Сейчас, когда вы читаете эту статью, 12 бойцов «Байкала» уже прибыли на Смоленщину. Разведку и место очередной вахты определяет Смоленский областной центр героико-патриотического воспитания и социальной помощи молодёжи «Долг». Разрешение даёт местная администрация. В этом году в Ярцевский район съехались 74 поисковых отряда из 18 регионов. Каждый год они находят останки от трёхсот до тысячи человек. Приятно, когда на сайте смоленского «Долга» видишь «Байкал» под баннером «Наши друзья». 

Поиск измеряется в носках

Я иду по коридорам профессионального училища №2. Здесь тихо, в приёмной маленькая женщина перебирает бумаги. «Мне Валентину Васильевну», – прошу я, ожидая увидеть властную леди, директора. Директрису. «Это я, да вы проходите, садитесь», – говорит маленькая женщина. Я не верю: ещё несколько часов, и Валентина Зяблова, вообще-то руководитель большого учебного заведения, соберёт рюкзак и сядет в поезд вместе со своими бойцами. 

– И вы тоже копаете?

– Копаю. Я с поиском уже 11 лет связана. 

– Это из-за того, что у вас кто-то погиб на войне?

– Нет, никто не погиб, слава Богу, но отец воевал. Знаете, на вахту в Смоленщину депутаты Госдумы ездят, что говорить обо мне, простом директоре. У нас в училище в основном парни. Нужно было найти какую-то форму воспитательной работы, – просыпается в Валентине Васильевне педагог.

Металлоискатели, лопаты, палатки, рюкзаки.
Это всё сейчас, а архивы – потом

«Форма» оказалась удачной. Многие выпускники уходят потом в военные училища, а другие решают идти после срочной службы в армию по контракту, говорит она. Вот такое военно-патриотическое воспитание. Без промывания мозга. Зато добровольно и с песней. 

– Приходят к нам все, кто хочет, – говорит Валентина Зяблова. – Но на вахту обычно едут те, кто выдерживает бешеный ритм и нагрузки в течение года. Вахта – это раз в году. А всё остальное время – работа в архивах, военно-патриотические встречи по области, вокал, хореография, военные сборы. Я цифры не очень люблю, но посчитала: в этом году нашими слушателями стали около трёх тысяч человек. Если бы я их сразу, без вахты, отправила в архивы искать данные о солдатах, никакого отряда бы уже не было. Полевые работы – это экстрим, палатки, романтика. А когда удаётся обнаружить медальон, личные вещи – это же просто интересно. Вот после такого им хочется попасть в архивы, чтобы выяснить, кого они нашли. Попробовать отыскать родных. Но экшн нужен весь год, поэтому мы устраиваем военные сборы. Вот в июле были на вторых учебно-тренировочных сборах в Кяхтинском погранотряде. 

Послужили на реальной погранзаставе, были в дозорах, искали нарушителей границы, как следопыты, с собаками. Но вахта всё равно круче. Работа специфическая. Взять и спрогнозировать: за вахту будет найдено 10 медальонов и 35 солдат – нельзя. 

– Как бы нам ни хотелось избегать цифр, но материальный результат, конечно, важен, – признаётся Валентина Зяблова. – Но этим не измеряется работа поисковика, она измеряется количеством мозолей, пролитого пота… и изношенных носков. 

– Носков?

– Носков, а ещё перчаток. Бывает так, что нам нужно сначала найти, где вообще копать. А это десятки километров, это тонны земли. Металлоискатель, лопата, щупы. Всё зависит ещё и от той боевой ситуации, которая была здесь когда-то. Иногда ищем «верховых». Это бойцы, погибшие на поле боя, там и оставшиеся. Ходишь по огромной территории и по специальной методике ищешь. Вот тут когда-то были окопы, тут – переправа, а здесь – стрелковые ячейки. Не одну пару носков и не одни перчатки за вахту износишь. 

А бывает совсем наоборот. В 2009 году «Байкал» работал в Велижском районе, в Миловидово, на северо-западе Смоленской области. В марте 1943 года на этом участке фронта было неудачное наступление, погибло очень много солдат и офицеров. Поисковики нашли боевые захоронения. Места, и вправду, такие, где солдаты лежат «по трое на квадратный метр». «Из одной ямы мы подняли 71 человека, так всю вахту на ней и проработали», – говорит Валентина Зяблова. 71 боец – это вклад одного «Байкала». А вообще на вахте в тот год все поисковики нашли 741 воина, все захоронены на мемориале деревни Нижние Секачи. «Всего обнаружили более шести десятков медальонов, один из них нашёл наш отряд, – рассказывает она. – Представляете, на 71 человека – один медальон. В марте 1942 года медальоны были отменены, солдаты перешли на красноармейские книжки. Книжки истлели, конечно. А медальонов в 1943-м осталось немного. Часто бойцы просто не заполняли их, существовала примета: заполнишь, и точно убьют. Из 60 медальонов, которые были найдены на той вахте, удалось прочесть только 17. Медальоны, подписанные ложки, котелки, чудом сохранившиеся письма, – это большая удача». Это в песне: «Откопай меня, браток, я Вершинин Саня». В реальности чаще солдаты «молчат» и находят покой в братских могилах безымянными. А родные живут, не зная, что они уже похоронены. 

