Когда мы встречаемся с Евгением Солонинкиным у служебного входа иркутской «драмы», он предупреждает: у нас есть всего полчаса. Конец декабря для всех Дедов Морозов горячая пора: репетиции с утра до вечера, подготовка костюмов, да и вообще «сказка сдаётся». Поэтому маршрут у нас простой, но тоже предновогодний: бродим от ёлочки к ёлочке в сквере около театра. Лёгкие и какие-то, кажется, даже тёплые после недавних морозов снежинки потихоньку планируют в ладони деревьев. 

Более чем за два десятка лет работы в Иркутском драмтеатре Солонинкин сыграл около ста самых разных ролей. Но сегодня нас больше всего интересуют волшебные персонажи.

– Кого я только не играл: и Бабу-Ягу, и маму Жабу в «Дюймовочке», – говорит Евгений Петрович. 

– А кого веселее?

– Бабу-Ягу, там импровизации больше – есть где развернуться. Но и у Деда Мороза тоже импровизации хватает, просто это более ответственно – лишнего нельзя сказать, особенно при детях. А иногда эмоции захлёстывают, какое-нибудь слово вылетает, потом все подтрунивают за кулисами. 

– Помните, когда первый раз были Дедом Морозом?

– Могу точно сказать: этот год для меня юбилейный – ровно 30 лет, как я первый раз вышел на сцену в дед-морозовском костюме. Вернее, даже не на сцену, а пришёл в детский сад. Это было в далёком 1981 году, на первом курсе театрального училища. Сейчас у каждого Деда Мороза свой костюм, а в то время очень сложно было его достать или сшить. В те годы существовало на улице Сухэ-Батора «Бюро добрых услуг». Перед каждым Новым годом мы, студенты, приходили туда, записывались, разбирали заявки на проведение утренников, и нам выдавали костюмы – без подклада, из какого-то цветного флиса, даже не флиса, а какой-то очень тонкой ткани вроде саржи. Это было единственное место на весь город, где можно было заказать Деда Мороза. И там же принимали заказы на развоз новогодних подарков. Помнится, платили нам за один утренник рубль семьдесят или около того, 30 рублей была стипендия.

Помню даже тот детский сад, где я был Дедом Морозом впервые, – это было на Южной. Помню, как туда подошёл и когда вышел оттуда. Единственное, чего не помню абсолютно, – это сам утренник. Это было так… Как всё в первый раз.

– Страшно?

– Не то слово. Я хоть и был студентом театрального, отучился всего три месяца. Помогало, что у меня две младшие сестры и я был к детям более-менее подготовлен. Отчасти выручало то, что ещё в школе с друзьями мы на Новый год всегда что-то придумывали, устраивали. Вообще я деревенский, из Красноярского края. Всё равно  страшно, когда выходишь, и надо этот сценарий запомнить, который кто-то там написал. Сначала мы старались выучить всё, это потом уже стали делать иначе: на открыточку пишешь выходы, главные реплики, ставишь её музыкальному руководителю на фортепиано и, когда хоровод водишь, подглядываешь. Или в мешок с подарками, или в рукавичку. Впрочем, все сценарии детсадовских утренников похожи, отличаются только некоторыми персонажами.

Довольно долго, где-то до 2004-2005 года, я работал в детских садах. Потом очень много работы стало здесь, в театре: тут я каждый год Дед Мороз. Каждый год в конце декабря у меня нет времени днём, шутка ли – 36 сказок. Поэтому днём я здесь, а вечером – рестораны и корпоративы.

– Вы приехали в Иркутск учиться?

В роли Деда Мороза импровизации хватает, но дело это ответственное, говорит Евгений Солонинкин

– В 81-м году мы сюда переехали, и мне этот город понравился. Мне есть с чем сравнивать: я разные города видел на гастролях, в Киргизии работал два года после окончания училища. Здесь хорошо, спокойно. Суеты нет московской. 

– С какой публикой труднее всего быть Дедом Морозом?

– Опять же в первый раз, в том же 81-м году, я проводил новогодний вечер в школе в Юбилейном. В спортзале, где посередине стоит одна ёлка и всё. Туда запустили четыре шестых и четыре седьмых класса. Снегурочка у меня был такая, как ты, может, ещё меньше. И я сам был молоденький, худенький тогда. Мы напрочь сорвали голоса. Сложно веселить публику, которая думает уже не о подарках, а… о другом, в общем. Им Деда Мороза интересней за бороду дёрнуть или стащить что-нибудь.

– В чём секрет хорошего Деда Мороза? 

– Самое трудное – взять внимание и его не потерять. Такое может случиться, если Дед Мороз будет мямлить или говорить что-то односложное. Даже сценарий в детском саду нужно как бы в себя ввести или себя ввести в этот сценарий. Дед Мороз не может произнести свою реплику, сесть и ждать, пока дети потанцуют. Ты уже там находишься, участвуешь в этом деле. Или вот здесь, – Евгений Солонинкин оглядывается на театр, – у нас интермедия всегда на сцене. Выходишь и, не останавливаясь, не прекращая, – игры, танцы. Нужно иметь хорошо подвешенный язык, обязательно следить за ситуацией. Вообще это непростая работа.  Но и приятности всегда есть. 

