День.  Долгий заход на цель

У меня зазвонил телефон.

– Ты ведь хотел поработать понятым на «синтетике»? – спросил президент ангарского общественного фонда «Город без наркотиков» Александр Шумилов. – Сегодня в 12.00 из Иркутска выезжают собровцы на реализацию по метамфетамину – мы подготовили совместное мероприятие. Если поторопишься, то успеешь.

Так начался этот долгий день, четверг, 28 июля. «Иркутский репортёр» появился в маленьком офисе фонда в час дня. О предстоящей вылазке пока ни слова – обсуждают текущие дела:

– Я вчера видел Васю. Он просится к нам поработать. Говорит, что с героином завязал, хочет сам «крепить» барыг…

– Рано ему «крепить». Поговори с ним – пусть сдаст пару «пятаков», потом посмотрим. 

«Крепить», или «вкрепить», – это задерживать наркоторговцев, выступая «закупным», то есть наркоманом, который покупает «дурь», расплачиваясь мечеными деньгами (они, кстати, тоже называются «закупными») и сдавая приобретённое вещество «под протокол». «Пятаки» – соответственно места или адреса, где торгуют наркотой. В последнее время таких добровольных помощников становится всё больше.

В 13.30 приезжают, как их называют сотрудники фонда, «обоповцы». Шумилов объясняет, что название привычное, но устаревшее: после расформирования отдела по борьбе с оргпреступностью эту структуру реорганизовали в ОРЧ – оперативно-розыскные части. ОРЧ-3, опера из которой приехали в Ангарск на задержание, специализируется по борьбе с незаконным оборотом наркотиков. С операми  три сотрудника СОБР, спецназ, который будет непосредственно проводить задержание, – это неспешные в движениях парни с литыми кулаками и многозначительно оттопыривающимися полами курток. 

Опера располагаются в офисе, а мы с Сашей едем по полуденному Ангарску за остальными понятыми. Специфика задержаний наркобарыг в том, что люди с улицы всегда отказываются выступать понятыми – за торгашами, трусливыми и всеми презираемыми даже в криминальной среде, почему-то закрепилась слава  опасных людей, грозящих всем случайно прикоснувшимся к их делам крупными неприятностями. Поэтому фонд «Город без наркотиков» предпочитает договариваться со своими друзьями и знакомыми, чтобы они выступили понятыми, для чего приходится ждать всё то время, пока задержание свершится, а время это неопределённо-продолжительное. 

Саша рассказывает: сегодняшнюю группу фонд разрабатывает уже больше месяца. Они продают синтетический психостимулятор метамфетамин, также известный как экстази, когда он в таблетках.  Или «спиды» (во множественном числе, от английского speed – «скорость, ускоритель») и «фен», если он продаётся в порошке, как в Ангарске. 

Продают его не как героин, в бумажном «чеке», а в малом канцелярском пакетике из полиэтилена с клипсой-зажимом наверху. Один пакет стоит до трёх тысяч. Считается, что там один грамм, или полчайной ложки, или 6 – 8 «дорожек» наркотика – его употребляют, вдыхая носом, как кокаин в кино. 

Фонд нашёл своего закупного, который несколько раз приобретал «фен», – так было установлено, что сегодняшняя цель, молодой парень Дима, выступает «бегунком» – посредником между барыгой и покупателем-наркоманом. Дима покупает у четырёх разных барыг, и кто будет следующим задержанным после него – лотерея: к кому из четырёх он сегодня пойдёт, тот и будет на очереди.   

День входит в силу: в Ангарске стоит страшная жара. В офис мы возвращаемся в три часа дня. В это время по телефону звонит закупной – молодая девушка, которую в фонде шутливо прозвали «наша Мата Хари». Она сообщает, что «передача» (то есть она передаст деньги, на которые впоследствии будет куплен «фен») произойдёт через час. А пока движется в солярий.  Оперативники разбредаются – одни идут обедать, другие смотрят что-то по компьютеру с выстрелами, драками и воплями.  

Вечер. Мата Хари

Марина приезжает незадолго до четырёх часов. Это обычная на вид девушка – непримечательно-симпатичная, светская и холёная,  говорящая много и ни о чём. Она из поколения клубной молодёжи, не различающейся ни лицами, ни одеждой. Но про себя Марина рассказывает настороженно: закупной – занятие опасное. 

В фонд она пришла, познакомившись с охранником одного из ангарских кафе, который там совместительствовал с работой в «Городе без наркотиков». Пришла, потому что интересно было попробовать что-то новое – круг между солярием, парикмахерской, вечеринками и клубами порядком поднадоел. Сама предложила вывести сотрудников фонда на продавцов «фена». В клубной жизни она сталкивалась именно с этим наркотиком. Но вопрос, не балуется ли  метамфетаминами сама, отвечает «нет!» с таким возмущением, что сразу понятно: да, рыльце в пушку, нос в порошке. 

