«У нас у всех – ограниченные возможности и разные потребности»
«Вся деревня держится на ребятах», – говорит Татьяна Кокина, председатель Иркутской городской общественной организации инвалидов «Прибайкальский исток». Деревня – это социальное поселение «Исток», где живут взрослые люди с ограниченными возможностями. Здесь не принято жаловаться и говорить о диагнозах, сотрудники, волонтёры и подопечные делят все трудности и радости деревенской жизни в меру возможностей каждого. Географически «Исток» находится совсем недалеко от Иркутска, но по своей атмосфере, пожалуй, ближе к странам Западной Европы, где такой способ пожизненной реабилитации людей с нарушениями интеллекта давно не вызывает удивления. И если отношение к проблемам и нуждам людей с особенными потребностями и их семей в нашем обществе постепенно меняется, то о государстве пока говорить сложно.
Из-под колёс машины на повороте грунтовой дороги летит фонтан брызг – недавно прошёл дождь, – и Олеся, у которой это зрелище вызывает восторг, хлопает в ладоши и встречает нас радостной улыбкой. Мы приехали как раз вовремя: напротив корпуса «Кедр» постоянные жители деревни и волонтёры становятся в круг, чтобы познакомиться. В начале августа в «Истоке» начал свою работу волонтёрский лагерь. Каждый год добровольцы из разных стран и Иркутской области приезжают сюда, чтобы помочь: кто построить беседку, кто поработать на ферме и в мастерских. «Если ты хочешь что-то сделать – здесь всегда есть такая возможность», – говорит Илиас, инженер из Швейцарии.
«Исток» – одно из первых в России социальных поселений. Оно создано по западной модели более десяти лет назад.
– Временем зарождения «Истока» можно считать начало 1990-х, – вспоминает Татьяна Кокина, мама Кирилла, – когда я поехала в Финляндию и попала в такую деревню для детей школьного возраста. Они там жили, занимались в мастерских, ездили в город Лахти на тренировки. Поразили сотрудники: там было какое-то ощущение братства, сообщества. Интенсивная интересная жизнь и для сотрудников, и для ребят. Поняла, что хочу такую жизнь и для своего сына, и для себя. Когда я вернулась и всё это рассказывала, показывала фильм о поселении в соцзащите, слышала: сумасшедшая, наивная. Говорили: «У них там такие условия, а у нас? Посмотрите, какие у этого инвалида карандаши, – я своему ребёнку не могу такие купить».
Убедить суровую родину в лице клерков из соцзащиты в том, что дело не в карандашах, было сложно. Инициативные родители начали искать землю. Но сначала создали адаптационно-педагогический дневной центр для школьников «Прибайкальский талисман».
Ребятам, которые сейчас живут в деревне, было тогда по 10–13 лет. В 1998 году создали вторую организацию – «Прибайкальский исток», идею поселения поддержал губернатор Говорин. «Истоку» предложили список из 16–18 мест на выбор, в нём была и территория заброшенной воинской части в 35 км от Иркутска.
– Нам понравилась природа – место такое терапевтическое само по себе, – объясняет Татьяна. – Оставались несколько домиков, было с чего начинать.
Однако после постановления губернатора потребовались ещё 7 лет и кипы запросов и писем, чтобы оформить землю: отечественная нормативно-правовая база оказалась не готова к появлению такого поселения. На средства из регионального бюджета удалось провести ЛЭП, восстановить водоснабжение, канализацию.
– В 2000 году мы сюда переехали, – продолжает собеседница «Иркутского репортёра». – Мы – это Кирилл, Лена, Ника, в общем, тот класс, который я набрала в 1992 году вокруг Кирилла в «Талисмане», к этому времени они закончили школу, нужно было что-то делать – невозможно было взрослым сидеть дома. В первое лето, когда мы получили эту землю, купили микроавтобус, я была такая счастливая – ощущение, что всё позади, сбыча мечт. Оказалось, это только начало, – смеётся Татьяна.
