И тут мы отчётливо услышали, как там, в глубине распадка, недалеко от нас кто-то громко, с усилием запыхтел. Этот кто-то, пыхтя и кряхтя, чув-

ствуется, идёт прямо на нас, но нам его пока не видно. Олег шёпотом: «Медведь!» Я поставил затвор на боевой взвод, встал за дерево и приготовился пугнуть зверя, когда он покажется. Вот звуки стали громче, отчётливее, теперь не пыхтение в них слышится, а прямо-таки старческое кряхтение. Мы теряемся в догадке: что медведь – ясно, но что с ним такое? Вот наконец зверь появился, но не на нашем, а на противоположном склоне, метрах в ста. Он споро пробирается прямо вверх по очень крутому склону и вот так кряхтит. Тяжело бедняге. Я провожаю его сквозь прицел, Олег шепчет: «Не стреляй». Я соглашаюсь: как можно стрелять в такого страдальца – старый зверь, наверное, да и зачем он нам, не нападает же.

Таких интересных, порой весёлых событий-наблюдений в природе выпало нам тогда много. Больше месяца в мае-июне жили мы в уютном уголке леса на прибрежье Байкала – у восточного склона Приморского хребта в местности Енхок. Палатку поставили на краю поляны, где росло много дикого лука, и потому название ей определилось сразу – Луковая, так предложил Олег.

Мы – это мой друг, превосходный товарищ хоть на природе, хоть в городе, великолепный журналист Олег Быков, и я. Я часто наблюдал, как его острое профессиональное внимание фиксировало многое из того, чем мы тогда жили: особенности полевого быта, детали маршрутов, наблюдений за поведением изюбрей и медведей. Мы наслаждались тишиной и безлюдьем тех мест, не подозревая, что через какой-то десяток лет здесь «в затылок» друг другу понастроят всяческих приютов для отдыхающих, что медведи и изюбри, которых мы видим каждый день, из-за орущего многолюдья больше не будут появляться на прибрежных склонах, они уйдут выше в горы и перестанут выходить на открытые склоны – маряны.

Государственное лесоохотничье хозяйство «Байкал», которое располагалось на этой территории, к поре наших наблюдений за медведями и изюбрями в северной половине Приморского хребта существовать перестало, а территория планировалась под организацию Прибайкальского природного национального парка. Нашей задачей был учёт численности живущих здесь крупных обитателей тайги, распределение их по местообитаниям, изучение миграции, половозрастного состава их сообществ и других экологических характеристик. В один из весенне-летних сезонов этих наблюдений я пригласил в спутники своего давнего друга, тем более что он тоже не новичок в дикой природе, многое мог заметить, рассказать, описать. 

Каждое предрассветное утро мы покидали свою Луковую поляну, поднимались в горы до подгольцового пояса, встречали там солнце и наблюдали пасущихся медведей и изюбрей. К полудню возвращались на базу, а как солнце даст длинные от гор и деревьев тени, мы снова были на своём наблюдательном пункте на вершине горы. За время наблюдений мы видели 23 изюбрей (с некоторым повторением) и восемь медведей. Были получены материалы о миграциях, составе групп и многие другие. Отдыхали же иногда мы с Олегом так.

Неподалёку от базы было соединяющееся с Байкалом довольно большое озеро, а в него на лето заходило много соровой рыбы. Это был наш «склад» продуктов. Ловили мы там только щук. И вот картина: идём вдоль берега, и я изредка спиннингом закидываю блесну. Тяжёлая поклёвка, тяну, щука необычно сильно сопротивляется. Олег стоит рядом. У самого берега рыбина сошла с блесны и, видно, пошла вглубь. Но я знаю этих хищников, пасть у них «жестяная», рыбина, поди, и не заметила, что на блесне сидела. Потому тут же забрасываю блесну, стараясь, чтобы она оказалась перед неспешно уходящей добычей. Так и случилось: щука вновь схватила блесну.

