Полицейский в образе городового

Основа общегородского праздника – это безопасность участвующих в нём. На такую нехитрую мысль наводило небывалое количество полицейских, занятых в обеспечении правопорядка во время празднования юбилея города. Центр был оцеплен и перекрыт. На всех дорогах, ведущих к скверу Кирова, стояли усиленные патрули.

На улицы был выгнан не только личный состав иркутского УВД – сотрудник экипажа, перекрывающего улицу Сурикова, при вопросе о перенаправлении общественного транспорта смутился: 

– Мы не местные, не знаем. Спросите у следующего экипажа – они иркутские. 

– Скажите, а снайперы на крышах сидят? – не удержался «Иркутский репортёр» от бесхитростного вопроса, наткнувшись на несколько машин ППС на выезде с улицы Российской. 

– Молодой человек, идите вы на… площадь. Вам ничего не угрожает, – дипломатично ответил усталый капитан полиции. 

Но на площадь – это лёгкий путь. «Калитка для избранных» для журналистов открывалась через чёрный ход мэрии, но и через неё представителей свободной прессы и электронных СМИ постовые дежурные пропускали по одному, тщательно проверяя портативным металлодетектором, заглядывая в телевизионные кофры и недружелюбно косясь на массивные «пушки» камер и фотоаппаратов. Короткий проезд через центр кортежем – и автобус останавливается на непривычно пустой улице Седова. По ней лениво фланирует исключительно гужевой транспорт и ещё двое конных городовых, с шашками, в чёрной форме. Над слободой вьётся лёгкий дымок кузнечной мастерской под открытым небом, эхом слышится отдалённая распевка народных коллективов, а по широким улицам квартала чинно расхаживают барышни, ремесленники, чиновники, попы,  паршивые интеллигенты чеховского вида – в шляпе пирожком и очочках типа пенсне.  Добро пожаловать в XIX век!        

– Откуда вы, служивые? – спрашивает «Иркутский репортёр» у дородного горожанина, одетого в форму со споротыми с шинели и околыша фуражки знаками отличия.

– Позвольте представиться: Марк Соломонович Шлагбаум, бывший околоточный, изгнанный с должности за пьянство и увлечение травами, – чинно кланяется он. Потом улыбается: – Вообще-то меня Игорь зовут, я актёр ТЮЗа.

– Здесь, в слободе, только ТЮЗ?

– Я видел ещё артистов из музыкального театра. А вот на открытии Московских ворот будут из всех иркутских театров. 

– У вас есть какая-то написанная роль, сценарий?

– Нет. Приказано просто присутствовать.    

– А вы тоже актёры? – спросил «Иркутский репортёр» у двух городовых в белой парадной форме и в молодецких, но приклеенных усах – они стояли на страже у одного из зданий.

– Нет, мы как раз настоящие, – обиженно прогудел один из них. Оказалось, что на территории слободы работают «в образе» восемь сотрудников полиции: четверо в чёрной форме городовых (двое из них конными разъезжали по Седова) и четверо в белой форме околоточных надзирателей. Их набрали из различных подразделений полиции Иркутска. 

– У вас есть распоряжение вмешиваться при необходимости в массовые беспорядки, задерживать правонарушителей?

– Я думаю, не понадобится от нас такая помощь – слишком значительные силы стянуты на охрану, – ушёл от прямого ответа околоточный.

Как впоследствии выяснилось, в мероприятиях по охране общественного порядка было задействовано порядка семисот человек из всех подразделений полиции Иркутска – от простых оперов до работников отделов кадров. 

Кроме того, в усиление были призваны сотрудники подразделений полиции Иркутского района из Шелехова, Ангарска и Слюдянки и курсанты института МВД. Об их эффективной работе свидетельствует то, что за время праздников не было зарегистрировано ни одного серьёзного преступления – только вечером, во время салюта, был пойман за руку одинокий карманник.   