Здесь, в театре, каждый день зал новый, новые родители, новые дети. Можно найти какого-нибудь уснувшего папу, пошутить с ним – детей это очень веселит. Или найдёшь симпатичную мамочку, с ней поболтаешь –  детям радостно. Выхожу в зал: «Здравствуйте, девчонки! Здрав-

ствуйте, мальчишки! А кто громче поздоровается? А ну-ка, отдельно мамы, а ну-ка – папы». Или  папа какой-нибудь не кричал «Ёлочка, зажгись!» – она и не зажглась, ну-ка, пусть он один теперь покричит. А иначе это превращается в рутину и становится неинтересно.

– Наверняка ведь случались и какие-нибудь курьёзы?

– Знаешь, как-то ровненько всё было. Бывают, конечно, забавные случаи. Интересно было на одном VIP, так сказать, празднике. Один из наших генералов, ещё при губернаторе Говорине, отмечал свой юбилей,  это было под Новый год. Яков Михайлович Воронов вёл, а я как раз был Дедом Морозом. Так просто к мэру или губернатору не подойдёшь, а когда ты Дед Мороз – это нейтральная территория. 

И вот они все сидят за столиками. Подхожу к [прежнему мэру Иркутска Владимиру] Якубовскому с вопросом: «Мальчик, как тебя зовут?» А остальные товарищи и рады. Отвечает: «Вова». Спрашиваю: «А ты выучил стихотворение для Дедушки Мороза, мальчик Вова?» И всё, человек теряется: «Нет, не выучил». Шучу: «Готовиться же надо, мальчик Вова. Вот посмотрите: он, наверное, в школе плохо учился?» Все хохочут, Якубовский покраснел, я ему говорю: «Ну ладно, мальчик Вова, вот тебе чупа-чупсик». А Яша продолжает: «Он на следующий год выучит стихотворение и три чупа-чупса получит». Ту атмосферу трудно вот так передать: все довольные, что не к ним подошли. Говорин сразу предупредил: ко мне не подходите. А остальные не успели. Ну а что, я не виноват, – смеётся собеседник «СЭ».

– И вот так все тридцать лет подряд вы Дед Мороз?

– В 83-м году я ушёл в армию, думал, может, там будет перерыв, – бесполезно. Я же там был на полторы тысячи один из театрального училища.

А насчёт корпоративов… Хорошо, когда все свои собираются, а вот в ресторане, когда там разные компании, сложнее. Кстати, заметил такую симпатичную закономерность. В рестораны мы ходим без Снегурочек, берём с собой костюм, выбираем на месте: проводим конкурс среди девушек, кто выиграл – ту и наряжаем Снегурочкой. И вот что самое интересное: к концу вечера именно Снегурочка больше всех пьяная. Все годы, что я веду праздники в ресторанах. 

Весело, когда народ с настроением приходит. Иногда такие компании попадаются, которые подначивают, и вот здесь на провокацию поддаваться вообще нельзя. 

Вообще в этом деле очень много нюансов. Сейчас костюм найти легко. Возмущает, когда студенты или не студенты без сценария, запросто берутся сразу за рестораны. Нынешняя молодёжь такая прагматичная. Я тридцать лет отработал и до сих пор волнуюсь, когда куда-то иду, мне надо всё знать заранее:  где выход, где переодеться, какие у меня призы будут. 

– У вашего Деда Мороза какой характер?

– Как говорит мой друг Степан Фёдорович Догадин, я гламурный Дед Мороз, – вновь смеётся Солонинкин. – Мягкий такой, спокойный, добрый Дед Мороз, не кремлёвский.

– А кремлёвский – это какой?

Вместо ответа Евгений Петрович издаёт несколько звуков, похожих на зычное «Ура, дорогие!», как на параде, и после поясняет:  

– Кремлёвский Дед Мороз – пафосный такой. Вообще мы все разные, в театре особенно. Даже костюмы у всех разные.

А ещё хорошо приезжать к детишкам, когда тебя вызывают домой. Там мама, папа, ребёнок или двое. Ребёнка можно обо всём расспросить, поговорить с ним, как дедушка: «А покажи-ка мне свои игрушки». Детям это всегда приятно, радует их. Мамы умиляются. 

– А у вас свои дети есть?

– Да, у меня старшая дочь, три сына и внучка.

– К ним Дедом Морозом ходите?

– Когда маленькие были, конечно, приходил, сейчас только к младшему Ивану, ему семь лет, в школу недавно пошёл. Он говорит: Дед Мороз, в принципе, только ночью настоящий. Настоящего никто не видел: он ночью быстро под ёлку что-нибудь положит и исчезает. А вот эти, которые приходят, – это тоже Деды Морозы, но помощники. Он очень такой прагматичный, реалист. Домой заходишь в костюме, голос начинаешь менять, чтоб не узнал. Хотя, когда я домой прихожу, он нормально воспринимает, верит, что Дед Мороз приходил, тем более подарок принёс. Но трудно переодеваться в подъезде, потом разгримировываться. 

– Процесс перевоплощения много времени занимает?

– Примерно минут 15, это уже отработано. 

К сожалению, увидеть Евгения Солонинкина в образе Деда Мороза нам не удалось: костюм в процессе доработки.

– Он у меня светящийся будет, с лампочками. Сейчас провода делают всякие, аккумуляторы вешают. В сказке Дед Мороз должен появиться сияющий. 

– Ваше самое любимое новогоднее пожелание?

– Главное – больше улыбаться. Иностранцы улыбаются почему-то, а у нас все какие-то смурные. Улыбайтесь и не воспринимайте всё так близко к сердцу, на кольце Соломона помните, что написано было? «Всё проходит, и это тоже пройдёт».