Она вообще с кажущейся лёгкостью рассказывает о трудностях. Сложной была первая зима: неизвестно было, как поведут себя трубы, будет ли отопление. Для связи с внешним миром существовала рация, но она работала не во всякую погоду. Автомобиль был, но некому было его водить. Однако со временем стало понятно, что финансы или бытовые проблемы не самое главное.
Многие волонтёры говорят, что самые важные жизненные впечатления получили здесь.
Сейчас в «Истоке» живут 15 подопечных. В новом доме есть места ещё для 6–8 человек. Это необычная ситуация, как правило, в «Исток» бывает очередь желающих.
В наш второй визит здесь относительно тихо: прошла неделя, у волонтёров выходной, они уехали в Иркутск. Остался только Ханс: нужно скорее заканчивать обшивать стену нового дома деревом, чтобы дождь не намочил утеплитель. Десять лет назад в первый приезд Ханса из Берна тоже встретил проливной дождь.
– Воды было по колено, из аэропорта сразу поехали сюда, в полную тьму, – говорит Татьяна. – Все разошлись, а мы с ним пили чай, разговаривали, свеча горела, солнце всходило.
учатся находить взаимопонимание и проходят настоящую школу жизни
В Швейцарии Ханс Гамметер, профессиональный социальный терапевт, руководитель столярной мастерской, уже больше 40 лет работает с людьми с особенными потребностями. Первый раз в «Истоке» он провёл месяц, на следующий год – уже шесть месяцев. Потом пришлось думать, как финансировать эти поездки.
– Последние четыре года я работаю в большом учебном заведении, где молодые люди учатся разным профессиям, в основном рабочим. Веду мастерскую по работе с деревом для людей с ограниченными возможностями. У меня два класса по шесть учеников, которые учатся в течение двух лет.
В доме Ханса в Швейцарии постоянно живут двое или трое таких людей.
– Моя жена – социальный работник, занимается музыкальной терапией, – рассказывает Ханс. – Это наша профессия, я бы сказал, наша судьба – работать, создавать дом для них. Для меня важно строить другое общество через работу, через возможность разделить свою жизнь с людьми, у которых, возможно, ограничен доступ к общению, общественной и культурной жизни. Более 20 лет мы жили в доме с семерыми людьми с ограниченными возможностями, трое наших детей выросли с ними. Понимаешь, как меняется отношение к жизни, к людям, к деньгам. Нельзя быть счастливым в одиночку. Когда кто-то несчастлив рядом с тобой, значит, что-то не так в обществе.
Пока мы беседуем, выясняется, что волонтёры уехали не на том автобусе в соседнюю деревню. Вновь начинается дождь, поэтому за ними надо кому-то съездить на машине. Одновременно от Вадима, который совсем недавно осваивает профессию пастуха, сбежали коровы, и их тоже надо искать в окрестных лесах. Вадим живёт в «Истоке» только год. В городе учился в обычной школе, потом в коррекционном классе, раза четыре пытался искать работу. Нигде не мог удержаться: коллеги начинали подшучивать или издеваться. К деревенской жизни городской парень пока не привык, но когда уехал в отпуск в июне к бабушке и дедушке в Красноярск, уже через три дня, по словам отца, начал скучать по «Истоку».
– Я всегда говорю: у нас у всех – ограниченные возможности и разные потребности, – говорит Ханс, – провести черту между людьми невозможно. Одним нужно чуть больше поддержки, другим – чуть меньше.
Все, кто попадает в «Исток», признают: это место имеет особую атмосферу. Здесь учатся заботиться друг о друге, дружить, работать, нести ответственность. Причём не только подопечные, но и те, кто сюда приезжает помочь.
У всех ребят есть обязанности. Кто-то ухаживает за животными на ферме, кто-то помогает в доме, в огороде. По месяцу каждый дежурит на кухне – учатся готовить. За 10 лет они стали гораздо самостоятельнее.
