Формалинисты и антиформалинисты

В одном из последних заседаний член общества Ангер сделал заявление о сыне музейного швейцара Михаила Колесниченко, вот уже три года сбывающем иностранцам отловленных насекомых. Ангер предлагал привлечь мальчика к составлению музейных коллекций, полагая, что в будущем из него может получиться учёный. Но тут важно было не опоздать и уже в предстоящее лето загрузить юного натуралиста работой, а научные сотрудники то и дело отвлекались на внутренние разборки. 

Дело в том, что ещё с прошлого, 1910 года в музее ВСОРГО разгорелись споры о способах консервации рыб: одни полагали, что лучшее средство сохранения окраски – формалин, другие возражали, да так рьяно, что распорядительный комитет обратился за разъяснением в зоологический музей при Императорской академии наук.

Перед вакациями началась и дискуссия вокруг предложения члена комитета ВСОРГО Пророкова собрать средства на строительство картинной галереи. Кончилось тем, что при голосовании все «выкатили чёрные шары», но Пророков на этом не успокоился и тут же организовал недельную выставку художников-любителей. Вопреки прогнозам она принесла доход, и эти деньги член общества, не раздумывая, передал этому самому обществу. Так что ничего уже не осталось, как разрешить открытие при ВСОРГО художественной секции. 

Особенности маневрирования на музейном поле

К 1911 году ветры открытий уже не разгуливали по залам Восточно-Сибирского отдела Императорского Русского географического общества. В отстроенном под него «мавританском замке» собралась вполне бюрократическая публика, но в ровном течении нынешней  жизни нет-нет да и вздыбливалась волна, нагоняемая, к примеру, братьями Пророковыми. Или приехавший на службу в Иркутск полковник фон дер Ховен вдруг настойчиво возбуждал вопрос об устройстве при музее ВСОРГО ботанического сада, а также и зоосада. И если Пророковых можно было ещё как-то вводить в рамки, то с фон дер Ховеном это было решительно невозможно: обрусевший иностранец природную волю и организованность сочетал с приобретённой размашистостью замыслов и какой-то совсем уже непонятной готовностью брать все хлопоты на себя. Вот и на этот раз, опережая вопросы о затратах, он решительно заявил, что «готов лично принять не только заботу об устройстве садов, но и все хлопоты по уходу за растениями и животными».

Оно бы и замечательно, да только прилегающую к музею ВСОРГО территорию комитет уже обещал сдать в аренду торговцу молочными и прохладительными напитками Гершевичу и буфетчику Криулину. И если первый обещал снести свой киоск уже к осени, то со вторым предполагался пятилетний контракт. Одним словом, члены комитета оказались в непростом положении, и губернатор Бантыш, бывший на заседании в качестве гостя, предложил замечательный компромисс: дать возможность фон дер Ховену заняться музейным садом, но животных туда пока не запускать. 

Полковник, кажется, был не очень доволен, но наступил на другом фланге: сделал серьёзное обоснование для открытия при ВСОРГО двух комиссий – архивной и военно-исторической. Члены комитета, оказавшиеся неготовыми к новому повороту, напряжённо переглянулись, но фон дер Ховен немедля заметил, что может создать и автономное военно-историческое общество. Пришлось соглашаться безо всяких условий.

Члены комитета покидали поле заседаний с довольно-таки болезненным ощущением сдачи последнего бастиона, и только недавно назначенный губернатор Бантыш провожал фон дер Ховена восхищённым взглядом. Впрочем, в его взгляде было и сожаление, что «этакий редкий экземпляр не проходит по гражданскому ведомству, к работе в губернском управлении его не удастся привлечь. Очень, очень жаль!»  

Подзаголовок

Своё знакомство с Иркутском Бантыш начал с чтения местных газет. И с удивлением обнаружил, что «Сибирская мысль» продаётся со вкладышем – петербургской «Копейкой». Да и в самой газете жизнь в европейской России представляется во всевозможных подробностях – в отличие от краткого конспекта местных событий. К примеру, летом нынешнего, 1911 года читатель мог ознакомиться с недавним выступлением философа Николая Бердяева на столичном философском диспуте – но мог лишь догадываться о планах Иркутской городской думы.

