Месяц рамазан – это месяц, в течение которого начал ниспосылаться Коран, священные наставления пророка, основного источника шариата, объясняет имам Фарит смысл прошедшего мусульманского поста. Девятый месяц лунного календаря по мусульманскому календарю – один из самых благословенных, и Всевышний говорит: кто из вас встречает месяц рамазан, пусть держит пост. «Мы не воздерживаемся от воды и питья круглые сутки, а постимся только с утренней зари до захода солнца. Только в ночное время и до восхода можно поесть, попить. Но это не главное. Нужно воспитывать в себе больше духовных, ангельских качеств и воздерживаться от своего животного начала», говорит имам.

– А в повседневном поведении что предписывается мусульманину во время рамазана? 

– Более тщательно молиться и искать особую ночь, в которую начал ниспосылаться священный Коран. В самом Коране не сказано, какая это ночь, – считается, что 27-я, но сам пророк говорит, что это нечётная ночь. И люди стараются как можно больше ночей бодрствовать, чтобы её не пропустить. А в повседневности нужно попытаться избавиться от каких-то плохих черт – вспыльчивости, раздражительности, не спорить ни с кем, не связываться. Нужно просто два раза сказать: «У меня пост».

– А Ураза-байрам?

– Это уже первый день следующего месяца, шавваля. Это праздник окончания поста, когда утром, с восходом солнца, верующие собираются в мечети, слушают проповедь имама, порядок праздника, порядок намаза, совершают короткую молитву, которая немного отличается от обычных молитв тем, что мы чаще возвеличиваем Аллаха. В этот праздник принимаются дела верующих, которые они свершили в рамазан. У нас говорится, что, кто не выплатил молитву, не стал великодушным, милосердным и заботливым, не совершил пожертвования в пользу бедных –  она раздаётся перед праздником, накануне праздничной молитвы прямо в руки верующих, чтобы они тоже могли отпраздновать Ураза-байрам. И это праздник не животный – что можно наконец всласть покушать, – а праздник радости, что выполнил этот трудный пост, человек выдержал. Пророк сказал, что у верующих есть две радости: когда они после захода солнца садятся разговляться и когда они встречаются в раю. В раю есть специальная дверь райян, куда войдут только те, кто соблюдал уразу в месяц рамазан.         

– Вы проповедуете в иркутской мечети с 1997 года. Можете отметить: стало больше прихожан, выросла община или нет? 

– Я мечеть начал посещать ещё в 1994-м простым прихожанином. В то время на ежедневные обеденные  молитвы приходили максимум человек десять. Вечером – меньше, а на утренних и ночных иногда вообще никого не было. В то время люди собирались в основном на пятничную молитву, и то молодёжь, небольшая группа…

– Я думал, наоборот, собирались одни старики…

– Да, были и старики-татары наши местные, человек пять. Но в основном приходила молодёжь. Вот для примера: у нас в мечети два этажа, но на пятничную молитву приходит столько людей, что всё занято, располагаются во дворе. В 1994 году я пришёл на Курбан-байрам. Нижний этаж был  закрыт, там вода стояла, он вообще не использовался. А наверху два зала, и в дальнем был отгорожен занавеской уголок для женщин. И вот мы ждём, когда все соберутся, уже время прошло, солнце высоко, а даже один дальний зал не заполнен. А ведь на праздничную приходит больше людей. Вот на этой неделе на Ураза-байрам только молящиеся заняли даже проезжую часть и тротуары улицы Карла Либкнехта!  Постепенно народ стал ходить. Когда я приехал сюда в 1997 году, закончив медресе, большой зал заполнялся на каждую молитву. С годами и второй зал заполнился. 

– Сколько человек постоянно ходят на молитвы?

– Если ориентироваться на пятничную службу – человек шестьсот. 

– Рост общины был плавный, или был какой-то резкий приток?

– В конце 1990-х стало много людей ходить. Может, в связи с увеличением миграции со Средней Азии и Кавказа. Но и мы ведём работу, мечеть всегда открыта. Мы хорошо относимся к верующим, не придираемся, понимаем, что у всех свои обычаи, ведь едут со всех республик: есть люди с Таджикистана, Узбекистана, Киргизии, Азербайджана, Туркмении, Казахстана.

– И все сразу идут к вам представиться?

– Нет, редко кто приходит на молитву. Бывают такие, кто приезжает и первое время не знает, где жить, – приходят, просятся переночевать, использовать мечеть как ночлежку, решить свои проблемы. Но приходят и за божьим благословением. Для приехавших с республик мечеть становится чем-то родным, кусочком родины, может быть. И они приходят сюда пообщаться, узнать, где можно устроиться, поработать. 

– Можно сказать, что мечеть – это духовный центр мусульманской общины?

– Конечно, ведь других мечетей поблизости нет! Другое дело, что большая часть иркутских мусульман позиционируют себя не как членов общины, а как простых прихожан – они приходят только помолиться, никак больше не принимая участие в жизни общины. Сейчас идёт время становления общины, мы вносим некоторые изменения в устав. Это связано с тем, что коренное башкирское и татарское население, которое давно живёт здесь, менее религиозно, не соблюдает обрядов, не постится в рамазан. Приезжие соблюдают больше, но они часто не являются гражданами России, не имеют регистрации. Люди очень разные – разные обычаи, языки, обряды. Сейчас появились люди, которые не признают нашу правовую школу, пытаются по-своему трактовать Коран, следуют другим вероучителям. 

– А в чём отличие?

– Они приходят, пытаются оспорить определённые моменты: положение рук и ног во время молитвы, порядок молитв во время намаза.        

– Вам приходится выступать судьёй, арбитром в конфликтах, которые люди не хотят доводить до светских властей?

– Бывает-бывает. Приходят с внутрисемейными спорами. Часто работники какой-нибудь бригады приходят разрешать спорные вопросы. Например, у кого-то что-нибудь потерялось, и он приводит своего соседа ко мне: «Поклянись при имаме, что ты не брал!» 

–  Чего греха таить, сейчас многие считают ислам экстремистской религией. Вам не приходилось на улицах Иркутска встречаться с настороженностью, недоверием, открытой грубостью?

– Я как-то не встречался с таким. Может, потому что не хожу по улицам в облачении, да и передвигаюсь больше на машине, – улыбнулся имам Фарит.