Вопреки ожиданиям некоторых родителей, «Исток» не санаторий с хорошим уходом и питанием, где их детей будут развлекать.
– Каждому родителю трудно признать: да, мой ребёнок такой и он никогда не выздоровеет, – говорит Татьяна. – Принять и полюбить его таким – это всё, что мы можем сделать. У нас ребята и сотрудники разделяют все тяготы нашей жизни, поэтому, действительно, все здесь очень повзрослели. Какие-то вещи они даже лучше меня знают. Это реальная жизнь.
Конечно, жить только бытовыми вопросами очень сложно. В «Истоке» каждую неделю проходят сеансы арт-терапии. По понедельникам бывает общее собрание, где жители деревни обсуждают темы, которые всем интересны. Например, «Красота в нашей жизни».
– Волонтёры, молодые люди, сначала боялись приезжать в эту деревню, потому что знали только о том, что люди с нарушениями могут быть опасны, – объясняет Ханс. – Теперь у них другой опыт, они видят, что это такие же люди, у них такие же чувства. Важно, что сейчас, на одиннадцатом году существования организации, общественность в Иркутске начинает открывать глаза. Десять лет назад было практически невозможно проехать с инвалидом на автобусе, сегодня уже иначе, я испытал это на собственном опыте. Я знаю, есть родители, которые не могут выйти на улицу с ребёнком, потому что чувствуют свою вину. Это отношение должно измениться.
И оно действительно меняется – появляется больше местных добровольцев. В этом году в «Истоке» впервые так много россиян. Волонтёры из Братска приехали целой группой вместе с руководителем.
– Недавно мне написала одна женщина-юрист, она прочитала о нашей деревне в Интернете и хотела бы помогать, выполнять какую-нибудь физическую работу, – говорит Татьяна. – По капельке начинают появляться спонсоры.
Помогают благотворительные фонды и местный бизнес. Без них даже организация волонтёрского лагеря, смета питания которого составила 32 тысячи рублей, была бы невозможна. В этом году финансовую поддержку лагерю впервые оказал местный спонсор Александр Соболев. Взносов жителей «Истока» в 6 тысяч рублей в месяц с трудом хватает даже на продукты.
Второй год поселению помогает Сбербанк – 200 тысяч рублей перечисляет на электричество.
– После повышения тарифов нам в январе насчитали 100 тысяч, в то время как мы со всех ребят собираем 90 тысяч рублей на всё про всё, – констатирует Кокина.
Родители поселенцев, которые в прежние годы были очень активны, сейчас не могут платить больше: практически все уже пенсионеры. Жители «Истока» по возможности обеспечивают себя продуктами с огорода и фермы, изделия ремесленных мастерских продают на ярмарках. На западе мастерские в таких поселениях хорошо зарабатывают: продают экологически чистые продукты, делают сыры, хлеб и так далее. Сама по себе модель экономически выгодная и устойчивая. Но и государство помогает.
Западные фонды, в прежние годы охотно дававшие гранты российским НКО, переориентируются на Белоруссию, другие страны СНГ и Африку. Раньше деньги для «Истока» собирали швейцарские друзья: ездили по стране и показывали презентации о социальной деревне для вполне обычных людей. Сейчас и эти деньги найти стало сложнее: одно дело помогать начинающей организации или давать деньги на проект, совсем другое – финансировать повседневную жизнь. К тому же швейцарцы, видя, как отдыхают русские на их курортах, не понимают, почему богатые люди не могут помочь своим инвалидам.
– Взносы поселенцев – практически вся пенсия. Но когда инвалид живёт в интернате, 75% пенсии уходит государству плюс ещё 25–30 тысяч рублей на каждого жителя в госучреждении выделяет бюджет. И мы все знаем, в каких условиях они там живут, – говорит Татьяна. – Мы, получается, государству вообще ничего не стоим, но оказываем ту социальную услугу, которую оно должно предоставить.