– В редакциях взгляд идёт на то, что писать следует исключительно о выдающемся, а в Иркутске давно уже ничего не происходит, – пояснил Бантышу один старый губернский чиновник. –  В минувшее четырёхлетие городская управа растеряла бразды правления. Мост не строится, улицы утопают в грязи, гласные опаздывают с решениями, а общество распадается на всё более мелкие группы. 

Губернатор проехал по Большой, постоял у запущенного пруда Интендантского сада, оглядел мостики с когда-то красивыми, а ныне гниющими перилами, попробовал отыскать клумбы, но ни одной не обнаружил, а на главной аллее, натурально, увяз в не утрамбованной гальке. 

– Я поражён, – сказал он вызванному в тот же день полицмейстеру. – Доселе мне не приходилось видеть столь неопрятных губернских городов. Очень странно, что при этом театр наполняется до отказа, не пустуют клубы и оба общественных собрания –  как всё это может существовать в одно время и как бы независимо одно от другого? 

Полицмейстер осторожно взглянул на новое начальство – и в самом деле увидел выражение изумления. «Но тут и до гнева недалеко», – предусмотрительно подумал он и поспешил обязать приставов всех частей «воздействовать на домовладельцев». 

Прошло несколько недель, но кучи мусора на тротуарах ничуть не уменьшились… 

Эффект от гимнастики по системе чешских соколов

Склонность губернатора Бантыша к анализу и ещё остающаяся дистанцированность от нового места службы очень дурно влияли на сон и аппетит. А вот полковник фон дер Ховен, напротив, засыпал мгновенно и от обеда всегда получал удовольствие, хоть и не засиживался за столом – его организм, однажды заведённый, требовал непрестанного действия. Самое же удивительное было в том, что и по какой-то ещё не сформулированной закономерности рядом с полковником непременно оказывались «ховеноподобные» – деятельные и очень жизнерадостные господа. 

Так, весной нынешнего, 1911 года в Иркутске объявился давний московский знакомый Иосиф Макловский, и не сам по себе, а с проектом открыть в Иркутске контору посыльных, обученных на европейский манер и одетых в элегантную форму. В считанные недели Макловский нашёл подходящих людей, подобрал удобное помещение, внёс полагающийся залог и снял квартиру в непосредственной близости от конторы, чтобы лично присматривать за посыльными. Из новых же знакомых фон дер Ховена выделялся замечательный энтузиаст – преподаватель городского пятиклассного училища Середа. Желая видеть в Иркутске яблоневую аллею, он выписал самые лучшие саженцы, истратив на это всё месячное жалованье. Но участвовавшие в закладке аллеи ученики рассказали о ней родителям, и один из них пожелал компенсировать затраты педагога. 

– Всё случилось именно так, как вы и предсказывали, – смеялся Середа, заглядывая к фон дер Ховену на воскресный кофе. Он, кстати, был отменный – супруга полковника лично покупала его на Большой у грека Каридопуло, завёзшего в свой магазин новейшую электрическую кофемолку. 

Но чаще воскресные дни полностью отдавались занятиям в аэроклубе. Идея полковника открыть в Иркутске авиашколу так понравилась коллегам-активистам, что тотчас составили депутацию к командующему военным округом и генерал-губернатору. Оба поддержали ходатайство и направили дальше по инстанциям. Там же, в кабинетах начальника края и начальника военного округа, проговаривался и проект открытия в Иркутске 1-го Сибирского товарищества воздухоплавания, равно как и завода по строительству воздухоплавательных аппаратов. Один из членов клуба, ротмистр Карашевич, был даже командирован в Санкт-Петербург для изучения конструкции воздухоплавательных аппаратов  и сдачи экзамена на звание пилота. 

Полковник и сам бы охотно отправился вместе с ним, но служба обязывала, а кроме того, он в последнее время увлёкся гимнастикой по системе чешских соколов, проводимой по воскресеньям во 2-м общественном собрании. Вообще-то занятия проводились для служащих Забайкальской железной дороги и членов их семейств, но отказать фон дер Ховену никому и в голову не пришло бы. 

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников отделов историко-культурного наследия, краеведческой литературы и библиографии областной библиотеки имени Молчанова-Сибирского.