Начальной точкой маршрута стал музей истории Иркутска, от которого мы тут же двигаемся в сторону небольшого фонтана на улице Карла Маркса.

– Эта площадка – пример того, как надо обустраивать пространство, – поясняет свой выбор Алексей. – Плюс сам музей города Иркутска, который наконец-то занял достойное место. 

Мы смотрим на фонтан, где в брызгах воды резвятся дети и подростки.

– Сделать такой сквер не очень дорого и довольно просто. Но посмотрите, сколько здесь людей, сколько радости детям. Иногда не надо чего-то сверхъестественного – городу нужны такие небольшие проекты.  

– В последнее время вас сложно застать в Иркутске, вы много времени проводите в других городах. Уже ощущаете себя здесь гостем?

– Нет, не ощущаю. Живу я, по сути, в Иркутске: и все родственники здесь, и квартира. В других городах просто работаю. 

– В каком городе вы сейчас проводите больше времени? В столице? 

– В Москве я работал в прошлом году, там создавали концепции по развитию закрытых городов с госкорпорацией «Росатом». Сейчас с моей командой разрабатываем  программу социально-экономического развития Северска, это закрытый город в Томской области. 

– Когда вы работали в Иркутске, вас вполне заслуженно называли едва ли не единственным экспертом в области стратегического развития территорий. Кто теперь будет здесь этим заниматься?

– Открою секрет: я Иркутск не оставил и продолжаю работу над стратегическими документами для города благодаря мэрии. В пятницу и субботу прошло мероприятие по позиционированию Иркутска во внешней и внутренней среде, которое проводила администрация города, я в нём участвовал как эксперт. Да и при нынешних средствах связи не обязательно постоянно находиться в городе, чтобы работать над перспективами его развития. Иркутск как родной, любимый город мне очень интересен. 

Проходим по Карла Маркса примерно двести метров от сквера с весёлым фонтаном.

Торговля стала слишком тяжёлым грузом для центра города

– Вот смотрите: здесь уже совершенно другой пейзаж. Старый асфальт, невзрачные урны, мало людей. Такой контраст для Иркутска очень характерен. Хочется верить, что город движется в сторону изменений, но их скорость должна быть другой. Те города, которые переходили в новую фазу роста,  делали это достаточно быстро. Взять, к примеру, Хабаровск, который за пять лет превратился из города с ужасными дорогами и грязными улицами в цветущий сад. 

Такие места, как эта площадь у музея и площадь возле цирка, должны быть связаны между собой удобными пешеходными маршрутами. Иркутск – город не для пешеходов. Водители, конечно, скажут, что и не для них тоже, но все современные города развиваются как города для пешеходов.

Подтверждение этих тезисов лежит буквально у нас под ногами – некачественная тротуарная плитка выщерблена, а местами и вовсе отсутствует. 

– Понятно, что ответ администрации – «денег нет». Но ситуация «денег нет» характерна не только для Иркутска, есть города в худшем экономическом положении. Такие вещи наносят городу имиджевый ущерб, в первую очередь в глазах его жителей. Каждый человек, который любит город и видит этот тротуар, плохо думает про власть. Хотя искусство привлекать иркутян к благоустройству – это тоже способ сделать его чистым, удобным, зелёным. Многие города у нас в стране это практикуют, например Киров. 

– От кого зависит скорость изменений? 

– Всегда есть инициатор. Где-то это мэр, где-то – губернатор, где-то – инициативная общественность. В Иркутске всего год прошёл после избрания мэра, который хочет что-то изменить. Результаты пока не очень видны, но то, что в городе стали проходить такие акции, как городской карнавал, – уже плюс. Это та активность граждан, которую можно затем обернуть в конкретное развитие. У губернатора в городе один проект – 130-й квартал. Проект неплохой, но таких должно быть много, хотя губернатор, по-хорошему, вообще не должен заниматься городом. 

Сворачиваем с Карла Маркса в один из дворов.

 – Зайдём внезапно, как президент любит делать, – шутит наш гид. – Состояние двора – показатель не того, как работают управляющие компании, а того, как относятся люди к месту, в котором живут. Там, где жители ответственные, они не только  всю душу вынут из управляющей компании, но и сами приложат руку к тому, чтобы их двор выглядел приятно и красиво. 

Алексей окидывает оценивающим взглядом жилой дом и пространство рядом с ним.

– Двор достаточно неплохой, благоустроенный. Чисто. Красивые дорожки…

– Одна из них идёт через клумбу. 

– Это обычный пример, с одной стороны, низкой культуры горожан, с другой – слабого опыта специалистов, которые это делают, – ведь понятно, что люди будут ходить по прямой. Что ещё мы тут видим? Неприглядные контейнеры, гаражи. Здесь, видно, что-то сгорело, асфальт покорёженный, урна поваленная, старые качели. Старые покрышки, из которых у нас любят делать клумбы. Вы-брошенное кресло. Подобные дворы, наверное, уютны в чём-то, но очень несовременны, архаичны. Такой Иркутск, может быть, близок тем, кто здесь родился и вырос, но это не тот город, который может интересовать новое поколение.

