Нож и молоток

Ранним воскресным вечером 26 июня, когда, как пишут в плохих романах, «ничего не предвещало», в  дверь дежурной части ОМ-2 в Университетском ввалился  сильно перепуганный человек с окровавленным лицом. Он был невысокого роста, с коротко стриженными сильно редеющими на лбу чёрными волосами и, как выразился один из присутствовавших полицейских, «не бурят, но узкий на глаза» – эта мелкая деталь внешности ещё сыграет свою зловещую роль впоследствии. Когда его слегка отмыли от крови, чуть успокоили и приступили к первичному опросу, он рассказал: зовут Галсан, житель Академгородка, 1980 года рождения. 

Первые же данные по факту произошедшего операм очень не понравились. Галсан сообщил буквально следующее: «Меня избили двое в подъезде в Академгородке, хотели убить. У одного был нож, у второго – молоток». Все любят фильмы о «копикетах», подражателях серийным убийцам, но никто не хочет, чтобы это происходило в его дворе. После событий начала этого года, закончившихся задержанием двух 18-летних подростков, признавшихся в серии нападений с ножом и молотком, часть которых закончилась смертью потерпевших, сотрудники ОМ-2 на упоминание этих бытовых инструментов в протоколах реагируют обострённо-болезненно. 

Галсан рассказал, что он много лет проживает в Академгородке. В воскресенье он отправился к своему другу в 297-й дом. Они выпивали, когда на мобильный позвонил ещё один приятель, Евгений, и сообщил, что он с другим приятелем идёт к ним и что они рады бы присоединиться к распиванию спиртных напитков, но этому мешают два каких-то типа, которые во дворе этого же дома пристают к ним неизвестно с какими намерениями и очень угрожающим видом. 

Галсан с другом вышли во двор и увидели у подъезда Евгения с приятелем. Все четверо решили восстановить справедливость и направились обратно к агрессорам, которые неподалёку  на лавочке принимали алкоголь. Увидев подобное невыгодное развитие сюжета, оба агрессора стремительно скрылись в ближайшем к ним подъезде всё той же девятиэтажки. Началось преследование. Четвёрка вошла в подъезд, применив тактическую хитрость: двое стали подниматься по лестнице, а Галсан с Евгением на лифте достигли верхнего этажа и начали патрулирование вниз. И вот тут события приняли совершенно неожиданный для превосходящих сил коалиции поворот. 

Галсан рассказывает:

– Мы услышали внизу какие-то крики. Евгений побежал вниз, я последовал за ним. Евгения я больше не видел, он куда-то убежал. Спустившись на два этажа, я увидел на лестничной площадке молодого человека с ножом. Он пошёл в мою сторону. Я побежал по лестнице вверх. Прибежал на девятый этаж, дверь на чердак оказалась закрытой, а внизу стояли этот парень с ножом и его приятель с молотком. Тот, что с молотком, сказал: «Я тебя сейчас буду убивать». Поднимаясь, он размахивал молотком и нанёс мне несколько ударов в область ноги и тела. Я стал отпинываться и сломал ему молоток – инструмент соскочил с деревянной ручки и отлетел в сторону. Тогда молоточник сказал своему другу: «Доставай нож и режь его!»  

Пока нападающие переговаривались и перегруппировывались, Галсан воспользовался антрактом и пошёл на прорыв. Обезоруженного «молотобойца» он оттолкнул, но пока пробирался по узкой лестнице вниз, второй ножом успел нанести ему несколько скользящих ударов по лицу и руке. Галсан выскочил на улицу и, не снижая темпа, стал быстро удаляться от места происшествия в направлении ОМ-2. 

Угроза взрыва 

Приняв заявление, из отделения Галсана отправили на судебно-медицинскую экспертизу, которая зафиксировала следы от ударов молотком в живот, по левой руке и левой ноге и поверхностные резаные раны на лице, в области переносицы и на конечностях потерпевшего. На основании выданного СМЭ заключения утром в понедельник, 27 июня, было возбуждено уголовное дело по статье 111 по факту нанесения тяжких телесных повреждений не установленными пока лицами.    

События развивались стремительно. В тот же день составленную со слов Галсана ориентировку распространили среди нарядов уличного патрулирования – экипажей вневедомственной охраны и патрульно-постовой службы. В 16.00, после развода, экипаж «Мирный-39», возглавляемый командиром отделения прапорщиком Леонидом Муходаевым, вышел на уличное патрулирование территории ОМ-2 –треугольника районов Университетский–Студгородок–Академгородок. 

Приблизительно в 19.00 экипаж заметил двух молодых людей, которые распивали спиртные напитки на лавочке во дворе дома 297 – той самой, на которой начался конфликт накануне. Неизвестно, размышляли ли сотрудники полиции на увлекательную тему «Всех преступников тянет на место преступления», но приметы молодых людей совпадали с ориентировкой по воскресному происшествию с поножовщиной и молотковщиной, поэтому молодых людей задержали, погрузили в «бобон» и повезли в ОМ-2 в Университетский. Молодые люди, родственники 32-летний Олег Д. и 22-летний Игорь Д., работающие укладчиками-упаковщиками на опытном заводе «Энерпром», который расположен во всё том же многострадальном дворе злополучного дома 297, в котором они также проживали, сопротивления не оказали и выглядели очень подавленными и напуганными.  

