Около полудня переполненный зал Иркутского музыкального театра зааплодировал, когда не из-за кулис, как принято обычно, а пройдя вдоль всех рядов поднялись на сцену профессор Леонид Рошаль и губернатор Иркутской области Дмитрий Мезенцев. Со стороны съехавшихся со всего региона медиков это не был заранее предусмотренный протоколом общий «жест»: собравшихся объединил интерес к мнению всемирно известного российского детского доктора касательно острых проблем отечественного здравоохранения. Их ожидание оправдалось, тем более что некоторые высказанные профессором Рошалем суждения однозначными назвать было нельзя. После встречи, насколько удалось понять из мимоходом данных мне микроинтервью, многие, будь на то возможность, не отказались бы от дискуссии с высоким гостем. Но, в конце концов, кто решил, что мысль, изречённая пусть и очень почитаемым человеком, должна быть истиной в последней инстанции? Главное, взгляд на нынешнее состояние здравоохранения у зала, иркутского губернатора и Леонида Рошаля, для которого медицина и есть поле его гражданского служения, был един: практическая медицина в России остаётся слабой, не отвечающей требованиям, заявленным нашей Конституцией.

Тем не менее, открывая встречу областного медицинского актива с профессором Рошалем, Дмитрий Мезенцев напомнил о том, что «за 20 лет в России не было отпущено на медицину столько бюджетных средств, сколько нынче – более 460 миллиардов рублей, которые предстоит освоить в течение текущих двух лет, модернизируя здравоохранение». Но тут же признался, что ему очень не хочется, чтобы эти деньги «были лишь размазаны по больничным фасадам». 

Леонид Рошаль развил предложенную губернатором тему: 

– Выделенная сумма не решит все наши проблемы. По-прежнему гарантия оказания медицинской помощи в большом дефиците. А что такое эта гарантия, – спросил он, – как не исполнение 41-й статьи Конституции о праве граждан на охрану здоровья?

Для собравшихся – а в зале не было ни одного свободного места – этот вопрос прозвучал риторически. Потому что каждому из присутствующих, каковы бы ни были его должность, врачебная специальность или географическое место работы, известно разноликое обличье дефицита врачебной гарантии. Оно – во всё еще крохотной доле расходов на здравоохранение от ВВП; оно – в непродуманности начисления заработной платы, которую, как выразился Леонид Рошаль, «кому добавили, а кому нет – и начался переполох, при котором узкие специалисты уходят в участковые врачи, оставляя больничные палаты и кабинеты поликлиник»; оно, это дряблое обличье, – в вечной спешке докторов, у которых, как признался директор НИИ неотложной детской хирургии и травматологии от имени всех российских медиков, «нет времени остановиться и поговорить с пациентом». 

Постоянная нужда в финансах, низкий общественный и материальный статус тех, кто сделал медицину свой профессией, – общеизвестные признаки тяжёлого хронического недуга, коим страдает лечебное дело в России. Какому доктору, тем более имеющему за плечами немалый практический опыт, неведом горький парадокс: даже точно диагностируемая болезнь далеко не всегда поддаётся лечению. Случай с отечественным здравоохранением именно таков: чем страдает «пациент», знают все, а как больного избавить от страдания, не знает никто. Или почти никто. И среди немногих, претендующих на такое знание, профессиональное медицинское сообщество называет Леонида Рошаля. 

«Каков лично ваш рецепт исцеления, доктор Рошаль?» – напряжённое ожидание ответа витало в зале. И он не стал испытывать терпение аудитории:

– Нас с вами приравняли к портным и парикмахерам по «услугам», забыв о том, что рентабельность – это понятие, неприемлемое в здравоохранении. И потом, почему мы, медики, всего и всех боимся? Палатный врач – заведующего отделением, завотделением – главврача, главврач – страховую компанию, ожидающую случая обложить больницу неподъёмным штрафом, все вместе – прокуратуру или жёлтую прессу, перед которыми унизительно оправдываемся…

На такой драматической ноте в монолог вдруг вплелась чуть ироничная реплика губернатора: мол, «здравоохранение в Иркутской области никого не боится»… И её, этой полу-

улыбки, хватило, чтобы вернуть риторику к реальной проблематике. В 

частности, выяснилось, что он, доктор Рошаль, связывает надежду с организациями общественных медицинских сообществ, в которых видится ему один из многоканальных способов совершенствования отечественной службы здоровья. В этом утверждении действительно заключён здравый смысл: возглавляя Российскую национальную медицинскую палату, он сумел заставить высшее чиновничество страны прислушиваться к её голосу. 

