Однажды столичный спортивный журналист, приехавший в Иркутск специально для того, чтобы посмотреть на сибирского чудака, решившего спасти местный футбол, искренне удивился: «Зачем вам это надо?!».

Однажды друзья, узнав от Труфанова о совместном с иркутской гимназией №3 проекте «Ты лучший!», недоумевающе спросили: «Зачем тебе это надо?!».

Однажды чиновник, которому рассказали, что Труфанов помогает в организации турнира по мини-футболу памяти журналиста-фронтовика Льва Перминова, в приватной беседе задал ему вопрос: «Тебе это надо?!».

За свою жизнь Валерий Труфанов слышал таких вопросов великое множество: зачем, почему, с какой целью? Ему говорили: глобальных проблем не решишь и  хорошим для всех не станешь. Складывал бы, дескать, копеечку к копеечке, строил оазис благополучия на своём «Радиане» и лишний раз не высовывался.  То, что ему представлялось обыденным, естественным и даже не требующим объяснения, многим казалось чем-то из ряда вон выходящим. Оказывается, то, что он делал, как теперь выражаются, «по умолчанию», кого-то удивляло, поражало и даже напрягало.

Он рано узнал, что такое физический труд, и понял его цену. Первые свои деньги Труфанов заработал в неполные шестнадцать лет, когда разгружал баржи в порту Бодайбо. С тех пор не было, кажется, ни дня, когда бы он не работал – не важно, руками или головой, дома или на заводе, в будни, в отпуске или в командировке. Он приучил себя к постоянному, неустанному движению, напоминающему скорее стремительный бег, нежели размеренную ходьбу-променад. Если бы мог, он спрессовал бы в сутках не 24, а 48 часов. А ещё лучше – 72…

– Валерий Николаевич, вы не любите слово «трудоголик», хотя, по сути, таковым являетесь. Что в таком случае для вас работа?

– Если коротко, то работа – это моя жизнь. Это мой способ существования. Мне повезло с работой, потому что не пришлось метаться, выбирать, подстраиваться. После окончания авиационного техникума пошёл работать мастером пятого цеха на авиазавод. Потом служил в армии. Вернулся – стал трудиться на «Радиане», тогда ещё полузакрытом заводе, выпускавшем продукцию для оборонки. Когда будущий генеральный директор «Радиана» Юрий Кириллович Семак спросил меня, не боюсь ли я людей, я, 22-летний старшина запаса, ответил по-военному коротко: «Нет!». А когда задали вопрос «на засыпку» про землекопов и 100-метровую траншею, я, не раздумывая, сказал, что нужен бульдозер. Словом, меня приняли мастером в 11-й цех «Радиана». Кстати, я никогда не просился на другое место работы сам – меня всегда приглашали. Или «бросали» на трудный участок, если хотите. Интересно, что практически всегда я шёл на новое место с понижением в зарплате. Сам процесс работы был для меня всегда интереснее денег. Когда удавалось вывести свой цех или участок в передовые, то искренне радовался этому. Вот так и прошёл все ступеньки служебной карьеры на «Радиане» – от мастера до генерального директора. 

– Должность начальника – это привилегия или головная боль?

– И то и другое. Привилегий у начальника, по моему разумению, должно быть немного: работать больше подчинённых и принимать кардинальные решения. Сейчас появилось много бизнесменов современного типа, для которых руководство коллективом не представляет никакой головной боли. Тот же, кто пропускает каждое принимаемое решение, судьбу каждого подчинённого через душу и сердце, относится, если так можно выразиться, к вымирающему классу. И я – в их числе. Уж не знаю, к счастью или к несчастью. Когда получается сделать для своих сотрудников что-то весомое, полезное, ей-богу, приятно. И это не абстрактная радость: я действительно тяжело переношу какие-то временные неудачи, которые порой от меня напрямую не зависят. Особенно остро почувствовал это в последнее время, когда волна экономического кризиса внушительно прошлась по нашим планам. Руководителю в такой ситуации всегда тяжелее, потому что он отвечает за людей, которые ему доверяют.  

– Кризис – это понятие объективное?

– Мы двигались вперёд, не имея запаса прочности. Вернее, наш запас как раз и заключался в движении. А потом всё в стране на какое-то время остановилось. И я точно знаю, что какой-то период своей жизни я не доживу из-за тех переживаний, которые выпали нам с осени 2008-го и по сей день. Могу на пальцах пересчитать количество ночей, когда мне удавалось полноценно выспаться. Тем не менее я не теряю оптимизма: мы не встали, мы только притормозили, но зато теперь точно знаем, что делать дальше. Даже в это трудное время мы развивались, осуществляли новые весомые  проекты в энергетике, расширяли международное сотрудничество, налаживали собственное производство энергетического оборудования. 

– Валерий Николаевич, часто ли вы в своей жизни оглядываетесь назад? Если да, то для чего?

– Не часто. Если способность оглядываться назад и положительная черта, то у меня её, по-видимому, нет. Наверное, надо было чаще делать выводы, изменять подходы к тому или иному явлению. Возможно, прежде я был несправедлив к своим сотрудникам, когда «разрешал» им праздновать какой-то заслуженный успех, образно говоря, 15 секунд, а затем требовал всё забыть и двигаться дальше, вперёд. Что ж, отрицательный опыт – это тоже опыт, возможно, даже более весомый, чем положительный. Правда, он оставляет на сердце рубцы… 

– Как вы относитесь к словам Пушкина «…Хвалу и клевету приемли равнодушно и не оспаривай глупца!»?