Во дворике между домами расположились кузни, работающие от электричества. Но кузнецы были взаправдашние, и ковали они на глазах у изумлённой публики по-настоящему – кому подковку, кому витую кочергу. На промозглом ветру с Ангары публика больше грелась у электротиглей, чем смотрела и участвовала. Кузнецы мрачно хмурились на шуточки про шашлыки. Тут же был замечен и бывший мэр Иркутска сенатор Владимир Якубовский, который, понаблюдав за кузнецами, одобрительно заметил: «Вот бы себе на дачу такой мангал…»

Вызывает интерес судьба одного из кузнецов, Михаила Орлова. Всего два месяца назад он освободился из ИК-19 для «первоходов», осуждённых по тяжёлым статьям. До кузни в историческом квартале он восемь лет оттачивал кузнечное искусство в колонии. То есть не только настоящий кузнец, но и реальный каторжанин – всё, как положено для Сибири позапрошлого века. 

Справедливости ради нужно отметить, что ИК-19 вообще сыграла огромную роль в приближении этого праздника – открытия 130-го квартала. Дело в том, что одновременно со строительными работами на территории слободы часть срубов была сложена руками заключённых-«первоходов». Коробки десяти домов привезли сюда из-за колючей проволоки – их рубили прямо на плацу колонии. Сотрудники  ИК-19 по секрету рассказали, что дома не полностью новоделы. Им поставили одно принципиальное условие: на треть срубы должны были включать в себя аутентичные брёвна, оставшиеся от разбора старых домов, стоявших в этом районе всего год назад.   

Подкова на счастье

Холод и осенняя серость не испортили настроение ряженых участников торжеств

Всё вертелось вокруг персоны губернатора. Мероприятия по торжественному открытию «Иркутской слободы» начались только с его появлением у Дома музыки Дениса Мацуева в два часа дня. Тут и выяснилось, что среди достойнейших, приглашённых на открытие, есть достойнейшие из достойнейших. Перед домом музыки собрались любопытствующие, струнный квартет играл «На приезд царицы Савской» Генделя, трепетала на ветру красная ленточка. Ленточку перерезали,  причём губернатор отказывался щёлкнуть ножницами, пока к нему не присоединился генеральный директор Государственной корпорации «Ростехнологии»:

– Без Чемезова не пойду!

Денису Мацуеву вручили символический ключ от Дома музыки Дениса Мацуева. Но в само здание впустили не всех, а только специально аккредитованных – остальных массивные телохранители умело оттирали кожаными плечами. Поэтому о событиях в доме музыки можно только догадываться. Видимо, произнесли торжественную речь на открытии. Надо полагать, в связи с подписанием президентом соответствующего указа Сергей Нарышкин поздравил виртуоза с присвоением ему звания народного артиста России. И наконец, не мог Денис не сыграть несколько произведений высоким гостям. (На остальных торжествах музыканта не было видно – наверное, он остался обживать дом музыки, что дало повод к импровизированной шутке: «А где Денис?» – «Денис? Денис – дома»…)   

На территории слободы работали «в образе» восемь сотрудников полиции

В дальнейшем события в ключевых точках также оставались тайной. Пройдя новый мост от музыкального театра в 130-й квартал, Мезенцев, Нарышкин и Толоконский посетили избу-читальню. Умелая работа охраны – и толкающиеся перед дверями предполагают: должно быть, гости заценили библиотеку. Короткий проход посреди ликующей толпы – и высокие гости в чароитовой комнате. Понятное дело, осмотрели коллекцию редчайшего камня. Дальше по пути следования почта. Разносится весть: станционный смотритель предложил гостям погасить юбилейные марки на конвертах.   

Неожиданное культурно-массовое мероприятие случилось только после избы-читальни: губернатора со товарищи подвели к расположенной рядом с кузнецами кованой карете в виде тыквы – до этого оставалось лишь гадать, зачем этот сказочный антураж установили в историческом квартале. Оказалось, все присутствуют при рождении новой городской традиции: из кареты выскочили молодожёны. Делегация поздравила молодую семью, пригубила с ними шампанского. И все трое высокопоставленных чиновников приложили руку к свадебному подарку – постучали молотками по подкове на счастье. 

