Работает ОМОН
На следующей неделе из Чечни после очередной полугодовой командировки возвращается иркутский ОМОН. Отряд за два десятка лет больше тридцати раз выезжал в горячие точки. Сами сотрудники неохотно рассказывают о своих подвигах, официальной информации об их службе тоже немного. Несмотря на закрытость всего происходящего от глаз обывателя, корреспонденту «Иркутского репортёра» удалось побывать в посёлке Тевзана Веденского района Чеченской Республики, где находится пункт временной дислокации отряда особого назначения.
«Тебе-то зачем это надо?»
Сводный отряд полиции Иркутской области вылетал из Иркутска на Северный Кавказ рано утром военным бортом ИЛ-76. В автобусе, который должен был доставить всех на взлётную полосу, слышались анекдоты и негромкий смех, кто-то из бойцов разговаривал по телефону с родными, а некоторые уже звонили в сотовые компании, чтобы заблокировать свои иркутские сим-карты на полгода.
«Ну, мы-то понятно – у нас работа такая! А тебе-то зачем это надо?» – спросил меня серьёзным голосом один из парней. Не нашёлся, что ответить. Не мог же я сказать, что мною движет простое профессиональное любопытство.
После продолжительного, но без особых приключений перелёта наш самолёт приземлился в Моздоке Республики Северная Осетия. Здесь мои пути с иркутскими полицейскими разошлись. Их уже ждали машины, готовые доставить к месту службы в Дагестане, а я отправился в Грозный.
В Грозном сразу повезло: оказалось, совсем недалеко от города, на базе МВД, несколько иркутских омоновцев получали продукты и вместе с колонной можно было добраться до места расположения отряда в посёлке Тевзана Веденского района Чечни.
Дома басаевского кассира
Тяжёлые металлические ворота отодвинулись в сторону, и после недолгой проверки и досмотра автомобилей колонна въехала на территорию пункта временной дислокации. На большой огороженной высоким кирпичным забором территории стоят два трёхэтажных коттеджа, несколько дворовых построек и площадка для стоянки спецтехники. Вот и всё, что я увидел, покинув машину.
Пока осматривался, узнал, что во время второй чеченской кампании эти дома принадлежали активному участнику бандформирований и финансисту Шамиля Басаева Халиду Хугуеву по кличке Монгол. Он распоряжался «кассой», деньги из которой шли на оружие и амуницию, подкуп чиновников и вознаграждения боевикам за диверсии и теракты. Строили коттеджи пленные российские солдаты. В подвалах, в яме-зиндане держали заложников, среди которых был даже один из министров правительства Северной Осетии. По слухам, за него просили выкуп в два миллиона долларов. В конце 2002 года в ходе спецоперации Хугуева задержали в Саратовской области.
Принадлежащие ему дома полностью достроить не успели. Сначала там была прачечная для посёлка, а потом коттеджи передали ОМОНу. Сейчас на территории ПВД постоянно находятся по три отряда из разных городов России. У каждого отряда есть отдельная столовая, кухня, спортзал. Имеется баня, которую топят круглосуточно, чтобы бойцы, сменившиеся с наряда, всегда могли помыться и постирать вещи.
В расположение иркутского отряда, который занимает два этажа в одном из коттеджей, мы проходим через длинный балкон, обложенный по периметру мешками с песком, предназначенными для защиты при возможном нападении.
В коридоре на стене «Схема бандформирований, действующих на территории Веденского района» – доска с мелкими фотографиями, некоторые из которых перечёркнуты. У входа в каждый кубрик стоит «пирамида» с автоматами, тут же висят бронежилеты, разгрузки, бушлаты. «Сейчас спокойно стало, а раньше даже спали не раздеваясь и с автоматом в обнимку», – говорит один из бойцов, на счету у которого восемь подобных командировок.
За столом несколько сотрудников, свободных от наряда, играют в нарды, рядом на шахматной доске чья-то неоконченная партия – обычная бытовая картина жизни обычного спецподразделения. Однако спокойно всё только на первый взгляд…
Командировка в командировке
На самом деле омоновцы не только играют в шахматы и парятся в бане.
Когда в августе прошлого года отряд в очередной раз прибыл в Чечню, пятнадцать сотрудников на три месяца запросили в Кабардино-Балкарию.
Там была создана большая оперативная группа – около двухсот сотрудников спецподразделений, участвовавших в уничтожении кабардино-балкарского бандподполья. На протяжении трёх месяцев было семь боестолкновений.
3 сентября около пяти часов утра в городе Баксане силами нескольких спецотрядов был блокирован квартал, где находились боевики. Сразу же преступники предприняли попытку выхода из окружения.
«Справа от нас прямо на московский ОМОН начали прорываться бандиты, – рассказывает один из участников операции. – Один боевик вышел на них, и его сразу взяли, как не убили – просто поражаюсь, туда стреляли со всех стволов, а он остался живой! Группа боевиков, увидев это, отстрелялась в нашу сторону и начала хаотичную беготню по блокированному району, пытаясь уйти, но везде натыкалась на заслоны. Специальный отряд полиции начал «работать по домам». Одно здание зачищают – его занимает наш ОМОН, потом следующий дом и так далее. Кольцо сжималось». Бой продолжался весь день до шести часов вечера. Всего было уничтожено четверо боевиков. После проверки было установлено, что все они проходили по спискам действующих бандформирований и разыскивались за совершённые преступления.