В начале этой недели она позвонила посреднику Диме, сказала, что хотела бы к выходным завалиться в клубешник и было бы неплохо оттянуться под «спидами». Дима пообещал к концу недели что-нибудь «вымутить». Сегодня они созвонились с утра, он подтвердил, что во второй половине дня возьмёт «фен», нужно заранее закинуть ему деньги. В начале пятого передача состоялась. Офис пустеет – половина приехавших оперов уходит в наружное наблюдение за посредником. 

– Всё, ждём. Он сказал, что перезвонит, когда возьмёт, – от часа до трёх часов ждать, – объясняет Марина. – Он говорит, что ему нужно съездить в Иркутск. Но я-то знаю, что он берёт у местных пацанов… Время тянет.

До заката время течёт мучительно долго. Ничего не происходит, только от «наружки» приходят разрозненные сведения: Дима пошёл, Дима встретился, Дима «взял», Дима не торопится. В 19.57 Марина не выдерживает и звонит Диме сама. Он соглашается на встречу ровно через час. После этого события набирают ход. В девять вечера Марина ещё раз созванивается с посредником, они назначают  место встречи – у супермаркета «Лола» в десять. 

– Не дай ему зайти в квартиру, лучше всего вытащи его покурить во двор, – настойчиво вколачивают в Марину оперативники инструкции. – Когда он отдаст тебе «фен», подними солнцезащитные очки на лоб. И уходи. 

Девушка невнимательно кивает, все рассаживаются по четырём легковым машинам и выдвигаются в место задержания. Марину высаживают за квартал до точки «Х», но Диму она видит раньше – через дорогу. Он машет ей рукой, они встречаются на трамвайных рельсах, и парень тут же суёт ей в руку полупрозрачный свёрточек. Марина одним движением прячет его в кармашек джинсов, берёт Диму под руку и увлекает во двор: нужно посмотреть порошок на свет, понюхать, втереть в десну – сделать всё, что отличает грамотного пользователя «фена» от лоха, которому можно втюхать извёстку, соскребённую со   стен ближайшего подъезда.     

Проделав необходимые манипуляции, Марина кивает, что-то говорит Диме и уходит за угол. Дима, молодой, крупный, но не плотный и какой-то вялый, волоча ноги, начинает меланхолично удаляться от места преступления. Сзади его легко настигают спецназовцы, берут под локти и кладут носом в пыль. Парень поднимает голову, пытается что-то сказать, но потом обвисает и покорно ложится щекой на асфальт. На часах 22.22. От передачи наркотика до задержания прошло не больше трёх минут…

Ночь. Ангарский «фен» – «золотая молодёжь», клубные ночи

На город опускается ночь. Наконец становится прохладно. Часть оперов и понятых остаётся во дворе – фиксировать первичный досмотр. Часть возвращается в офис: сданный Мариной порошок необходимо проверить в экспресс-лаборатории, для чего нужно отвезти его в Иркутск – в Ангарске такой нет, а дальнейшие следственные мероприятия без уверенности, что это именно метамфетамин, невозможны. Около одиннадцати вечера звонят с места задержания: у Димы изъяли ещё один пакетик «фена». Оперативники рассказывают: бегунка подвела жадность – он получил от Марины шесть тысяч, купил за четыре, две тысячи мечеными 500-рублёвыми купюрами оставил себе, да ещё и отсыпал половину Марининой дозы. Его вина становится очевидной и неоспоримой.

В полночь звонят из Иркутска: это действительно метамфетамин.  Диму везут в УВД Ангарского муниципального образования. Ночь. Светится единственное окно – ангарского следователя капитана юстиции Галины. До трёх утра продолжается допрос. Описывают его личные вещи. Остригают ногти с рук, делают смывы с ладоней – поливают их водкой и протирают ваткой. Если он фасовал наркотик, анализы это покажут. Один из приехавших из Иркутска оперативников улыбается:

– Иногда ещё карманы вырезают – чтобы доказать, что в них переносили наркоту.   

Дима покорно выполняет все действия, послушно отвечает на вопросы, равнодушно косясь на календарь на стене, где девушка в камуфляже с обнажённой грудью. Ни её грудь, ни его судьба не вызывают в нём никаких эмоций. После всего он спрашивает: 

– Можно уже закурить?

– Может, тебе ещё резиновую женщину надуть? – с иронией отвечает иркутский опер.

– Не обижайте моего задержанного. Что за «жестокое обращение»? – вступается следователь Галина. 

Мы, понятые, до этого присутствовавшие в качестве мебели, наконец сообщаем свои паспортные данные, расписываемся на ярлычках опечатанных пакетов с обрезками ногтей и водочными ватками. То есть ждали не зря.

