Триумф тальера

Весной нынешнего, 1916 года иркутские магазины приготовили сотни моделей, элегантных, однако же не выходящих из пределов скромности и простоты. Tailleur (или попросту женский деловой костюм) занимал теперь главное место в гардеробе. Его надевали, отправляясь и в театр, и с визитами, и дома, принимая гостей. Софья Фиофиловна, слушая, что «тальер – истинный фаворит, прелесть и совершенство нового времени», обречённо вздыхала. И добавляла: «Да, он практичен и удобен, но как-то слишком уж демократичен». 

Она, молодящаяся вдова, болезненно переносила однообразие, а в нынешнем сезоне все, словно бы сговорившись, обрядились в цвет «электрик», всегда ею любимый! Правда, после некоторых раздумий Софья Фиофиловна всё же нашла замечательное решение: заказала самый простой тальер цвета кожи, но со столь нарядным корсажем, что, когда она снимала жакет, оказывалась совершенно прелестно одетой! Производимый эффект очень вдохновлял, и в такие моменты обожаемый ею Мендельсон звучал особенно проникновенно. 

Рояль стоял в центре гостиной, в которую выходили три двери, в том числе и «старого газетного волка» Мирца. Постоянные музицирования странным образом помогали ему писать и передовицы, и в особенности обзоры и публицистические статьи. В редакции он вообще только лишь разговаривал и читал приготовленное к печати, собственные же тексты рождались у него на диване, обильно спрыснутые лимоном и рябиновкой. 

Правда пустого рукава

И сегодня с самых первых аккордов, взятых Софьей Фиофиловной, память живо нарисовала предгория Карпат, буковую чащу, поляну, а посреди неё – свежевырытую яму и ярко-жёлтую глину вокруг. Он, Мирц, стоит у самого края, но всё не решается посмотреть вниз, туда, где в куче серых шинелей есть одна с пустым рукавом – пианиста Лёни Войцеховского, его лучшего друга. 

Полковой священник Пётр в старенькой епитрахили и с развевающимися волосами простирает к небу дрожащие руки: «Сохрани хоть память, если не мог сохранить им жизнь!» Когда ему не хватает дыхания и он замолкает на мгновение, слышно, как пули, сбивая листву, ударяют в деревья. Вот они попадают уже в глину вкруг братской могилы, но никто не закрывается, даже и не оглядывается…

Ночью все уходят, и музыкант Лёня Войцеховский остаётся среди серых шинелей под большим белым крестом в самом центре чужой буковой рощи… «Он остался в чужой буковой роще, и мне так хочется, чтобы смерть прекратила наконец свою слишком обильную жатву», – размашистым почерком пишет Мирц.

Вот так начинка!

Раз в месяц (а с праздниками и чаще) гостиная наполняется приятельницами хозяйки, и Викентий Фёдорович, словно бы по команде, удаляется в клуб, театр или просто дежурит в редакции. Но в последнее воскресенье октября он таки застрял на диване: с первыми холодами ранение резко напомнило о себе. 

Кажется, день будет тянуться бесконечно: сначала Викентий Фёдорович долго пьёт чай с сушёной малиной, посланный хозяйкой, потом медленно засыпает под вязкие разговоры о модных выкройках. А когда просыпается, у него очень странное ощущение: будто вышел из пошивочной мастерской – и сейчас же оказался на митинге. В самом деле, те же самые голоса, что обсуждали тальер, теперь рассуждают о «важных политических следствиях настоящей войны»… Только выпив свежего чаю, он понял наконец, что дамы читают всё тот же «Журнал для хозяек», только от описания выкроек перешли к политическому разделу. И раздел этот явно оказался похлеще, чем в иных сугубо политических изданиях!

В редакции частной иркутской газеты, где Мирц работал секретарём, постоянно отсматривали периодику, но на то, что именовалось «дамским чтивом», было негласное, но совершенно неоспоримое табу. 

