три с лишним раза (!) больше, чем было в 2004-м. 

При этом эксперты сделали вывод, что химический состав стоков БЦБК близок к комплексу веществ, образующихся в процессе естественного разрушения древесины, продолжает радоваться, судя по тексту сообщения,  технический совет, увидев красивое слово «естественного». Только радоваться-то отнюдь нечему. Вода (тем более байкальская) и древесина – суть вещи разные. Настолько разные, что ещё в прошлом веке при живом СССР на всей территории нашей необъятной страны был запрещён сплав древесины по рекам и озёрам, включая, конечно же, Байкал. Учёные доказали, что «процесс естественного разрушения древесины» отравляет воду.

«А уровни содержания в его стоках некоторых химических компонентов сопоставимы с их содержанием в природных пресных водах», – продолжают ссылаться авторы заметки на Государственный доклад, чтобы убедить посетителей сайта в экологической безвредности своего предприятия. 

Важное уточнение «некоторых» (а не всех и даже не большинства химических компонентов) их не смутило. Фраза про сопоставимость стоков с природными водами мне показалась не очень понятной, поскольку в каждом водоёме своя природная вода со своим химическим составом. А в Байкале – тем более. Именно уникальная природная чистота байкальской воды и подтолкнула наших отцов к строительству на берегу озера этого предприятия, ставшего символом наплевательского отношения государства к уникальной экосистеме. 

«Данные Министерства природных ресурсов РФ совпадают с результатами исследований специалистов управления экологической безопасности БЦБК, – утверждает официальный сайт комбината. – Природоохранные мероприятия, проводимые комбинатом, уже позволили минимизировать влияние сточных вод на прилегающую акваторию». 

Странно, однако, если значительный рост содержания загрязняющих веществ в очищенных стоках в пересчёте на каждую тонну выпущенной целлюлозы члены технического совета считают минимизацией негативного влияния на байкальскую экосистему.

Это тем более странно, что в Государственном докладе, с которым якобы «совпадают» результаты собственных исследований комбината, написано, что перед Байкальским ЦБК «продолжает остро стоять проблема качества сбрасываемых очищенных сточных вод». И ещё что «ОАО «Байкальский ЦБК» по объёмам сбрасываемых сточных вод вносит значительный вклад в антропогенное влияние на прибрежную акваторию озера Байкал». Что «за выявленные нарушения комбинат был привлечён к административной ответственности», что в арбитражный суд направлено заявление «о взыскании с комбината 12 млн. рублей в возмещение вреда, причинённого озеру Байкал». 

«Запланированный процесс модернизации снизит это влияние практически до нуля,» – оптимистично утверждает официальный сайт ОАО «Байкальский ЦБК». Под модернизацией, как я понимаю, автор этого сообщения подразумевает реализацию идеи перевода комбината на бесхлорную, кислородную отбелку, что теоретически (пока только теоретически) может позволить создать на комбинате систему замкнутого водооборота. Но это, замечу, ещё не проект, а только идея, не опробованная на практике и вызывающая оптимизм далеко не у всех специалистов. Примеров тому много. Для большей объективности один из них я отыскал здесь же, на сайте комбината. Оказывается, практический опыт внедрения кислородной отбелки уже был, только закончился он весьма плачевно. В июле прошлого года комбинат разместил в разделе «СМИ о БЦБК» статью «Почти библейская история» из «Эксперт Online». Вот её небольшой фрагмент:

«Спасать Байкал одно время предполагалось с помощью бесхлорной кислородной отбелки. (…) На Амурском ЦКК, где была абсолютно такая же, как и на Байкальском, технология варки целлюлозы и тоже для военных нужд, в 1984 году была введена в строй опытно-промышленная установка кислородно-щелочного облагораживания целлюлозы. Она была установлена параллельно основной схеме хлорной отбелки и позволяла получать целлюлозу вискозную как по классической схеме с применением хлора, так и отбеленную кислородом. В 1986 году на этой опытно-промышленной установке была выработана партия вискозной целлюлозы с параметрами, соответствующими ГОСТу, и её направили на переработку на Красноярское ПО «Химволокно». В процессе переработки полученный из неё ксантогенат целлюлозы (промежуточный продукт, из которого затем непосредственно получают шёлковую нить) скоагулировал (высадился) в трубах и вызвал полную остановку предприятия. По этому поводу были попытки возбудить уголовное дело, однако в связи с начавшейся перестройкой уголовное дело заглохло и никто арестован не был. Но после этого случая попытки производства целлюлозы для химической переработки с кислородом никто не проводил».