Теперь она, «учтя ошибку», села на блесну прочно, и скоро я подтянул её к берегу. Улучив момент, Олег схватил рыбу и выкинул на берег. Таких щучищ мы ещё не ловили! У нас был десятикилограммовый безменчик, и вес рыбы оказался почти на этой отметке. Щуку мы назвали Варварой и завялили.

Наши полевые наблюдения в виде отчёта я передал в администрацию проектируемого нацпарка, таким образом, часть первичных устроительных материалов принадлежит и моему товарищу в той экспедиции Олегу Быкову. Так Олег Васильевич оставил след в организации Прибайкальского национального парка. Но не только. В начальный период работы Байкало-Ленского природного заповедника его управлению приходилось много сил и времени тратить на борьбу с не лучшими представителями власти разного уровня. Функционерам, особенно местных властей, вначале померещилось, что они будут безраздельными хозяевами заповедной территории, где можно рассчитывать на подачки в виде рыбы, мяса, шкурок пушных зверей, охотиться и рыбачить самим. Когда оказалось, что им этого не позволяет «Положение о заповеднике», началась травля руководителей заповедника. И тут очень своевременными оказались выступления в прессе Олега Быкова в защиту этой особо охраняемой территории. Журналист вместе с двумя сотрудниками заповедника в лодке сплыли по Лене от её верховий – более двухсот километров! Были получены уникальные наблюдения жизни природы, фото заповеданных ландшафтов и рельефа. Эти материалы вошли в годовой отчёт заповедника, в его «Летопись природы». Водный маршрут этих исследователей – Юрия Мурашова, Виктора Степаненко и Олега Быкова – удалось повторить только через семь лет.

Доводилось нам с Олегом Быковым выходить на просторы Байкала, путешествовать по воздуху. На памяти у меня один из далёких февральских дней, когда в составе небольшой исследовательской группы мы вылетели из Качуга. На четырёхкрылом «Ан-2» предстояло обследовать территорию заповедника. Вооружившись биноклями и блокнотами, мы делали пометки о признаках обитания лесного населения. В первую очередь интересовали копытные. Нам повезло тогда: с высоты птичьего полёта мы видели нескольких северных оленей, огромного изюбря, многочисленные следы волков, зайца, соболя. По окончании экспедиции данные наблюдения были обобщены в виде конкретных рекомендаций.

Отдельного рассказа заслуживает наше тесное сотрудничество в ассоциации «Спасём экологию и мир» при областном комитете защиты мира, созданной по инициативе журналиста Олега Быкова. Я стал членом ассоциации и даже возглавил эту общественную организацию, опять же с подачи Олега Васильевича, являющегося в то время членом президиума областного комитета защиты мира. Надо было видеть, с каким энтузиазмом, жаром проходили заседания, дискуссии за «круглым столом». Помню горячие выступления профессора Петра Хренова, писателя Владимира Жемчужникова, других неравнодушных к проблемам защиты природы людей. Как правило, в «Восточке» публиковались яркие, лаконичные отчёты, которые становились предметом обсуждения и общественности, и во властных структурах.

Наши взаимоотношения с журналистом Олегом Васильевичем начались много лет назад. Молодой, энергичный, он заинтересовал сотрудников Восточно-Сибирского отделения ВНИИ охотничьего хозяйства и звероводства, и меня в том числе, своими публикациями в газете «Восточно-Сибирская правда». Они были точны по существу и содержанию, часто корректно критичны, иногда в них сквозил юмор. Журналист писал и об охране и рациональном использовании ресурсов живой природы, и на охотничью тематику. Эти вопросы мне были знакомы, я как охотовед-исследователь ими всерьёз занимался, и логично, что мне захотелось познакомиться с журналистом, который отлично разбирается в вопросах, мне близких.

И вот позади десятки лет нашей дружбы. За это время с благословения Олега Васильевича только в «ВСП» я опубликовал несколько сотен своих «записок натуралиста». Все они прошли через руки моего дорогого редактора и рецензента. А позже многие из них стали страницами моих книг «Волчья песня», «Вести от синих гор», «Визит к Берендею», «Добыть зверя».

Спасибо судьбе за доброго друга, спасибо нашей дорогой «Восточке»!