По словам Кокошина, Сибирь и Дальний Восток находятся сейчас в «колоссальном» инерционном тупике, поскольку программ развития востока России за последние годы было создано огромное количество, а вполне конкретных, которые бы дали бизнесу понимание, куда двигаться, нет. С этой целью на Байкальском экономическом форуме был презентован аналитический доклад «Сценарии развития Восточной Сибири и Дальнего Востока в контексте политической и экономической динамики Азиатско-Тихоокеанского региона», где отдельный блок посвящён развитию энергетического комплекса. 

Как заявил Андрей Кокошин, проект предполагает формирование новой крупной системы энергообеспечения восточных территорий России и Тихоокеанского региона при контроле российского государства и бизнеса. Одно из направлений – сооружение объектов энергетической и транспортной инфраструктуры  (нефтепроводы, газопроводы, линии электропередачи, энергогенерирующие мощности). Россия должна принимать активное участие в совместной эксплуатации транзитной и распределительной инфраструктуры электро-энергии, считает академик. Восточная Сибирь авторами проекта рассматривается как одна из территорий, где будут сформированы новые крупные центры электроэнергетики. По данным Института систем энергетики им. Л.А. Мелентьева СО РАН, в последние два десятилетия в России ввод генерирующих мощностей сократился по сравнению с 60–80-ми годами 20 века в пять раз. Однако и рост внутреннего потребления, и за-просы рынка АТР вынуждают думать о строительстве новых источников. 

Авторы считают, что перспективным станет возведение ряда новых ТЭС в Республике Тува, Хакасии, Иркутской области, Бурятии, Забайкальском и Хабаровском краях, Амурской области, Якутии, Приморском крае. Говоря об Иркутской области, авторы обратили внимание на необходимость постройки ТЭС «Мугун» и «Ишидей». В докладе ставится вопрос о развитии каскада Нижнеангарских ГЭС, формировании каскадов в Республике Тува, Южной Якутии и Приморском крае, ГЭС в горных районах Алтая мощностью до 10 ГВт, а также строительстве Приморской АЭС и дальневосточных ВЭС. Иркутская область обозначена в докладе достройкой Тельмамской ГЭС мощностью 450 МВт в Мамакане (Бодайбо), каскадом ГЭС на реке Витим в зоне БАМа.

По мнению Андрея Кокошина, регион наряду с другими сибирскими территориями должен участвовать в строительстве энергогенерирующих мощностей по проектам государств АТР – Китая, Индии, Монголии, Вьетнама – и стран СНГ. Перспективным для Иркутской области авторы считают проект создания межгосударственных ЛЭП протяжённостью 2,2 тыс. км от Иркутска до Улан-Удэ, Улан-Батора и Пекина напряжением 800 кВ. Возможная реализация проекта – 2020–2025 годы. Среди заявленных аналогичных проектов – ЛЭП Барнаул – Урумчи – 1,3 тыс. км, Чита – Пекин – 1,4 тыс. км, Благовещенск – Шеньян – 1 тыс. км (все на 600 кВ). И ЛЭП в 500 кВ Владивосток – Шеньян. Ряд проектов предполагает создание ЛЭП до Республики Корея и Японии. Всё это должно в итоге вылиться в синхронизацию энергосистемы России и стран АТР с проектом глобальной энергосистемы (соединение энергосистем Евразии и Америки через кабель по дну Берингова пролива).    

По оценкам Агентства прогнозирования балансов в электроэнергетике (АПБЭ), суммарный экспорт электроэнергии и мощности с 2009 по 2020 год будет увеличиваться главным образом за счёт Китая и в 2020 году, по прогнозам, составит без учёта приграничной торговли 85,53 млрд. кВт-ч/16250 МВт. С 2018 года Сибирь, по оценкам АПБЭ, должна войти в так называемый «широкомасштабный проект экспорта электроэнергии в Китай». Ожидаются поставки в Поднебесную 14,4 млрд. кВт-ч, к 2020 году – 38,4 млрд. кВт-ч, мощность – 6400 МВт. Правительством РФ в качестве экспортных генерирующих источников рассматривалось строительство Харанорской ГРЭС, Татауровской ТЭС и Олон-Шибирской ТЭС в Забайкалье и Бурятии. 

Между тем En+ Group обнародовало собственные планы – строительство в Восточной Сибири трёх энергоисточников суммарной мощностью 2,4 тысячи МВт, один из них – Ленская ТЭС мощностью 1260 МВт в Иркутской области. Пиковые нагрузки компания предлагает продавать в КНР. Всё свидетельствует о том, что интерес к проблеме очень высок и решения нужно принимать в ближайшее время. Аналитик ИДФ «Капитал» Константин Гуляев заметил, что рост спроса в странах АТР уже породил несколько проектов, к примеру, «Интер РАО» интересует мост из Приморья в Китай, а «РАО ЕС-Восток» – мост в Японию. «Вопрос в том, какие из проектов получат денежный поток, – говорит он, – поскольку наверняка в этом должны будут участвовать китайские инвесторы, и кто сумеет аккумулировать средства на развитие инфраструктуры». 