Пройдя двор насквозь, оказываемся на улице Чехова, где у покосившейся, не раз латанной деревянной ограды беседуют два местных жителя.

– Центр города, а у человека огород. Если такие места оставлять, их необходимо облагораживать, чтобы они не выглядели как развалины. С другой стороны, они не должны выглядеть как лубочные домики. Так, 130-й квартал будет туристическим местом, а не местом для жизни. 

– Какой Иркутск близок вам?

В центре Иркутска растёт «опухоль», которую можно ликвидировать только «хирургическим» путём, считает эксперт

– По этим улицам я ещё мальчишкой бегал. Хотя я из Иркутска II, в центре бывал часто. Мне близок старый, деревянный Иркутск, но я человек современный и считаю, что город должен меняться. В нём должны быть разные места: спокойные, весёлые, может быть, буйные,  где жизнь кипит круглосуточно. Но – уютные и обустроенные.

– Много говорят, что Иркутску необходимо создать свой бренд. На мероприятии, о котором вы упомянули, речь шла тоже об этом? 

– Мы говорили только про позиционирование, это первый этап перед созданием бренда. Сейчас, когда города конкурируют за все виды ресурсов, без внешней рекламы очень сложно жить. Должна быть символика, которой гордятся горожане. Во внешней среде бренд нужен, чтобы привлекать инвесторов. 

Сворачиваем в дворик между улицами Чехова и Фурье и оказываемся на яркой, относительно новой детской площадке, где земля покрыта мелким гравием с песком и равномерным слоем окурков.

– Очень много мусора на детских площадках, – сокрушённо замечает герой. – У меня самого маленький ребёнок, и вести его в такие места просто опасно – дети всё подбирают. Здесь я вижу только разбитый шифер, осколков бутылок нет – видимо, убирают. Нельзя обвинять власти, что эта площадка грязная: урны стоят. Даже если ты покурил на детской площадке – брось окурок в урну. Сложно? Вопрос общей культуры вообще крайне важен. В разных городах по-разному, но люди всё же стараются не гадить там, где живут. 

Это долгая работа, она должна вестись в обществе. Есть разные методики по созданию общей городской культурной политики в ценностном смысле: для тебя твой город ценность или не ценность? Когда ты на площади семечки щёлкаешь, шелуху складываешь в пакет или бросаешь? Это мелочи, из которых складывается общее отношение к городу. Не думайте, что мы здесь какие-то особенные – это проблема российская, но некоторые города смогли её перешагнуть. Например, в Северске  высаживают тюльпаны – их за ночь срезают с клумб, а в Томске не срезают. 

Попетляв по дворам, выходим на улицу Урицкого.

– Пешеходная улица – единственная в городе. Это очень важно, городу нужны пешеходные пространства, места, где и происходит городская жизнь.

То, что на единственной пешеходной улице днём стоят машины, – показатель пренебрежения правилами, нежелания наводить порядок, хотя решить этот вопрос очень просто. 

Соблюдение правил – тоже часть общей культуры, оно возможно только когда есть контроль. Установка камер, высокие штрафы, административные дела по лишению права управления транспортным средством решили бы проблему. Но этого никто не делает. Такое отношение во всём: построили дом без разрешения – не сносить же его, там ведь уже жильцы. В результате на месте развязки нового моста у нас появляется многоэтажка и власти не знают, что с ней делать. 

Иркутск отличается от других городов, например Томска, тоже города исторического, тем, что здесь очень мало зелени. Во многих местах можно было бы организовать парки, но там построены офисные здания. В центре практически нет зелёных зон. Городская власть должна, в конце концов, пожертвовать некоторыми «вкусными» для бизнеса площадками и сделать там скверы. Сейчас мы пройдём мимо «Шанхайки» – городской «опухоли», как я её называю. 

Мы лавируем между пешеходами и лотками со всякой всячиной, справа нависает «Шанхай-сити молл». 

– Когда вы приезжаете в Иркутск, какие эмоции город вызывает чаще всего?

– Прогулки по городу чаще причиняют боль, хотя радость иногда тоже есть. Торговый центр – не плохо. Исторически город торговый, но вопрос организации торговых мест крайне важен. Место, по которому мы сейчас с вами движемся, очень похоже на китайские хутуны – старые районы, которые ещё есть в Пекине или Шанхае. Наличие здесь торговли сильно нагружает центр – машинами, приезжими, мусором, грязью, нелегальными элементами, преступностью. 