«В первые годы войны была страшная неразбериха, – говорит Валентина Зяблова.  – В архивах тех лет очень много неточной информации, а то и вовсе её нет. Но был в моей практике один случай, когда очень быстро удалось найти родственников». В 2008 году на «Вахте памяти» поисковики обнаружили останки нашего земляка, гвардии красноармейца Сергея Ильича Серёдкина. Родился он в 1905 году в Усолье-Сибирском. Убит был 20 августа 1942 года. «Прямо там, на вахте, по обобщённой базе данных «Мемориал» «пробили» родственников», – рассказывает Валентина Зяблова. (ОБД «Мемориал» – интернет-база Центрального архива Министерства обороны (ЦАМО).) Оказалось, у солдата в Усолье осталась жена, Мария Серёдкина. «А когда уже вернулись в Иркутск, выяснилось, что родные до сих пор живут там же, в Усолье-Сибирском», – рассказывает Зяблова. История оказалась очень запутанной. Семье пришла похоронка, где было указано место захоронения. В ЦАМО значилось, что боец лежит в лесу южнее деревни Овсянники Кармановского района Смоленской области. «На самом деле он нигде не был похоронен, мы нашли его на поле боя и опознали по медальону, – говорит она. – Только после этого останки похоронили». Теперь он покоится в четвёртой братской могиле в центре посёлка Карманово Гагаринского района. А медальон вручили дочери Сергея Серёдкина. 

Для Марины Кротиковой

«На вахту на Смоленщину депутаты
Госдумы ездят, что уже говорить обо мне, простом директоре»

Валентина Васильевна открывает окно на компьютере. Там – десятки папок. Каждая названа по фамилии. На столе – тетрадь, заклеена стикерами. Имена родных, имена погибших, телефоны, базы. «Это ещё не всё. Как выйдет статья о нас или передача – начинают звонить, – рассказывает она. – Очень, очень много людей ищут своих родных». Самим общаться с чиновниками и военкоматами у людей получается плохо. У «Байкала» контакт с госструктурами выходит лучше. Причём звонят не только иркутяне – со всей России, с Беларуси, Украины. «Ни один случай на другой не похож, – говорит Зяблова. – Иногда идёшь в архив, а поиски приводят на иркутское кладбище». 

Однажды, открыв почту, Валентина Васильевна обнаружила письмо от женщины, которая назвалась Марией Шляхтур. Она искала прадедушку мужа, Спиридонова Порфирия Герасимовича, 1923 года рождения. Он был призван в армию из Казахстана в 1941 году, в феврале 

1943-го пропал без вести. Казалось бы, при чём тут Иркутск? Но Мария с мужем выяснили в архивах, что Порфирий Спиридонов был ранен, долгое время лежал в одном из госпиталей Иркутска и в 1942 году умер. «Мы нашли его довольно быстро, через иркутский архив, это ведь было госпитальное захоронение. Порфирий Спиридонов похоронен на Радищевском кладбище», – говорит Валентина Зяблова. Что такое 66 лет после Победы, хорошо видно на этих самых иркутских кладбищах. Год назад бойцы «Байкала» по заданию городского совета ветеранов разыскивали места захоронения Героев Советского Союза. 14 могил искали целый год: самые старые захоронения были настолько запущены, что обнаружить их было практически невозможно. Но нашли. 

Для кого они это делают – чистят могилы, красят памятники? Ну, например, для школьницы из Москвы Марины Кротиковой. Несколько лет назад «Байкал» работал в международном проекте по благоустройству советских воинских захоронений в Порт-Артуре. «Мы ездили туда два года подряд, – говорит Валентина Зяблова. – Кладбище было в очень плохом состоянии, особенно то, где были похоронены участники первой мировой. Я писала отчёт по результатам в Министерство обороны РФ и тешу себя мыслью, что после работы наших двух экспедиций в прошлом году они организовали капитальную реконструкцию этого мемориала». А когда вернулись в Иркутск, пришло письмо из Москвы от семьи майора ВВС, штурмана 256 истребительного полка 190 ИАД Виктора Калмансона, участника боёв в Корее. Он погиб 20 мая 1952 года, возвращаясь с боевого задания, похоронен в Порт-Артуре. «То, что вы там побывали и отдали дань памяти нашим соотечественникам, – светлая радость для нашей семьи», – писали родные. Его внучка Марина Кротикова помнит его, ищет его однополчан, пишет ему стихи. Жена штурмана и его брат при жизни так и не побывали на его могиле: выезд туда был закрыт для советских граждан. Родственники просили посмотреть, в каком состоянии могила Калмансона. «Мы ответили, что всё благоустроили, и прислали им фото могилы», – говорит Валентина Зяблова. 