До конца года будет готова Стратегия развития топливно-энергетического комплекса Иркутской области до 2015 года и на перспективу до 2030-го, разрабатываемая правительством совместно с учёными ИСЭМ СО РАН. «Сейчас мы определяемся, в каком направлении региону предстоит двигаться, – рассказал заместитель директора Института систем энергетики им. Л.А. Мелентьева СО РАН Валерий Стенников. – Стратегия будет учитывать все факторы – комплекс топливных ресурсов, электроснабжение, газовый и нефтехимический секторы, рассматривать сценарии возможного изменения структуры топливного баланса. Среди предложений, которые мы озвучиваем достаточно давно, – теплоснабжение города Иркутска, электроснабжение Сухого Лога, необходимость развития электроэнергетики севера Иркутской области и зоны БАМа, разработка чётких сценариев сотрудничества с АТР».  

Сенатор Валентин Межевич заметил, что проекты энергомостов в Китай каждый раз новые, а вот идея довольно старая. «Сибирь и Дальний Восток имеют достаточно большой запас энергоресурсов, который в отдельные годы, чтобы не совершать холостых сбросов, можно было бы выгодно продавать на Восток, – говорит он. – Плюсом идёт разница в часовых поясах, на которой можно было бы «сыграть» в пользу России». Китай, со своей стороны, ещё в начале 90-х, испытывая подъём производства, уже вплотную подошёл к проблеме нехватки электроэнергии, так что, если бы не восточный кризис, вполне бы мог реализоваться проект ОАО «Иркутскэнерго» по энергомосту Братск – Пекин, говорит Межевич. Сейчас в Поднебесной второй «пик» производства. «Главное – это запрашиваемые КНР цены на отпуск энергии, – подчёркивает сенатор. – К сожалению, наши китайские коллеги – очень трудные переговорщики. Им хочется получать генерацию по довольно низким ценам». Вопрос цены тревожит и Валерия Стенникова. «Если говорить о предложениях сотрудничества с КНР в плане постройки энергомостов, то к таким проектам необходимо подходить взвешенно, учитывая прежде всего конъюнктуру рынка, – заметил он. – Если ситуация по ценам складывается в пользу России, то такой проект безусловно представляет интерес. Однако основным сдерживающим фактором, не позволившим воплотить в жизнь более ранние идеи, был как раз невыгодный «расклад» по ценовой политике. Не должно получаться так, что отечественный потребитель платит больше, чем потребитель в Китае». Однако Константин Гуляев считает, что наличие гидрогенерирующих активов в Сибири, дающих низкую себестоимость, позволяет этому региону быть более мобильным и гибким в ценовой политике, учитывая то, что продаваться могут излишки энергии.   

По данным профессора Института исследования международных проблем МИД КНР, директора Центра исследования энергетических стратегий Китая Ся Ишаня, китайская энергетическая стратегия опирается на четыре составляющих – стабильность, экономию, чистоту и безопасность. Для российской стороны интересен параметр «экономия» – это означает, что Поднебесная будет покупать энергию по умеренным ценам. И ситуация вряд ли поменяется со временем – по инвестициям в развитие возобновляемых и вторичных энергоресурсов Китай занимает первое место в мире. КНР – мировой лидер и по развитию ветровой энергетики. Сейчас в стадии строительства семь ветропарков суммарной мощностью 100 млн. кВт. Доля нетопливной энергетики в Китае увеличится до 15% в 2020 году (сейчас она составляет около 8%). «Я подчёркиваю: пока мы в такой ситуации, когда озвученные проекты находятся в начальной стадии, так что судить о них можно будет только после того, как будут озвучены реальные ценовые и инвестиционные предложения», –заметил Валерий Стенников.    

По его мнению, государство должно активно включиться в процессы, поскольку интерес китайского капитала в получении определённого контроля над источниками генерации на востоке России есть. «Никому не интересно принимать на территории своей страны экологически сложное производство, которое даже частично будет принадлежать другому государству», – согласен Валентин Межевич. Академик Кокошин заметил: Китай на сегодняшний день является одним из важнейших источников инвестиционных ресурсов в мире, вероятно, более значимых, чем ресурсы, к примеру, США, и он присматривается к востоку России. «У нас встаёт вопрос о масштабах допустимого участия Китая в развитии Дальнего Востока, Сибири, о характере участия, стратегических инвестиций», – заявил академик. Государству надо чётко определиться, на каких условиях китайские компании будут участвовать в создаваемых на территории России бизнесах, считает Кокошин. По мнению Константина Гуляева, сценарий, когда китайские компании получат контроль над будущими генерирующими источниками на территории России, маловероятен. «По крайней мере, это не просматривается в случае реализации последнего озвученного проекта, – заметил он. – Структуры En+ показали, что готовы вести переговоры, но доминировать китайским партнёрам в проекте не дадут. Я думаю, подобного не допустит и государство». Андрей Кокошин заявил, что в правительстве РФ необходим вице-премьер по вопросам Сибири и Дальнего Востока, причём основная база его деятельности должна быть в регионе, возможно, такой базой станет Иркутск.