С тех пор как организация ветеранов Афганистана была создана в 1986 году, она занимается, по большому счёту, двумя вопросами: реабилитацией ветеранов и военно-патриотической работой с молодёжью. Средний возраст афганцев сегодня за 50 лет, и потому с каждым годом у них возникает всё больше проблем со здоровьем. А самый больной вопрос – это жилищный. По закону государство должно предоставить жильё ветеранам боевых действий. Однако за 25 лет «афганцы» получили в Иркутске лишь 18 квартир, хотя «на очереди» до сих пор стоят более 500 ребят. 145 из них до сих пор не имеют собственного жилья. 

– Вроде была очередь для участников боевых действий на получение участка земли бесплатно. Но в неё попали только те, кто успел сдать документы до 2005 года. Впрочем, теперь и землю никому не выделяют, – говорит председатель Иркутской городской организации ветеранов Афганистана Вячеслав Бабкин. – А если парень с Чечни вернулся в 2006 году, значит, ему жильё не положено? Я считаю, это несправедливо, и мы по-стоянно выступаем за отмену «временной планки». Ветераны боевых действий – совершенно особенная категория. Эти люди выполнили свой долг перед Родиной полностью, теперь Родина должна выполнить свой долг перед ними. Неужели и нам нужно, как ветеранам Великой Отечественной, ждать 50-летнюю дату вывода войск из Афганистана, для того чтобы страна вспомнила о нас?

Печально и стыдно, но дело дошло до того, что ветераны-«афганцы» начали подавать в суд, требуя исполнения закона о предоставлении жилья. Впрочем, пока имеется единственный прецедент, и решение по делу ещё не вынесено. Однако уже сейчас с большой долей уверенности можно сказать, что решение будет отрицательным. В данном конкретном случае вопрос упирается в пресловутую «временную планку», и обращение в суд можно расценивать скорее как жест отчаяния. 

В прошлом году на проведение всех мероприятий «афганцам» было выделено из городского бюджета 145 тысяч рублей. Сколько они получат в будущем году, ещё неизвестно. Конечно, они и сами стараются изыскивать средства, обращаются к спонсорам. 

Ведь даже обычный фильм школьникам на стене не покажешь: нужен экран и проектор, а они стоят денег. Раньше разыскать спонсора было легче, потому что средства, потраченные на благотворительность, освобождались от налога на прибыль. Теперь, если предприятие хочет дать общественной организации 10 тысяч, оно с них должно ещё и налоги заплатить, а это бизнесмену совсем не интересно. 

У организации ветеранов Афганистана есть свой музей боевой славы, ему уже 12 лет. Пусть он совсем небольшой, но школьники и военнослужащие в нём постоянные гости. Особенно много экскурсий проводится накануне памятных дат, ближе к 23 февраля. Вячеслав Бабкин здесь и за директора, и за экскурсовода, и даже за уборщика. Но экскурсии всё равно проводит бесплатно. Говорит, с бизнесменов можно бы и брать плату, но они почему-то в этот музей не ходят. А со школьников деньги брать у него рука не поднимается. Особенно когда кто-то из них, разглядывая стенды с фотографиями, вдруг узнаёт родственников. Нужно отдать должное мэрии Иркутска – она компенсирует затраты на аренду 50 квадратных метров помещения в центре города. А вот для областной организации никакой компенсации нет, ей повезло меньше. 

Ветераны не только принимают гостей у себя, но и сами тоже активно идут «в люди». Например, проводят классные часы со старшеклассниками. Но ребят, конечно, сначала надо готовить к таким встречам. 

– Спрашиваешь: «Что вы знаете о той войне?» – ничего не знают, – сокрушается Вячеслав Бабкин. – Не знают даже, где находится этот Афганистан, говорят, то ли в Африке, то ли ещё где-то. Вот и начинаешь им рассказывать о стране, где она находится и что мы там вообще делали. Поэтому мы всегда просим преподавателей перед нашим приходом провести краткий исторический экскурс. Если такая предварительная работа проведена, получается очень здорово. Главная награда – видеть, как меняются лица у ребят во время разговора. В конце урока у них уже совсем другие глаза. 

Мы же рассказываем совершенно реальные вещи, живые воспоминания. Мы говорим: «Представьте себе, вот вам через несколько лет идти в армию. И вас прямо из учебки возьмут и закинут туда, без специальной подготовки. А на десантнике одного только снаряжения 80 килограммов, да при жаре в 40 градусов. И стоять нельзя, нужно работать, бежать с этим снаряжением. Вы хоть представляете себе, что это такое?» Молчат. 

– А вы как попали в Афганистан?

– Как все. Я в 1982 году был замкомандира полка вертолётчиков. Нашему полку была поставлена боевая задача: перебазироваться в Афганистан. Но всё было по собственному желанию, из нашего полка насильно никого не посылали. 

– Неужели многие хотели попасть на войну?

– Были и такие. Туда попадаешь как в другой мир. Здесь, в мирной жизни, у нас множество личин: дома мы одни, на работе другие и так далее. А туда приходишь – с тебя вся эта мишура слезает, и ты остаёшься голенький, какой есть на самом деле. И сразу понятно, чего ты стоишь. Там другие ценности. Финансовый вопрос просто не стоял, деньги были ничто, и никого они не интересовали. 

Поэтому мы через год приходили оттуда абсолютно другими людьми и не могли вписаться в прежнюю жизнь. Люди ломались очень часто. После Отечественной войны такой ломки не было, потому что весь народ прошёл через войну и было всенародное единство. А сейчас разве можно сравнить парня, который вернулся с войны, и его одноклассника, которого родители «отмазали» от армии?

Я думаю, ломка была в основном от безразличия государства. Оно оказалось неготовым к приёму ветеранов. Вот парень пришёл, на работу устроиться не может, потому что на него с опаской смотрят, мало ли чего он выкинет. Жилья нет, условий нет. Мы любим всё сравнивать с Западом. Например, у американцев совсем другое отношение к своим ветеранам. Он возвращается из «горячей точки» героем, у него пожизненная пенсия, ему предоставляют жильё. 

Именно здесь нужно искать корни «афганского синдрома», «чеченского синдрома». Говорят, нужна реабилитация. Она нужна, но только не работа с психологом. Нужно, чтобы люди почувствовали, что они небезразличны государству. У человека с жильём проблемы, с работой, отсюда проблемы в семье. И парень начинает задавать вопросы: за что же я тогда воевал, если это никому не надо? Покажи ему, что он нужен, и не надо будет его «лечить».