В небольшой квартире Валерия Владимировича под потолком «летит» множество разнообразных самолётиков, образуя орнаменты и новые фигуры. Известный не только в Восточной Сибири, но и далеко за её пределами режиссёр-документалист сейчас не снимает кино, а творческая энергия ищет выхода. 

– В глубоком детстве обожал игрушки, – поясняет Валерий Хоменко выбор «материала» для инсталляций. – Самолёты связаны с воздухом, полётом. Делать нечего, фантазию надо тренировать – вот такое хобби придумал. 

Рассказ о том, как он оказался в Сибири, собеседник «СЭ» начинает издалека: родился в Баку в 1938 году, в день католического Рождества. Закончив школу, загорелся желанием поступить во ВГИК – двоюродная сестра сказала, что есть такой институт. Родители по профессии были далеки от искусства: отец – экономист, мать – конторщица. Правда, от отца, увлекавшегося опереттой, Валерий Хоменко унаследовал любовь к музыке – сейчас у него большое собрание пластинок и дисков.

– Очень люблю оперу, классическую музыку и  академический авангардизм – Шнитке, Губайдуллина, – говорит Валерий Владимирович.  

Но прежде, чем поступить в институт кинематографии, Хоменко пошёл в армию. Во время службы под Саратовом, примерно в том районе, где десятью годами позже приземлился Гагарин, до этого почти не покидавший родной Баку южанин впервые увидел настоящий снег. Признаётся, что не надеялся сразу поступить во ВГИК – просто решил попробовать, что это такое.

– Впервые в Москве, 1960 год. Сдаю документы, мне говорят: на игровое отделение приёма нет, годом раньше Герасимов набрал свою знаменитую мастерскую, но идёт приём на научно-популярную мастерскую и документальную. Подумал: в науке я мало чего понимаю, надо идти на документальное, хотя до этого даже не знал, что во ВГИКе есть такое подразделение. 

Как раз в это время набирал мастерскую легендарный Роман Кармен, получивший в апреле 1960 года Ленинскую премию за «Повесть о нефтяниках Каспия».

– Кармен, в силу своей занятости, не мог приходить на экзамены каждый день. Мне повезло, – вспоминает Хоменко. – Он был очень демократичен, спросил, видел ли я его фильм. В кинотеатр тогда я мог сходить три-четыре раза за день, читал книги по режиссуре, но настрой был исключительно на игровое кино, документальным я не интересовался и ответил честно, что ещё не видел. И поступил. 

Однажды, в марте 1962 года, Кармен пришёл на занятие и сказал ученикам: «Ребята, я месяца два у вас не буду появляться, мне предложили снять фильм о выборах в Верховный Совет СССР. Беру к себе ассистентами трёх человек». 

– Называет: Семён Аранович, Лёня Сурин и Валерий Хоменко. Почему такой выбор – я не знаю. Центральная студия документальных фильмов, где нас оформили помощниками режиссёра, – это высокопрофессиональная, высокобюджетная студия, рупор партии. Чтобы снять материал на 60–80 секунд, отправляли группу из шести человек: опытный оператор, ассистент, осветитель, звукооператор, администратор плюс помощник режиссёра. Один из нас должен был поехать в Братск. Город тогда строился, гремел вовсю. У меня есть такая авантюристическая чёрточка, – улыбается Хоменко, – сказал: была не была, давайте в Братск поеду я. 

Сибирь казалась особой страной, необозримой и непонятной. Прямых перелётов из Москвы ещё не было, летели через Иркутск, где из-за непогоды рейс в Братск на несколько часов задержали. 

– Мы перекусили в ресторане и поехали в город. Первое впечатление было ужасающим. Погода была какая-то пасмурная, снег полурастаявший, грязь. Прогулялись по Карла Маркса, зашли от нечего делать в какой-то магазин. Там висел портрет Сталина с детьми, которые подносят цветы, хотя с культом личности было уже покончено. Свернули на улицу Красной Звезды (теперь – Сухэ-Батора), дошли до сквера. Оператор сказал, махнув в сторону костёла: «Видите, торчит церковь? Там у них студия». Думал ли я, что это станет местом работы, в которую я буду влюблен?

В Братск добрались ночью, разместились в гостинице. Утром – это были неповторимые впечатления – увидел яркое голубое небо и горящий на солнце снег. Кто-то сказал, что сегодня минус 28. Я обалдел: и это 28 градусов?! 

Мороз оказался совсем не страшным: дышится легко, да ещё и роскошное небо. Съёмочная группа отправилась на Братскую ГЭС. 

– Это было грандиозное сооружение, хотя она только строилась – вся в опалубке, шло бетонирование. Познакомились с молодым бригадиром Владимиром Казмирчуком, журналистом «Правды» Юрием Самсоновым. 

Везде группу встречали тепло, простота и прямота, непринуждённость, естественность в общении сибиряков поразили Валерия Хоменко – в Баку была другая атмосфера, иная публика, ментальность: 

– Это трудно пересказать… – подбирая слова, Валерий Владимирович вспоминает строки Твардовского: 

Сибиряки! 
Молва не врёт, 
– Хоть с бору, с сосенки народ. 
Хоть сборный он, зато отборный… 

Народ был поразительный. Не делили, сторонний я или свой. Это в интонации передавалось, во взгляде, рукопожатии. Мы снимали рабочие моменты на опалубке, рядом снимал оператор с Иркутской киностудии знаменитый Пётр Артемьевич Петров, ему ассистировал молодой оператор Боря Винокур. 