«Иркутскому репортёру» удалось перекинуться в толпе парой слов с героями торжества. Молодожёны оказались настоящие, не ряженые. Это иркутяне Юлия и Максим Луценко. Юлия рассказала, что накануне назначенного бракосочетания им домой позвонили сотрудники Дворца бракосочетаний и предложили принять участие в юбилейных торжествах. Что для этого следует делать, они не знали сами, кроме того, что юной паре нужно было согласиться перенести время и место свадебных торжеств. Уже в историческом квартале ребята узнали, что им нужно будет посидеть в карете и сделать сюрприз губернатору. К предложению они отнеслись спокойно. В карете замёрзнуть не успели, просидев в ней около семи минут, пока гости шли из избы-читальни. Начальник управления пресс-службы губернатора Ирина Леньшина подтвердила, что никакого специального отбора среди брачующихся пар не проводилось – взяли первую попавшуюся, у которой время регистрации совпадало с торжествами. 

От Московских ворот до Якова Похабова

Между домами расположились кузни, работающие от электричества. Но кузнецы были взаправдашние

Из слободы члены правительства и специально отобранные гости переместились на Нижнюю набережную. Сюда же перевезли ряженых – создавать непринуждённое настроение мещанской жизни XIX века. Возникало впечатление, что губернатор испытывает большую гордость не за памятники, которые он приехал открывать – Якову Похабову и первопроходцам и Московские ворота, – а за отстроенный и благоустроенный участок «Нижки» [Нижней набережной], соединяющий оба памятника по прямой.

– Тут до этого вообще никакой набережной не было! – рассказывал губернатор  Сергею Нарышкину, за локоток подводя его к красивому кованому ограждению и показывая пенную на ветру Ангару. 

Проход высоких гостей от одного памятника до другого был более насыщен событиями, чем собственно парадные мероприятия. Точильщик ножей предложил им за полтинник копеек что-нибудь заточить. Чистильщик обуви тянулся руками к их и без того блестящим туфлям, выкрикивая не к месту: «Женскую туфлю – по рублю!» Гимназисты совали в руки свежую прессу позапрошлого века. Дорогу делегации преградил солидный офицер, снисходительно пожал Мезенцеву руку. Думая, что здоровается с важной персоной, губернатор почтительно ему покивал. Увы, не знал, что поручкался с проходимцем – нашим старым знакомым Марком Соломоновичем Шлагбаумом, бывшим околоточным, изгнанным с должности за пьянство и увлечение травами. 

Уже у подножия памятника Похабову случился ещё один инцидент с политическим подтекстом. О чём-то тяжко думающий юный кадет брёл куда-то, ничего не замечая по сторонам. И пришёл в сознание, только очутившись в толпе сопровождающих и телохранителей, столкнувшись нос к носу с Дмитрием Мезенцевым. 

– Здр-р-ва будь, царь-батюшка! – в отчаянии выкрикнул неразумный кадет.

– Да я и не царь-батюшка вовсе! – поразился губернатор Иркутской области.

Венчало официальную часть церемонии открытие памятника первопроходцам. Это был звёздный час театра народной драмы. Молодецкие тенора казаков, поддержанные богатырским басом дородного попа, выводили песни во славу Иркутского острога, славили властей и приветствовали гостей. Благодаря умелой шнуровке команды промышленных альпинистов синее полотнище, скрывавшее до того  несколько дней могучую фигуру Якова Похабова, соскользнуло грациозно и быстро – пока лилась заздравная песнь казаков, на заднем плане альпинисты на порывистом ветру гасили покрывало, как парашют. 

И после этого наконец официальная часть закончилась, правительственный кортеж уехал по своим государственного значения делам, журналисты разбрелись, а широкие массы слились в едином порыве с мещанами и обывателями прошлого Иркутска. Век XIX смешался с веком XXI.