За рубежом кислородная отбелка целлюлозы существует, но вот систем замкнутого водооборота при этом всё равно не создано. Очищенные стоки, так же как и при хлорной отбелке, там «по старинке» сбрасываются в ближние водоёмы. А это значит, что в случае проведения задуманной бизнесом модернизации участок всемирного природного наследия будет использован в качестве опытного полигона для отработки новых, пусть и перспективных, но всё-таки экспериментальных, в других местах не испытанных технологий. Надеюсь, что у государственных мужей достанет политической воли не пойти в очередной раз на поводу частного и не очень честного бизнеса. Уникальным озером рисковать нельзя. Подобные опыты лучше проводить где-нибудь в Сколково, в специально создаваемом для экспериментов инновационном центре.

Впрочем, уже появилась хоть и призрачная, но всё-таки надежда на отказ государства и бизнеса от продления агонии БЦБК с помощью его модернизации. Есть тому несколько примет. 

Ну не случайно же, к примеру, сегодняшние управленцы комбината настолько забеспокоились, что достали из архивов и, стряхнув пыль, на заседании технического совета «рассмотрели отчёт, подготовленный для Правительства Российской Федерации подразделением ООН по промышленному развитию (UNIDO)», сообщается на официальном сайте предприятия. 

Сообщу тем, кто не знает, и напомню тем, кто забыл, что упомянутая комиссия ЮНИДО приезжала на комбинат ещё в… 1995 году. Нынешней осенью тем оценкам исполнится уже 17 лет! Я хорошо помню заключительную трёхдневную весьма скандальную конференцию, на которой эксперты из нескольких западных стран оценивали деятельность комбината, бесконечно и безнадёжно путаясь даже в самых общеизвестных цифрах. В одном из письменных докладов я прочёл утверждение, будто бы глубина Байкала составляет более двух с половиной километров. А когда Михаил Грачёв, в то время ещё не академик, но уже член-корреспондент РАН, не выдержав, хотел сделать специальное заявление по поводу квалификации приехавших экспертов, искренне не понимающих, чем отличается Байкал от других водоёмов планеты, председательствующий Ральф Лукен из США не дал ему говорить, попросту отобрав микрофон. 

Моё изумление по поводу сегодняшнего обращения руководства БЦБК к неудачным, да к тому же ещё и безнадёжно устаревшим, зарубежным исследованиям проблемы длилось недолго. Там в заключительных материалах есть красивая цифра, которой сегодня удобно попугать федеральное правительство, если оно вдруг надумает ликвидировать предприятие. 

– Закрытие комбината повлечёт за собой высокие экономические затраты и социальные издержки, ориентировочный размер которых оценён в 600 миллионов долларов (более 18 миллиардов рублей), а уровень сброса загрязнений при неработающем комбинате может даже увеличиться, – предупреждает на всякий случай пресс-служба комбината.

Во-вторых и, быть может, в главных – приближаются выборы президента страны. В такое время, чтобы электорат стал добрее, власти стремятся не только сказать, но иногда даже сделать что-то хорошее. А реальная защита Байкала от БЦБК – дело безусловно хорошее. И не очень дорогое. По крайней мере, не дороже установки веб-камер на избирательных участках. 

В-третьих, до сих пор в большинстве официальных сообщений, касающихся последнего поручения федерального правительства по поводу БЦБК, слова «модернизировать» и «перепрофилировать» ставились рядом. Но в последнее время пресс-служба губернатора и правительства Иркутской области ограничивается словом «перепрофилирование». Это тоже не решение проблемы, но несколько лучше, чем модернизация. 

Неслучайными кажутся мне и срочные запросы регионального правительства в общественные природоохранные организации по поводу их точек зрения на проблему. Кроме того, в федеральном правительстве России уже состоялось несколько различных совещаний и планируются новые, «заключительные», по рассмотрению различных сценариев решения судьбы одиозного предприятия. А Дмитрий Мезенцев, губернатор Иркутской области, в относительно недавнем интервью одному из телеканалов заявил, что «стратегия развития Байкальского целлюлозно-бумажного комбината – это его закрытие». 

Согласен с губернатором. В действительности у нас давным-давно нет выбора. Сценарий остался один. Для гарантированной защиты Байкала от возможности техногенной ката-строфы требуется безотлагательная ликвидация Байкальского целлюлозно-бумажного комбината. Конечно, не нажатием кнопки, не так, как остановили работающий комбинат осенью 2008 года его собственники. Ликвидация должна проводиться по специально разработанному проекту с обязательной последующей санацией и рекультивацией промышленной площадки. Это аксиома.