Каждый месяц на Иркутской студии кинохроники (позже она получит название Восточно-Сибирской) выходило четыре журнала. Студия «обслуживала» колоссальную территорию: Красноярский край, Туву, Якутию, Бурятию, Читинскую область. Иркутская студия славилась тем, что чаще показывала простых людей, хотя и сюжеты о передовиках тоже снимали. Важной задачей было сделать живой репортаж, застать «жизнь врасплох». Такую же цель ставил перед своими учениками Роман Кармен. 

Из Братска Валерий Хоменко уезжал раньше коллег, чтобы отснятый материал быстрее доставить в Москву. Рейс снова задержали. 

– В маленьком деревянном домике, который был тогда аэропортом, я сидел вместе с Борей Винокуровым. Он рассказывал о студии – непринуждённый разговор, но было очень интересно. 

Поэтому когда настало время выбирать место летней практики, Валера Хоменко и его друг Лёня Сурин поехали именно в Иркутск. 

– Ещё одна интересная деталь, – отмечает Валерий Владимирович. – На одном из вступительных экзаменов во ВГИК нужно было проанализировать документальный фильм. Моему потоку показали знаменитую ленту «Битва у Падуна» о перекрытии Ангары в 1959 году. Эффектнейшие съёмки: глыбы гранита падают в реку, подпрыгивают тяжёлые машины, «взрывы» воды… Этот фильм я смотрел, не подозревая, что буду знать всех его создателей. 

– Судьба?

– В таких случая говорят: судьба, – соглашается собеседник. – Через три года, когда мы заканчивали учёбу, вопрос, куда ехать работать, уже не возникал. И студия знала, что мы с Лёней приедем. 

В августе 1965-го Валерий Хоменко снова оказался в Иркутске. Можно было устроиться в Москве или где-нибудь ещё, но такого желания не возникло. 

– А на родину не было намерения вернуться? 

– Никакого. Баку – прекрасный, очаровательный город. Всё же я стал документалистом, а это поездки – где только я ни бывал! В Сибири жизнь кипела. Строительство Усть-Илимской ГЭС началось, строительство Красноярской ГЭС заканчивалось. На Саяно-Шушенской снимал несколько раз. Особенно полюбил Арктику, это загадочная страна. И это всё были не туристские поездки – чувство ответственности было: нужно сделать фильм, а не только любоваться пейзажами. Дважды был на Диксоне, снимал на полуострове Таймыр, в полярном посёлке Хантайка, на БАМе…

В экспедициях проходило много времени, но Иркутская студия была трамплином, стартовой площадкой для всех путешествий, непосредственно связывавшей Хоменко со всей Сибирью. Когда студия размещалась в костёле, там было тесно, неудобно, но по-семейному уютно. 

– Если у монтажницы день рождения – собиралась вся студия, директор зачитывал приказ, поздравления, награждение. В просмотровом зале ставили столы, обязательно готовили кинокапустник, потом танцы. 

Между тем строилось новое здание, и в 1975 году кинохроника переехала на другой берег Ангары. 

– Там было уже немного по-другому, просторнее, – говорит Хоменко. – Снимали кино, ездили на фестивали, которые тогда имели иное значение. Сейчас их множество, фестивали проводятся, чтобы организаторы могли заработать. Тогда главный Всесоюзный кинофестиваль проходил по столицам республик. Я был на пяти или шести фестивалях, причём четыре раза привозил дипломы. Но дело, конечно, не в наградах, а в возможности встретиться с коллегами.

Проработав 18 лет на Восточно-Сибирской студии кинохроники, Валерий Хоменко на время перебрался в Новосибирск, где снял 5 фильмов, но в 1990-е вновь вернулся в любимый город. В сложное для всей страны время, когда останавливались заводы, государству было не до документального кино. Субсидирование студии сократилось. Последний фильм Хоменко снял на этой студии в 1992 году. 

– Что это был за фильм?

– О молодом коммерсанте. Моё кино всегда было привязано ко времени. Главная задача документального фильма – показать характер человека, суметь раскрыть его. 

– Валерий Владимирович, а кроме киностудии, есть ли места в Иркутске, с которыми у вас связаны какие-то знаковые моменты в жизни?

– Любимое место – сквер Кирова, через который ходил на работу. Я помню время, когда церкви на Нижней набережной начинали реставрировать. Парк Гагаринский, все улочки между сквером Кирова и набережной. Общежитие на Карла Маркса, где мы сначала жили.

– А какой, по-вашему, характер у города?

– В нём есть своеобразие. Например, приятно смотреть, как изогнут мост через Ангару. Характер скорее светский, поскольку здесь масса туристов, есть что показать. Уют, приветливость, стильность светского порядка, общительность. 

Я знаю города Сибири: Новосибирск, был проездом и немного жил в Омске, в Томске – там были корреспондентские пункты от Западно-Сибирской студии кинохроники, не говоря уже о Чите, Улан-Удэ, Якутске, Красноярске. Хорошие города, но если прикидывать: остался бы я там? Нет. Здесь прикипело.