– Полностью согласен со словами классика. Если тратить часть жизни на то, чтобы реагировать на подобные вещи, не суть важно – хвалебные или оскорбительные, то времени ни на что не хватит. 

– Если бы вам представилась возможность что-то поменять в своей жизни, вы бы сделали это?

– Возможно, раньше бы осознал, что здоровье не безгранично. Я никогда не курил, не злоупотреблял алкоголем, но к своему здоровью относился, скажем так, «дежурно». Быть может, больше и глубже учился бы, хотя сам себя в душе считаю вечным студентом: с удовольствием пополняю запас знаний в разных областях – экономических, гуманитарных. Ещё, если бы, как в кино,  «отмотать» годы назад, больше внимания уделял бы отцу – к сожалению, о многом мы задумываемся, так сказать, задним числом. Скорее всего, что-то в своей жизни я наверняка сделал бы по-другому. И это касается не решений по бизнесу, а общечеловеческих ценностей. Возможно, с какими-то людьми я поступил бы по-иному: кому-то дал шанс, а с кем-то расстался без колебаний. Бывает ли мне стыдно за что-то из прошлого? В размере жизни – нет. В каких-то моментах – да. Наверное, людей, которым никогда ни за что не бывает стыдно, просто не существует.

– Можете ли вы сказать, что умеете всё, что должен уметь настоящий мужик?

– У меня много рабочих профессий – фрезеровщик, токарь, слесарь, есть все водительские категории. Я могу забить гвоздь и починить утюг, наколоть дров и вскопать огород. Смогу защитить женщину и детей. Я воспитывался в трудовой семье и, думаю, вполне могу считаться нормальным мужиком. Однако со временем пришло осознание того, что понятие «настоящий мужчина» определяется не только его брутальностью  или объёмом мышц. Я знаю таких людей, которые не умеют водить машину, совсем не разбираются в технике или не способны строгать доски, но это вовсе не значит, что им не хватает «мужественности». У них есть характер, стержень, ум, а это, мне кажется, гораздо важнее внешних факторов. Хотя я безумно уважаю настоящих профессионалов своего дела. Недавно узнал, что хирург высокого класса может делать разрез скальпелем с точностью до одной десятой миллиметра. Фантастика!

– В семье могут быть деловой мужчина или деловая женщина, а иногда сразу оба «деловых». Семейные ценности при этом не страдают?

– Мне очень повезло в семейной жизни: влюбился, рано женился, быстро появились дети. У меня три сына, уже есть внуки. Я считаю так: если мужчина сильный и умный, то не имеет значения, кто в семье является «деловым». Гораздо важнее любовь, взаимное уважение, ответственность и способность жертвовать своими личными интересами.

– Существует мнение, что в современной жизни такого понятия, как бескорыстие, просто не существует. Согласны?

– Категорически не согласен. Возможно, его просто не заметно – на то оно и бескорыстие. Человек от робота и животного отличается тем, что он – социальное существо. Образно говоря, мне не нужна планета Земля, на которой живут люди с набором понятий «я», «мне», «моё», «выгоднее», «легче», «слаще»…

– Валерий Николаевич, три года вы тащите на себе тяжёлый груз, являясь президентом футбольного клуба «Радиан-Байкал». Есть такое выражение: «Мужчина начинает стареть, когда перестаёт играть». Футбол для вас не игрушка?

– Нет, не игрушка – это точно! Это больше, чем просто игра. В своё время человечество нашло клапан, позволяющий выпускать энергию, агрессию, эмоции. Антураж не имеет значения: два портфеля с консервной банкой или современный супер-стадион – суть игры от этого не меняется. Я очень хочу, чтобы наш народ выходил на улицы не под искусственными политическими лозунгами, а с радостью от успехов наших клубов и сборной России по футболу. Мне бы хотелось праздновать победы на футбольных полях, а не на полях реальных сражений. 

– 50 лет – это очередной день рождения, эпохальная веха или промежуточный финиш?

– Это просто круглая дата. Время зрелости и определённого подведения итогов. Не скрою, у меня есть ощущение, что это своеобразный Монблан жизни. В каком-то смысле это грустный праздник. Как, впрочем, и любой день рождения. Мне есть о чём рассказать, что занести себе в плюс. Я всегда сам себе создавал напряжение, спрессовывал время и сейчас, по большому счёту, ни о чём не жалею. У меня есть дело всей жизни – «Радиан». А ещё полное ощущение того, что сдаваться нельзя ни при каких обстоятельствах. Многое приходится начинать если и не с нуля, то с какой-то первоначальной стадии. Если опустить руки, то пропадает смысл всего сделанного. А сделано за все эти годы, поверьте, немало. 

– При каких обстоятельствах Валерий Труфанов может сказать: «Жизнь удалась!»?

– У меня есть фотография, которую достаточно много лет назад сделал мой родственник. На снимке – я в переднике и с подносом в руках, на подносе – запечённые птицы. Передо мной – моя семья. И все улыбаются. Подпись под снимком: «Жизнь удалась!». Ну, а если серьёзно… Дерево посажено, и не одно! Дом построен. Сыновья и внуки растут. И самое главное – от меня в этой жизни что-то зависит. Со своими друзьями и деловыми партнёрами мы делали то, что до нас никто не делал. Мы трудились и постоянно придумывали что-то новое. Всё окружение знает, что моей любимой фразой, обозначающей похвалу, прощание или напутствие, является слово «Работаем!».