Муж Валентины до своей страшной кончины работал в Шелехове охранником. Не перетруждался и сильно выпивал. Однажды с дружками употребил непонятную жидкость, купленную в подворотне. Почувствовал себя плохо ещё в рейсовом автобусе. А дома начался настоящий кошмар. Он бредил шпионами, инопланетянами, кричал, что их поджигают враги. Фельдшерица пыталась промыть ему желудок, потом вызвала «скорую». Бригада медиков приехала в деревню через сорок минут, когда муж Валентины уже не дышал…  

Так она стала вдовой. Жили с сыном на её зарплату школьной уборщицы. Помогали огород и небольшая домашняя живность – как же без неё?

Валентина совершенно не надеялась, что встретит в своей жизни приличного мужчину. Девчонки-красавицы нынче сидят по домам, куда-то подевались все женихи, а ей с ребёнком и вовсе рассчитывать было не на что. Но судьба распорядилась иначе. Шелеховская подруга пригласила её на свой юбилей. В двухкомнатную квартиру гостей набилась тьма. Ни сесть, ни встать, ни потанцевать. От духоты у неё заболела голова, и она вышла подышать на лестничную площадку. Там уже стоял один из гостей – небольшого роста, рыжеватый, плотный такой, но приятный мужчина лет сорока. 

Разговорились. Оказалось, что незнакомец в данное время живёт у друга: в семье нелады. Работает бригадиром на стройке, заработок хороший, есть машина. Детей своих регулярно навещает и обязательно с подарками. Валентина тоже коротко рассказала о себе. Вздохнула, что тяжело ей в деревне, даже дрова поколоть некому.

 – А вы возьмите меня к себе, – неожиданно предложил Паша (так он назвался). – Я вам отделаю дом, как  конфетку, будете в тепле и довольствии.

Валентина потом размышляла: на что она тогда повелась? На эту «конфетку»? Но ведь «конфетка» и в самом деле была, тут ничего не скажешь. Паша приехал к ним на «Ниве» с двумя чемоданами. Долго ходил по дому и огороду. А на следующий день, в воскресенье, начались чудеса. Он спозаранку наколол дров и истопил две печи. Починил утюг, часы, заделал дыру в собачьей будке, наносил воды. А потом позвал Валентину во двор и торжественно произнёс: «Вот здесь будем строить баню!»

Баня была её мечтой. Приходилось мыться у соседей, ждать, когда попарится вся их большая семья. И она наивно-радостно кивнула ему: хорошо бы свою баньку. Быстро нашёл Паша контакт и с её Вовкой. Мальчишка ходил за ним буквально по пятам, учился держать в руках инструмент, вникал в разные мужские хитрости.

Паша был не жадным, с работы привозил полную сумку продуктов. Валентина оттаяла, поверила ему. Однажды предложила: а что, если их детей познакомить? Раз уж он серьёзно надумал у неё закрепиться. Реакция Паши на эти слова была неожиданной:  

 – Я тебе не всё про себя рассказал, – произнёс он. – Есть у меня одна особенность. Так, ничего страшного. В месяц недельку-то я запиваю по-чёрному. В это время подходить ко мне нельзя. Зверь! Да я и сам из комнаты не выйду. А когда выйду и сяду есть, значит, уже живой.

 У Валентины вытянулось лицо:

 – А как же на работе тебя терпят?

 – Не только терпят, но и любят, – услышала в ответ, – как же такого   не любить? Я ведь горы сворачиваю, когда трезвый.

И жизнь у них продолжилась. Подошла эта самая «чёрная» неделя. Паша закрылся в комнате без окна, где стояли стол и дедовский топчан. День и ночь там теперь горел свет. Валентине очень хотелось узнать, что он там пьёт, как себя чувствует, но она строго выполняла его наказ: не вмешиваться. Наконец, Паша вышел из своей берлоги: голова всклокочена, на скулах щетина. Съел три тарелки кислых щей и похвалил Валентину: «Молодец, хорошо себя вела».

 А ещё через несколько дней у них во дворе закипела работа. Баня стала подниматься не по дням, а по часам. Сгружать брёвна Паше помогали два мужика, а потом он всё делал один. Да так красиво работал! С двух сторон соседи им любовались. Говорили Валентине не без зависти: мол, повезло тебе, мать. А она улыбалась. Дей-ствительно, ну что недельку не потерпеть, коли всё оговорено. Вот и Вовка стал к Паше привыкать.

Прошла ещё одна «чёрная» неделя. Всё по тому же сценарию с кислыми щами. Опять она получила от него благодарность за выдержку. А банька уж выросла, пошли отделочные работы. В их деревне жил хороший печник. Но Паша даже рассмеялся: неужели он печку сам не сложит? Вот привезёт печные кирпичи и сложит.

Но тут как раз подоспел очередной его «недуг». После обеда Валентина отправилась мыть школьные полы. Да забыла дома мобильный телефон. Пользоваться им в деревне приходилось нечасто, но они с Вовкой находили повод позвонить друг другу.      Пришлось возвратиться. Заходит на кухню и видит картину: сидит очумелый Паша с её Вовкой за столом. У ребёнка в руках полный стакан пива, пена через край льётся ему на брюки. Он этот гранёный стакан еле держит в руках. Уже со стула сползает, красный весь.  

Нет нужды описывать последующую сцену. Валентина обрушила на этого мужика всю свою ненависть к алкоголикам. Вспомнила смерть Вовкиного отца, представила такую же участь сына.

 – Заткнись, – сказал ей Паша, – это же просто пиво.

И тогда у Валентины вырвалось:

 – Ты чужой, уходи со двора.

Паша уехал на своей «Ниве» на следующий день. И вся деревня новость тут же узнала. Мнения разделились. Одни её поддержали: мыслимо ли шестилетнего мальца поить пивом? Покойный отец  этого не делал. Чужой – он и есть чужой. А другие говорили: конечно, банька стоит, можно и прогнать за ненадобностью.

Но не знали люди, что взбредёт в ум этому Паше. Через несколько дней он подогнал к дому Валентины грузовик и кран, благо на стройке всё у него имелось. Новенькую баню даже не разбирали, а рвали с «мясом». Через полчаса всё с ней было кончено. Из Пашиной машины, пока он руководил погрузкой, за происходящим наблюдала блёклая женщина с безучастным лицом. Валентина догадалась: бывшая жена. Подошла к ней:  

 – Извините, что я причинила вам такую боль. Теперь всё у вас наладится.  

Женщина как-то нехорошо усмехнулась:

– Зачем же вы так рано его прогнали?

Вечером над деревней высыпали звёзды, и мать с сыном пошли прогуляться. Валентине было неловко перед ребёнком, будто искупала его в чём-то нехорошем. А Вовка понял молчание матери по-своему: что она за баню переживает.

– Мам, я, когда вырасту, тебе ещё лучше построю. А пить, вот увидишь, не буду совсем. Только молоко и чай. На кой мне сдалось это пиво? И этот дядя Паша. Ты веришь?

Валентина шла и молчала.

– Нет, скажи, ты веришь?

Вовке очень надо было услышать её ответ.

– Верю, – ответила она.

И подумала про себя: что же это жизнь с ангелочками такими делает?