– Мы отстояли честь и достоинство врачебной профессии, – обратился к залу доктор Рошаль, имея в виду национальный медицинский профессиональный корпоратив. – Мы, – доказывал он необходимость создания филиала Национальной медицинской палаты в Иркутской области, – остановили принятие Закона «Об основах охраны здоровья граждан» до тех пор, пока в его текст не будут внесены наши поправки, в частности, пока качество лечения не будет названо таким же важным условием врачебной помощи, как и его доступность. Это случилось впервые: общественная организация внесла свои коррективы и была услышана.

Правда, в изложении Леонида Михайловича ситуация с приостановкой вступления в силу важного для всех россиян законодательного акта многим сидящим в зале показалась чуть-чуть упрощённой: «Это было на заседании координационного совета Народного фронта, когда мы Путину в глаза объяснили, в каком состоянии закон и что его таким, как он есть, принимать нельзя. И тогда он сказал: «А чего мы торопимся? Не надо торопиться. Пусть министр привлечёт общественные организации к обсуждению закона». И нас привлекли».

Но этот лёгкий налёт сказочности не устоял перед действительной весомостью и напором аргументов в пользу создания в Приангарье такой общественной организации, которая, помимо всего прочего, вменит в обязанность независимой профессиональной экспертизе правовую поддержку медиков. Прямо здесь, в зале музыкального театра, губернатор Дмитрий Мезенцев поддержал идею, которая у всех на глазах буквально в режиме настоящего времени обретала реальную плоть. Несколько известных врачей областного центра тут же вошли в инициативную группу по подготовке устава будущей организации и её учредительного съезда, который должен будет состояться весной следующего года. 

Чуть позже я спросила одного из членов этого оперативного «штаба», главврача Иркутской областной клинической больницы Петра Дудина:

– Что это было – неужели импровизация?

– В подобных ситуациях экспромта быть не может, – ответил он. – К тому же врачебная медицинская общественная организация действительно нужна: сегодня медработники остро нуждаются в правовой и чисто человеческой поддержке, а оказывать её пока некому.

Однако один экспромт всё-таки случился – на торжестве вручения губернаторских премий лучшим врачам и средним медицинским работникам, которое прошло тоже при большом стечении народа, но уже во второй половине дня в детской областной клинической больнице. Когда Дмитрий Мезенцев попросил Леонида Рошаля выполнить за него приятную обязанность награждения, тот признался: «Когда летел в Иркутск, не знал, что буду открывать церемонию». Но справился профессор с возложенной на него миссией отлично – для каждого награждённого находил нужное, только ему предназначенное слово. 

Ну а прилетел Рошаль в Иркутск действительно с другой целью. С его же слов, «чтобы поделиться с иркутскими врачами радостной новостью: по настоянию Российской национальной медицинской палаты и при поддержке премьера проект закона об охране здоровья будет дорабатываться».

По словам профессора, панацея от застарелой хвори нашей медицины, оказывается, уже найдена! Её рецепт – в родившейся относительно недавно программе «Здоровая нация». Руководствуясь ею, по мнению Леонида Рошаля, наша медицина должна начать выходить из кризиса.

– В программе «Здоровая нация» сказано, что в течение ближайших пяти лет мы должны здравоохранение сделать в два раза лучше. А это значит, что будущий президент, премьер-министр, Минздрав и Минфин и все мы, медики, должны сделать так, чтобы было хорошо, – заключил он.

Уточнять что-либо в предложенном «рецепте» было бы неэтично. Да и как знать, возможно, современные стандарты лечения тяжёлых заболеваний предписывают именно такой подход: назначить точный срок выздоровления и делать так, «чтобы было хорошо»?