В редакцию нашей газеты обратился племянник Анатолия Садовникова Виталий Латышев. Он рассказал, что сам живёт в Краснодарском крае, полтора года назад приехал к дяде в гости и обнаружил старика в жалком состоянии. После того как хозяин был приведён в божеский вид, выяснилось, что в своём доме теперь Анатолий Алексеевич никто и риск остаться без крыши над головой для него вполне актуален.

Дело в том, что родственники покойной жены Анатолия Садовникова оспорили завещание, по которому она всё своё имущество оставила мужу. Разумеется, если бы Анатолий Алексеевич и Людмила Петровна состояли в законном браке, никаких вопросов с наследованием и не возникло бы. Беда в том, что, прожив вместе больше полувека, супруги так и не оформили свои отношения на бумаге. «Детей не нажили, значит, и расписываться ни к чему», – рассуждали муж и жена. Теперь Анатолий Садовников понимает, как они были не правы.

Анатолий и Людмила познакомились 60 лет назад, в 1952 году. «Я только пришёл из армии, работал в лесозаготовительной бригаде. Рабочую неделю были в поле, а на выходные приезжали в Иркутск, – вспоминает Анатолий Алексеевич. – И вот однажды мы с приятелем пошли на танцы, по дороге решили заглянуть в закусочную, для смелости выпить по 100 грамм. Как раз в эту закусочную вместе с тёткой пришла и Людмила. Ко мне она подошла со стаканом вина и пончиком, сказала: «Молодой человек, я вас угощаю». Там было много молодых людей, понимаешь, а она сразу узрела меня и решила угостить. Вместе сходили на танцы». После этой встречи молодые уже не расставались, и вскоре Людмила привела Анатолия в свой дом, где жила с маленьким сыном. (Валера был ребёнком от первого брака, в 17 лет парень погиб на сельскохозяйственной практике в деревне). 

Родственники Людмилы заняли большой участок в Жилкино, который раньше пустовал. Часть земли выделили молодым, семья поселилась в бывшем амбаре, который приспособили под жильё. Места не хватало, поэтому Анатолий сразу взялся ремонтировать и расширять дом. «Первым делом я содрал пол, заменил трухлявые балки, всё перебрал, – объясняет хозяин. – Начал орудовать в свободное время. Опилок навозил, материала купил. Летом по Иркуту сплавил лес, сделал пристрой. Стало свободнее. Парнишке койку поставил отдельно. Так и жили». Вместе супруги прожили 53 года, в 2005 году Людмила Петровна умерла от инсульта (она была старше почти на семь лет). За три года до смерти хозяйка дома оформила завещание в пользу мужа. «Когда ноги у неё заболели, тогда она захотела написать завещание, – рассказывает наш собеседник. – Было это в январе 2002 года. Я ей говорю: «Подожди, куда мы по морозу с тобой поедем. Станет теплее, тогда всё сделаем». И вот в начале марта поехали к нотариусу. В кабинет она без меня заходила, как они оформляли документы, я не видел». Людмила Петровна ни от кого не стала скрывать, что после её смерти дом перейдёт в собственность супруга. 

По рассказам Анатолия Алексеевича, странные вещи стали происходить ещё до смерти жены. Женщина-соцработник, которая приходила к пожилым людям, как-то попросила медицинскую карточку Людмилы Петровны, сославшись на то, что документ нужен врачам. «Потом соцработник сказала нам, что карточка потерялась, – говорит Анатолий Алексеевич. – Зато когда Миле вызывали «скорую», ту же самую карточку принёс Иннокентий Непомнящих, брат Людмилы. Он живёт на одном участке с нами. Когда я попросил его отдать карточку, он сказал, что мне она не нужна. Потом, уже на суде, мы узнали, что в карточке были записи, что Людмила с 1980-х годов была невменяемой. Ну как же так? Она ведь ходила в магазин, общалась с соседями. Все говорят, что Людмила была в здравом уме. В конце концов, она обращалась в больницу с ногами. Там тоже врачи могли написать, что она не в себе, направить куда надо. Но ничего такого нет».

С дороги дома №№ 32 и 34 выглядят как родные братья – коренастые, с весёлыми голубыми ставнями. Два хозяйства словно организованы по одной схеме: справа в каждой ограде по маленькой собачке-звоночку на цепи; с застеленного досками двора попадаешь на маленькую веранду, а уже оттуда – в прихожую, которая одновременно выполняет функцию кухни, направо – одна большая комната в форме вагончика. Логично, что живут в этих похожих домах родственники, правда, теперь они себя родственниками не считают. В 32-м доме проживает Анатолий Садовников, в 34-м – Иннокентий Непомнящих. Дружбы между семьями и при жизни Людмилы Петровны не было, а после её смерти и вовсе началась война за квадратные метры. 