От Иркутска до хутора Умочки

«Приходят к нам все, кто хочет. Но на вахту обычно едут те, кто выдерживает бешеный ритм и нагрузки в течение года»

«Спасибо вам огромное!!!» – вижу я мельком открытое на экране письмо. «Часто благодарят?» – спрашиваю. «Даже если мы ничем не можем помочь, люди благодарят, – говорит она. – Им иногда просто о своём горе рассказать некому. Столько времени прошло, а всё равно болит. Радует то, что обращаются молодые, которые погибшего-то и не видели никогда. Вот это удивительно». 

Однако мир разнообразен, у кого-то не болит. У кого-то трубы горят. Если честно, мой поход к Валентине Зябловой начался с её письма. Она просила СМИ помочь в поиске двух людей. Первая из историй оказалась очень странной. 

– В мае к нам обратился иркутянин Сергей Геннадьевич, – рассказывает Валентина Зяблова. – Он был на дачном участке, когда к нему подошёл человек, явно имеющий проблемы с алкоголем. И предложил купить орден Отечественной войны II степени. Сергей Геннадьевич решил: лучше выкупить и найти хозяина. Отдал какие-то копейки. Потом пошёл в военкомат, но там ничего не нашли. Тогда он взял и позвонил мне. Мы попросили подольских поисковиков взять архивную справку из ЦАМО. Они сделали это за две недели. 

Оказалось, что орден № 91625 был вручён капитану РККА Павлу Петровичу Данилову 30 марта 1944 года. «В наградном листе сказано, что Данилов в Красной Армии с 1941 года, воевал на Калининском фронте, где шли серьёзные бои, – говорит Валентина Зяблова. – У него были ранения и контузии, а ещё до награждения в 1944-м ему вручили медаль «За отвагу». Родился Данилов в посёлке Жигалово, и на момент награждения, в 1944-м, там жила его жена, Данилова Зоя Степановна. Адрес: улица Левина, дом 10. «Мы сделали запрос в адресную службу Иркутской области, пришёл ответ: на данный момент там никто не проживает. Но всё равно надо что-то делать, искать его. Это ведь настоящий боевой орден». Если орден продали алкаши-родственники, то они себя не обнаружат. Тогда он попадёт в музей училища. Но если у людей его украли, то они обязательно найдутся, уверена она.  

Вторая история не такая грустная. Она – с надеждой. Совсем недавно в «Байкал» обратилась Татьяна Якименко, спецкор газеты «Знамя юности» по Гомельской области (Беларусь). Во время одной из поисковых экспедиций в Калинковичском районе Гомельской области была найдена могила Николая Галактионовича Новикова. Сержант Новиков на войну призван был из Иркутска. Погиб он 11 января 1944 года, похоронен, по данным ЦАМО, на западной окраине хутора Умочки Василевичского района Полесской области. Умочек больше нет – хутор исчез. Белорусским поисковикам понадобилось несколько экспедиций, чтобы отыскать то место, где он когда-то был. Там нашли и почти уже незаметную могилу семи бойцов из Украины и Беларуси. В восьмистах метрах от неё покоился Николай Новиков. «Трое детей одного из погибших не хотят перезахоронения останков, – написала в Иркутск Татьяна Якименко. – Принято решение поставить памятник всем семерым в лесу, потому что могилы находятся недалеко от населённого пункта Предельное, и местные поисковики обещали ухаживать за ними». Белорусы хотели подхоронить Николая Новикова к семерым бойцам. Но перед этим решили обратиться в Иркутск. Ведь могут найтись родственники, которые захотят забрать останки на родину. «Сейчас мы в срочном порядке ищем родных», – говорит Валентина Зяблова. В архиве ЦАМО есть информация о маме Николая Новикова. Евгения Александровна Новикова в 1944-м жила на улице Карла Маркса, 20, квартира 2. «Если кто-то что-то знает о Павле Данилове и родных Николая Новикова, сообщите нам», – попросила Валентина Зяблова. 

«Вахта памяти» завершится 24 августа. Что они привезут оттуда: новые истории или новые медальоны? Да неважно, они же не для медальонов туда ездят. Просто люди такие. «Мне никогда это не надоест», – говорит Валентина Зяблова. Наверное, у нормального человека должно болеть, когда там столько солдат непохороненных.