Немного истории
Иркутский ОМОН является старейшим в России, он создан в 1988 году. Сыграли свою роль несколько факторов: географическое положение области, её размеры, большое количество зон и лагерей, сложная криминальная обстановка, требующая силовых решений. Отряд на момент образования был третьим по численности – 50 бойцов (сейчас его состав втрое больше).
Первая чеченская командировка иркутских омоновцев была в январе 1995 года. Штурм Грозного, как известно, начался 31 декабря 1994-го, в канун Нового года.
– Я был тогда в должности обычного бойца, – вспоминает командир отряда особого назначения Главного управления МВД России по Иркутской области в Чеченской Республике, кавалер ордена Мужества, подполковник полиции Александр Абалаков. – Прибыли мы на станцию Червлённая-Узловая, где нас уже ждали машины – «Уралы», БТРы. Погрузились в автомобили, поехали в сторону Грозного. Когда колонна приближалась к городу, уже издалека было видно, как всё охвачено огнём. На улицах перед глазами предстала ещё более ужасная картина: кругом валялись трупы, сложно было разобрать, где мирные люди, а где солдаты. Иркутский отряд совместно с бригадой особого назначения из Подмосковья разместили на заводе «Красный серп и молот», который находился на контролируемой федеральными войсками части Грозного. Посреди цеха возле станков поставили обыкновенные армейские сорокаместные палатки, где и разместился личный состав вместе с командирами.
Начались служебные будни. Отряд выезжал в Грозный и заступал на блок-посты на той территории, где стояли федеральные силы. Это было необходимо для проверки «мирного населения», которое могло оставаться в тылу для совершения диверсий и терактов. По мере продвижения федеральных сил, освобождающих Грозный, продвигался и отряд. Вставали на более значимых участках дорог, на перекрёстках занимали близлежащие дома. Движение транспорта по дорогам было редкое, ездили в основном миротворцы из ООН.
– Город был практически уничтожен, не было электричества и водоснабжения, – говорит Александр. – К нам на блок-посты приходили все, кто нуждался в помощи, и мы старались никому не отказывать. По возможности мы раздавали женщинам, старикам и детям сухпайки, которые у нас были, тушёнку, сгущёнку.
Боевые потери
Около полутора десятков бойцов отряда прошли первую чеченскую кампанию. За время боевых действий на Кавказе иркутяне понесли большие потери: четыре сотрудника погибли, семеро получили ранения. Последнего сотрудника иркутский ОМОН потерял 31 декабря 2009-го. 22 декабря отряд выехал для блокирования бандгруппы, которая находилась в лесном массиве. Чеченская милиция и спецназ внутренних войск эту группу выгоняли из леса, а омоновцы блокировали район. В прямом боестолкновении, сдерживая натиск боевиков, прапорщик милиции Сергей Русаков получил огнестрельное ранение в голову.
Он находился в коме, бойца удалось вывезти в госпиталь «Северный» 46-й бригады внутренних войск, потом самолётом отправили в Москву. Неделю врачи боролись за его жизнь. К сожалению, спасти Сергея не удалось.
Все погибшие сотрудники посмертно награждены орденами Мужества. В отряде помнят о каждом, со всеми родственниками поддерживается постоянный контакт. В день образования отряда все собираются вместе.
Мирные задачи
Вооружённых столкновений с боевиками в Чечне становится всё меньше. Бандиты переместились на территорию Дагестана, Кабардино-Балкарии, Ингушетии. Отряд занимается обеспечением общественного порядка и собственной безопасности, бойцы несут службу по охране своего пункта временной дислокации.
Во время проведения в декабре выборов в Государственную Думу иркутяне в течение пяти суток совместно с чеченской полицией обеспечивали круглосуточную охрану избирательных участков Веденского района.
– Можно ли отказаться от командировки? – интересуюсь у командира.
– Бывает, что сотрудник не может по-ехать по каким-то семейным или другим объективным обстоятельствам, он, конечно, остаётся и едет в следующий раз. В любом случае, каждый сотрудник спецподразделения при приёме на работу должен ответить на вопрос: «Вы согласны ездить в командировки?» Ну а если сотрудник отказывается, говорит, не хочу, мол, то такие просто не уживаются. Ему самому будет некомфортно находиться в подразделении.
– А денежный стимул у вас работает?
– Одна из мотиваций поехать в командировку – это получение денежного довольствия. Сотрудникам выдаётся полуторный оклад, зарплата за несколько месяцев, командировочные за весь период. Также нам здесь в месяц закрывают двадцать дней так называемых «боевых», которые идут к стажу. Один день «боевой» за три обычных.
– Возникают ли в отряде конфликты во время командировок?
– Бывает, как в любом коллективе. Приходится выступать в качестве третейского судьи. Всё всегда решается миром. Все понимают, что надо работать, надо выполнять боевые задачи. Представьте, сегодня сотрудники будут ругаться, а завтра им на какое-нибудь специальное мероприятие, где они будут прикрывать и защищать друг друга. Поэтому здесь все конфликты отходят на второй план.
– Как к вам относится местное население?
– Не так, чтобы очень хорошо, и не сказать, что сильно плохо. Общаемся, все знают, что мы здесь находимся, все понимают, что в этом есть необходимость. Раньше даже совершались в отношении наших бойцов хулиганские действия, но сейчас этого нет. Возможно, с развитием самой Чечни население становится доброжелательнее. Жизнь становится более мирной, меньше обстрелов и опасных ситуаций. Но стрельба на улицах, например, во время свадеб – традиция.
А оружия у чеченцев остаётся ещё много, признаёт в конце нашего разговора Александр. Но разоружение населения не входит в задачи омоновцев – этим занимается местная полиция.