Я не сторонник того, чтобы на месте бывшей «Шанхайки» сделать торговый центр. Здесь нужнее сквер с парковкой под ним. Или многоэтажная парковка. Это основы градостроительства: чтобы разгрузить центр, надо какие-то функции из него вынести. К сожалению, интересы полулегального бизнеса пока превалируют над логикой градостроительства. Торговые центры продолжают возводиться: возьмём «Карамель» – зажатый со всех сторон домами, ничего общего не имеющий с большим моллом, который должен находиться в отдельном месте, содержать большую парковку. 

– Вот тоже «весёлая» деталь, – кивает Козьмин в сторону пандуса, сделанного под углом едва ли не 45 градусов. – Видел как-то съезд для инвалидов на станции Иркутск-Сортировочный с вокзала в сторону города. Такой же, как этот, даже ещё круче, и бордюр выпирает. Как там человек может не разбиться – загадка.  

Внимательный взгляд героя продолжает фиксировать вещи, давно привычные местным жителям.

– Отвёрточная сборка детских велосипедов прямо на улице. Если мы посмотрим налево, увидим деревянный старый дом, освоенный китайцами, дальше какое-то учреждение в деревянном доме, рядом кто-то построил новый торговый центр, дальше стоят контейнеры – полный хаос. Как Париж до барона Османа, где строили кто попало, что попало и где попало.

В городе есть главный архитектор, но в администрации скажут, что почти ни на что влиять не могут. Я работаю во многих городах, и там, где власть хочет это регулировать, находятся тысячи рычагов. Всегда есть отговорки и всегда есть возможности.

Сворачиваем на Подгорную в на-правлении Крестовоздвиженской церкви. Пешеходных тротуаров нет. Есть улицы, где нет и асфальта, замечает Алексей Козьмин.  

– Вы хотели бы стать мэром?

– Было такое желание несколько лет назад.

– А сейчас?

– Сейчас выборов не намечается. Я стал больше заниматься консультированием, стратегической работой. Не обвиняю мэра, у него тысяча забот. У каждого свой подход: для меня это место в городе самое больное, у него, наверное, есть своё. 

Если бы я был мэром, то создал бы группу, куда включил и жителей этого района, и предпринимателей, которые здесь работают, и экспертов-градостроителей, чтобы буквально по каждому объекту, дому, участку принималось решение. Потому что беспорядок расползается именно отсюда. Такие «опухоли» нужно ликвидировать. 

Часть города превратилась в резервацию. Ничего не имею против того, что у нас много китайцев. Так и должно быть – мы рядом находимся. Но беспорядка быть не должно.

Вот два многоэтажных дома – законно ли они здесь построены? Склады контейнеров, на которых стоят спутниковые антенны, – там, возможно, люди живут. Что здесь происходит, никто толком не знает. 

С контейнеров свисают два огромных плаката Коммунистической партии; над входом в шиномонтажную мастерскую по соседству красуется вырезанный из старой покрышки покрытый серебрянкой лебедь; на противоположной стороне улицы – основательный особняк за крепким забором. Жара, запах автомобильных выхлопов и плывущий в воздухе тополиный пух завершают картину.

– Что надо сделать, чтобы бизнес и зарабатывание денег не противоречили интересам города? 

– Зарабатывать можно по-разному: наркотиками торговать или людей лечить. Иркутск – город купеческий. Но у купцов, в отличие от многих нынешних бизнесменов, всегда были нормы, культура. Было слово купеческое. Люди отвечали за то, что они делают, перед Богом, городом, обществом.

Поднимаемся к лестнице, ведущей к парку на Иерусалимской горе. 

– Одно из прекраснейших мест. Я здесь гулял совсем маленьким с бабушкой, родителями. Согласен, что тут, в месте захоронений, не должно быть парка развлечений. Но эта часть города съедается «опухолью». Видно, что гору срыли, это незаконно. Происходят самозахваты земли, но никто – ни прокуратура, ни город-ская власть – с этим ничего не делает. Я предлагаю вам пройтись по этой лестнице: в Италии лестницы времён Римской империи выглядят лучше. А здесь может быть один из лучших пешеходных маршрутов города. 

– Мог бы быть?

– Ещё может быть. Нужны со стороны властей решительные действия, которые покажут городскому сообществу, бизнес-сообществу в первую очередь, что время беспредела закончилось. 

– Мы говорили о том, что городская среда оказывает влияние на культуру жителей. Как город повлиял на вас?

 – Наверное, дал обычные сибирские качества – добродушие, гостеприимство. Люблю показывать город друзьям. Энергетика места здесь очень сильная, возможно, отсюда высокая работоспособность, стремление что-то делать. 

– У вас не возникает желание увезти свою семью в один из тех городов, где уже произошли изменения, где меньше окурков на детских площадках?

– Возникает.

– Как вы с ним боретесь?

– Мы в первую очередь живём в Иркутске, хотя город не очень удобен для жизни, но где-то должно быть базовое место. С этим надо работать. Пока наши политические элиты воюют – им не до развития. Когда война закончится, думаю, можно будет созидать. 

Фото Дмитрия ДМИТРИЕВА