Но до ОМ-2 экипаж «Мирный-39» добраться не успел. Где-то как раз на полпути, на границе между Университетским и Академгородком, по рации они услышали вводную: «27.06.11 в 19.40 на пульт дежурного УВД по Иркутску поступило сообщение, что по адресу: Лермонтова, 297а, объявлена угроза взрыва». «Мирный» развернулся, дал по газам и через несколько минут был на новом месте преступления, неподалёку от места задержания подозреваемых. 

Экипаж прапорщика Муходаева приступил к эвакуации. Тем временем на место происшествия прибыли все оперативные службы города: семнадцать полицейских из ОМ-2, по шестеро пэпээсников и «увошников», по три представителя от пожарных и «скорой помощи». И всё это  под высочайшим надзором главных хранителей городского правопорядка – начальника криминальной милиции Иркутска полковника Олега Кнауса и начальника штаба УВД Иркутска подполковника милиции Дмитрия Никерова.

Суета с эвакуацией и обыском дома продолжалась всего около получаса. За это время телефон звонившего пробили по базе данных и установили, на кого зарегистрирована сим-карта. Трудно даже представить себе изумление прапорщика Муходаева, когда по рации он услышал очередное сообщение: об угрозе взрыва сообщил некий Олег Д., 1979 года рождения, проживающий по адресу: Лермонтова, 297в, и работающий на заводе «Энерпром» укладчиком-упаковщиком – проще говоря, лжебомбистом оказался вчерашний налётчик-молоточник, в этот момент сиротливо томившийся тут же, в кондее милицейского «лунохода». 

Леонид Муходаев распахнул железную дверцу кондея и спросил скрючившегося в его недрах Олега: «Это  ты, что ли, всё устроил?» Последовала немая чеховская сцена, в продолжение которой Олег виновато смотрел в пол машины, по которому в художественном беспорядке были разбросаны обломки его сотового телефона – он попытался уничтожить главную улику, оружие преступления. Кстати, сим-карту, с номера которой звонили на пульт «02», обнаружить так и не удалось. Основная версия пропажи – Олег её попросту съел.          

«Межнациональный конфликт с коренным населением»

Олег и его племянник Игорь лето холостяковали в квартире дяди, жена которого умотала в отпуск. График установился размеренный. Днём они вместе тянули лямку неквалифицированного чёрного труда на опытном заводике, который находился тут же, во дворе девятиэтажки. Вечером после работы вместе тянули пиво как раз на полпути между домом и работой, во дворе, на одной и той же лавочке – как говорится в народном фильме «Калина красная», «это наша традиция, и мы её чтим».  

Вот и воскресным вечером они по привычке сидели на лавочке, когда случился конфликт. Никто уже не помнит, с чего всё началось. Скорее всего, вообще без повода, слово за слово, носом по столу. Но когда два мутных мужика, с которыми произошла перепалка, привели подкрепление, родственники не собирались сдаваться перед численным превосходством. Они побежали не в первый попавшийся подъезд, как подумали их оппоненты, а в свой. За секунду схватив дома то, что попалось под руку – нож и маленький топорик, – они выскочили на лестницу, где и увидели трёх настигающих их недругов.

А вот недруги к такой неожиданной кульминации противостояния оказались не готовы. Они сделали поворот, который на флоте называется «всё вдруг», и покинули поле битвы, так и не вступив в неё. И вот тут в верхнем пролёте лестничной клетки показался запоздавший Галсан, один в поле воин… 

Как сейчас рассказывает Олег, они на следующий день уже и думать забыли про эту драку и после работы по привычке пришли на лавочку пить пиво. Но когда к ним подъехал экипаж милиции, Олег с ужасом вспомнил, что они вчера с племяшом побили «какого-то бурята». С ужасом – потому что по стечению обстоятельств в экипаже прапорщика Муходаева состоят сразу три представителя коренной национальности региона. 

И когда в ОМ-2 в конце всей этой истории Олегу задали первый вопрос, который в тот момент интересовал даже розыскных собак – зачем он сделал ложное сообщение о минировании, Олег ответил с полной убеждённостью в голосе:

– Когда нас окружили буряты в милицейской форме, я вспомнил про драку и подумал, что они приехали мстить за своего – все же знают, что буряты  своих не дают в обиду. Я думал, нас сейчас вывезут в ближайший лесок – и там зароют. И никто ничего не узнает… 

Олег вполне логично рассудил: если сообщить о заложенной бомбе, то и этот экипаж поедет на вызов, и куча других. То есть будет возможность сдаться «своим ментам». Сейчас следствие уверенно движется к счастливому завершению, задержанные дают признательные показания. Если Игорю грозит только статья 111 за нанесение телесных повреждений, то Олегу добавили ещё и 207-ю – заведомо ложное сообщение о подготовке террористического акта. Особого раскаяния он не высказывает – он по-прежнему уверен, что если бы не его звонок, то его бы уже убила «этническая группировка оборотней в погонах». Учитывая положительные характеристики, чистосердечное признание и отсутствие судимостей, вполне справедливо будет предположить, что оба лжемолоточника и лжетеррориста отделаются условным наказанием и вернутся на знакомую скамеечку ежевечерне тянуть пиво.