Утро. «Узнали друг о друге много нового»

04.50. Когда ангарский следователь Галина, иркутские опера, Дима в наручниках и мы, двое понятых, выходим из здания УВД Ангарского МО, на востоке предательски проглядывает светлая полоса. По пустому городу сонно ползут первые трамваи. Диму везут на обыск домой. Он равнодушен и готов к сотрудничеству. Квартира на последнем этаже обычной хрущёвской пятиэтажки. На свет в прихожей выходят сонный папа и мохнатый персидский кот, огромный, как диванный валик. Кот подтверждает, что животные похожи на хозяев: у Димы, папы и кота на лицах одинаковое выражение скуки, безразличия и усталости. Оно называется «поскорее бы всё закончилось». Следователь Галина сообщает, что Дмитрий задержан за сбыт наркотиков. Отец пожимает плечами, закуривает и высовывается дымить в кухонное окно. 

Галина составляет протокол обыска, отец наконец просыпается окончательно и спокойно спрашивает:

– А какой наркотик?

– Дима, как ты его называешь? – не отрываясь от протокола, перепасовывает вопрос Галина. 

– «Фен», – так же спокойно отвечает Дима. С отцом они стараются не встречаться взглядами. 

– И… сколько наркотика? – отец не столько волнуется, сколько спросонья неуверенно формулирует вопросы. – И что ему… – отец трудно подбирает слово и наконец находит: – корячится? 

Иркутский следователь Тарас, явно его жалея, отделывается стандартной фразой: «Суд решит». Отец так же безэмоционально идёт варить арестной команде кофе. 

– Дома есть запрещённые предметы:  деньги, наркотики, оружие? – казённо спрашивает Галина. 

– Только деньги, полученные за наркотики, – как по сценарию кивает головой Дима. Вместе с Тарасом они идут в зал, парень показывает: вот, на полочке, в шкатулке… Деньги изымают, упаковывают и описывают. 

– А у вас есть? – неожиданно спрашивает Галина отца. 

– Что? – автоматически переспрашивает отец следователя.

– Запрещённые предметы – деньги, оружие, наркотики, – заученно повторяет она.

Мужик теряется, меняется в лице и вдруг говорит:

– Марихуана.

Все воспринимают это как неудачную шутку, но в это время он подходит к кухонному пеналу, достаёт с верхней полки жестяную чайную коробку, роется в каком-то мелком скарбе, достаёт что-то, раскрывает кулак над столом – и на его ладони, катаясь и стукаясь друг о друга, оказываются две папиросные гильзы, забитые и закрученные, чтобы не просыпались.

– Вот, это мы на Байкал собирались отдыхать, ну, я и забил себе покурить немного, – смущённо признаётся он. – Сын не знает…

– Жескач! – реагирует иркутский опер. – Сегодня вы много друг о друге узнали – сын об отце, отец о сыне.   

Отец и сын по-прежнему не смотрят друг на друга. При молчаливом присутствии понятых Тарас быстро, умело и внимательно выборочно осматривает комнату Димы. Обычная комната молодого человека: евроремонт, в углу стоит компьютер,  на стене висит плазменная панель, по углам развешаны колонки хорошей акустической системы. Ничего банальнее «Чего ещё парню не хватало!» в голову не приходит. Дима явно один ребёнок в семье и любимчик: в стандартной «двушке» отец с матерью занимают маленькую комнату.   

Мы, понятые, выполняем свои эпизодические роли, быстро расписавшись в протоколе обыска и на ярлычках опечатанных изъятых предметов – денег и папирос. Протокол подписан в 05.21 утра. Диме дают несколько минут собраться. Уходя, он спиной говорит отцу:

– Позвони моей девушке, скажи, что…

– Что?

Повисает тягостная секундная пауза.

– Что всё, закрыли? – наконец вяло формулирует отец.

– Да, – буркает Дима и выходит в раннее прохладное утро. 

После этого его везут на медицинское освидетельствование, где выясняется, что он находится в состоянии наркотического опьянения – «под марихуаной», признаётся он. Усталые опера выходят только в 05.55, недовольно заметив: «Обследуют, словно в космос отправлять собираются». Диму увозят в изолятор временного содержания, где он проведёт или два дня до решения судьи о выпуске его под подписку о невыезде, или несколько больше – если судья решит избрать мерой пресечения арест до суда. 

Когда наша машина выворачивает на трассу М-53 по направлению в Иркутск, её уже освещает восход. В город она въезжает в 07.50 – будильник в телефоне звонит, сообщая, что пора просыпаться на работу. Одно задержание заняло без нескольких минут двадцать часов, включая время на дорогу. Романтики в этой работе ну совершенно никакой. Одно долготерпение…