– Выходит, что зря, – огорчился старый фельетонист, – но теперь-то уж точно буду смотреть! Думаю, в публичной библиотеке такую «литературу» можно отыскать без труда. 

Однако он ошибся: почти все номера за нынешний, 1916 год оказались на руках. Но и по тем, что оставались ещё, было видно, какая начинка за толстым слоем модных выкроек. Одержимые авторы буквально с первых страниц заявляли: нынешняя война благодатна для женщин, потому что она вы-свобождает рабочие места, в мирное время занимаемые мужчинами. Надо пользоваться войной, чтобы закрепить право женщин на равный труд. 

«Уже теперь мы видим, что трудящаяся мать может воспитать своего ребёнка даже в том случае, если её не поддерживает отец этого ребёнка. Она сумеет воспитать ребёнка без помощи отца и государства. Только не отнимайте у неё право на труд!» – в истеричном упоении призывала редакция «Журнала для хозяек». Правда, назвать те места, где был бы востребован женский труд, она затруднялась и ограничивалась рекламой московской школы дамских причёсок и изделий из волос. 

Страницы журнала отдавались и под разного рода политические анкеты. Начинающие подписчицы заполняли их уже потому, что «не ответить как-то неудобно». При этом добавляли и собственные вопросы (к примеру, «Правда ли, что багет всего лучше чистить разрезанной луковицей, а кожаную мебель – взбитым белком?»). Подписчицы же со стажем расспрашивали про педагогические курсы, про книжки, «которые научили бы держать себя развязно и беззастенчиво». 

В блокаде!

Как выяснилось, редакция «Журнала для хозяек» располагалась в Москве, в доме номер 4 по Камергерскому переулку. Адрес этот показался Мирцу знакомым, и действительно, он нашёл его на обложке журнала «Женская жизнь». То есть один и тот же отряд воинствующих эмансипаторов выпускал сразу два журнала, первый из которых пробуждал в женщинах-хозяйках жажду общественной деятельности, а второй был рассчитан на дам, уже освободившихся от семейного быта. Вместе с выкройками модных шляп они получали портреты выдающихся женщин, мощнейший заряд публицистики и политически выверенной беллетристики. Завершался каждый номер разделом «Спорт», что было совершенно логично: в борьбе за права требовалась неординарная физическая подготовка. 

Переполненный впечатлениями, Мирц решил разразиться статьёй о том, что в России та самая атмосфера, что и сто лет назад в послереволюционной Франции, – тот же упадок нравственности и погоня за удовольствиями, та же жажда выскочить за общепринятые рамки. Закончить будущую публикацию он задумал эффектно – сценкой в иркутской публичной библиотеке, когда у него на глазах абонентка вырвала из книги с десяток страниц.

– Я всего лишь хотела получить описание современного стиля, – без смущения пояснила она. – В наше время никто не хочет уже оставаться несовременным!

Попался в собственные сети

Да, и сам Викентий Фёдорович Мирц нередко писал в угоду современности; тот же пресловутый «женский вопрос», как показала газетная подшивка, он будировал не единожды, и как будировал-то! «Но я никогда не договаривался до того, что война благодатна, потому что даёт женщинам место на производстве!» – утешал он себя, уже развивая тему незаменимости женщины в семье.

Но заявленная публикация так и не появилась – Мирц наткнулся на собственный пассаж, совершенно в духе «Журнала для хозяек»: «Говорят, если женщина уйдёт в новые области труда, она оставит пустым своё место в семье. Это – явная нелепость. Оставим это избитое, пошлое возражение немцам с их пресловутыми тремя «К»: «киндер, кухня и кирха!»

Автор благодарит за предоставленный «Журнал для хозяек» Любовь Юрьевну Олейник, заведующую отделом краеведения и библиографии областной библиотеки  им. И. И. Молчанова-Сибирского. 
Это редкое издание досталось ей от отца, журналиста Юрия Шумайлова, много лет проработавшего  в «Восточно-Сибирской правде».