Первое решение суда по иску Иннокентия Непомнящих о признании завещания недействительным было вынесено в феврале 2009 года. Тогда судья Борис Хижаев счёл, что истец не смог представить достаточных доказательств того, что Людмила Николаева в момент составления завещания не понимала значения своих действий и не по своей воле оставила имущество мужу. По делу было проведено несколько посмертных экспертиз, заключения которых противоречили друг другу. В одних говорилось, что Людмила Николаева в юридически значимый период страдала тяжёлым психическим расстройством, поэтому не могла руководить своими действиями. Другие указывали на то, что достоверных сведений о наличии у подэкспертной в марте 2002 года признаков слабоумия и других психических заболеваний нет. 

В качестве основного доказательства по делу суд принял заключение Иркутского областного бюро судебно-медицинской экспертизы. В нём говорится, что диагноз, связанный с психическим заболеванием (старческое слабоумие), Людмиле Николаевой был впервые поставлен в 2004 году, то есть через два года после оформления завещания. Кроме того, в суде выступила врач-психиатр, которая указала на то, что в медицинской карте Николаевой есть расхождения и противоречия в записях. Медик считает, что состояние пациентки в марте 2002 года не позволяет говорить о её недееспособности. В итоге суд пришёл к выводу: завещание оставить в силе. Но в апреле 2009 года коллегия областного суда отменила решение районного и вернула дело на новое рассмотрение. На этот раз суд первой инстанции принял решение, которое требовалось, – признал завещание недействительным.

Анатолий Садовников говорит, что такой исход дела был вполне предсказуем. «Внук Иннокентия Непомнящих работает следователем по особо важным делам в прокуратуре. А невестка трудится в отделении, которое занимается медицинской экспертизой. Родственникам жены просто надо было отобрать у меня хозяйство, – сокрушается Анатолий Алексеевич. – Вот и получилось так». Он рассказывает, что поначалу соседи пытались уладить дело миром – предлагали устроить деда в дом престарелых, мол, будешь жить на всём готовом. Когда не получилось, перешли к более радикальным мерам.

«Пока он жив, пусть живёт. Его никто не выгоняет. У нас есть все документы, но мы его не выгоняем», – это я напросилась в гости к противоположной стороне. У ворот меня встретил Иннокентий Непомнящих. Закрыл собачку. Провёл в дом. Две женщины, которые были в доме, узнав, кто к ним пожаловал, категорически отказались представляться, но проявили большую осведомлённость и были очень слово-охотливы. Про то, что Анатолия Садовникова из его дома никто не выгоняет, твердила старшая из женщин. 

Затем моё внимание перехватил сам Иннокентий Непомнящих. «Он вообще к этому дому отношения не имеет. Я его строил, – стал громко объяснять Иннокентий Петрович. – И вообще, когда он лежал никому не нужный, это я за ним ухаживал. Когда его ни одна больница брать не хотела, я договорился, чтобы его устроили. У него гангрена уже начиналась на ноге! А теперь он ходит как герой…»  «Пусть он живёт и радуется, а этих наследников, которые сейчас у него живут, нужно выпроводить, – снова вступила в разговор старшая из женщин. – Он получает две пенсии: от мясокомбината и от государства. Вот пусть им и платит».

Максимально понятно претензии семьи Непомнящих высказала молодая женщина. Замечу, что за всё время разговора никто из моих собеседников не назвал Анатолия Алексеевича по имени. «Понимаете, сейчас у него нет наследников. Почему всё должно достаться его родственникам, которые никакого отношения к этому дому не имеют?» Я тоже задала этим людям вопрос: почему судьбой дома должны распоряжаться посторонние по сути люди? Неужели за 60 лет старик не заслужил право владеть и передавать жильё по своему усмотрению? В ответ – новые претензии.

Племянник Анатолия Садовникова Виталий Латышев, кстати, подполковник в отставке, уверяет, что готов уехать домой хоть завтра. «В Краснодарском крае у меня благоустроенный дом с садом. Вы не думайте, что я в чём-то нуждаюсь, – говорит Виталий Михайлович. – Пенсия у меня 24 тысячи. Так что ни этот дом, ни пенсия дяди меня не интересуют. Если бы был человек, который согласился бы ухаживать за ним, я бы со спокойным сердцем вернулся домой. Но дело в том, что просто так ухаживать никто не хочет. И дяде предложить за опеку нечего – ведь дом ему не принадлежит».