Лекция Виктора Круглова стала последней из запланированных в БМБШ открытых лекций в уходящем учебном году. В начале встречи, обозначая её тему, Виктор Круглов заметил: химия, нефте- и газохимия – сложная отрасль, которой, по его мнению, в России не уделяется достаточно внимания властей.

– Наверное, не обойдётся без критических замечаний в адрес действующего правительства, – предупредил лектор, – поскольку я имею на это право. Я лично и не один раз встречался с Путиным, мы обсуждали эту тему. 

Но прежде чем перейти к критике, Виктор Круглов обозначил для будущих бизнесменов несколько категорий из понятийного аппарата химической промышленности, кратко объяснив, что такое пиролиз, электролиз и фракционирование. А после небольшого экскурса в историю развития химии перешёл к описанию современной «расстановки сил» на этом поле в мире: 

– В Советском Союзе, после того как грянула революция, только в1928 году было принято первое постановление о химизации – наука в стране развивалась ни шатко ни валко. В первую очередь ставили задачи по резине, топливу, маслам, позже – по боевым отравляющим веществам. Во времена Хрущёва науку подтолкнули необходимость повышать урожайность в сельском хозяйстве с помощью удобрений и космические исследования. 

Я был в лабораториях в ряде стран, в том числе в Великобритании, которая является одним из лидеров, это что-то потрясающее. В Южной Корее, Японии это целые города, где ведётся большая исследовательская работа. Там работает немало и наших соотечественников.  

Доля химической промышленности в ВВП России – 2%, в то время как в Южной Корее – 10%, в Германии – 8%. Объём производства химической продукции в России – около 41 млрд. долларов, в Китае – 232 млрд. долларов. Вообще, китайцы сделали баснословный рывок в химии буквально за 10–15 лет: купили лицензии и далеко перешагнули лицензиаров, – подчеркнул лектор. 

Производство основных химических продуктов на душу населения по основным полимерам, к примеру по полипропилену: в США – 27,5 кг, в России – 2 кг. Многие полимеры, такие как полиуретан, у нас вообще не производятся. 

Отдельно лектор остановился на производстве поливинилхлорида, одного из базовых полимеров, который производит «Саянскхимпласт».

– Поливинилхлорид – это окна, двери, напольные покрытия, оболочка и изоляция кабелей, проводов. Этот универсальный продукт произвести достаточно сложно. И это то, чем я занимаюсь уже около 30 лет. Начинал после окончания Иркутского политехнического института мастером на производстве поливинилхлорида, участвовал в пуске завода в 1984 году. В должности директора «Саянскхимпласта» отработал 7 лет: начал в период, когда завод стоял, а сегодня это одно из самых современных предприятий в химической отрасли России.

В 1990-е годы – страшный период не только для химической, но и в целом для промышленности, когда шли банкротства, поглощения, – начали формироваться структура вертикально интегрированных компаний, кластеры химии, нефте- и газохимии. 

Мне посчастливилось в то время работать с ЮКОСом. Надо отдать должное: компания смогла создать очень мощную лабораторию, которая сегодня полностью перешла в Роснефть. Была поставлена задача развития нефтехимии – та команда управленцев понимала, что здесь доходность совершенно другая, чем в нефтепереработке.

Сейчас ничего, кроме нефтепереработки и транспортировки газа и нефти, у нас, в общем-то, не делается. Существует стереотип, что опыт стран Ближнего Востока, где нефте- и газодобыча хорошо развиты, и наш опыт практически идентичны. На самом деле это не так. Мы идём, по-моему, самым худшим путём. Если вначале Ближний Восток продавал нефть и газ, то сейчас он идёт к глубокой переработке и уже составляет конкуренцию европейским странам. Подход же нашего правительства к промышленной политике сложно назвать иначе как непрофессиональным. 

Первыми в стране к глубокой переработке нефти обратились частные компании – «Лукойл», который строит нефтехимические мощности, правда на Украине, и СИБУР. По словам Виктора Круглова, заводы государственных нефтяных компаний мало модернизируются, несмотря на огромные деньги, которые при этом инвестируются. Например, по информации лектора, Ангарский завод полимеров загружен на 62% и работает на такой мощности как минимум 15 лет. Он не додаёт на товарный рынок продукцию, кроме того, растут издержки на производство. Неполная загрузка производства – одна из причин, по которым и себестоимость бензинов в нашем регионе высока. 

При этом газ, который в основном передаётся на экспорт по трубе и сжигается, как сырьё для производства полимеров более экономичен, чем нефть, на которую в основном сориентированы российские проекты по глубокой переработке. 

По мнению Виктора Круглова, в ближайшее время в нефте- и газохимическом секторе должна произойти очень серьёзная перегруппировка сил:

– СИБУР, наверное, укрепится и займёт ведущее положение в России. Очень скоро со своими проектами и программами они зайдут в Иркутскую область. У «Саянскхимпласта» уже есть соглашение о сотрудничестве с этой компанией и «Газпромом». Три года назад мы с президентом СИБУРа Дмитрием Коновым обсуждали планы компании, которая была намерена составить нам конкуренцию по производству поливинилхлорида в европейской части страны. «Саянскхимпласт» выпускает 50% этого полимера в России. Мощность нового завода, который строит СИБУР, будет примерно такой же, как в Саянске.

Описывая состояние российского рынка полимеров и ПВХ, лектор отметил, что спрос превышает предложение, при этом действует «невнятная» тарифная и импортная политика правительства:

– Потребность страны – около одного миллиона тонн ПВХ, всего в России производится 520–530 тысяч тонн, из которых «Саянскхимпласт» выпускает 200–270 тысяч тонн. На ближайшие годы ситуация с импортом ПВХ будет сохраняться, если не будет принято дискриминационных мер со стороны государства. Пока политика в отношении импорта более лояльна к зарубежным производителям. Получается, что за интересами других стран мы не видим своих людей, своей экономики. Мы были свидетелями, как за пять месяцев Минэкономразвития трижды меняло импортную политику, в том числе по ПВХ.

Главная проблема российских химиков и тех, кто занимается полимерами, – недостаточное количество полимерного сырья. Мне приходилось говорить об этом и с Владимиром Владимировичем Путиным. 

Основная же проблема Иркутской области и регионального бизнеса, по мнению лектора, заключается в богатстве территории природными ресурсами:

– Если мы имеем месторождения, они такие, что не грех ими и похвастаться. Например, Ковыктинское месторождение, работа по которому началась более десяти лет назад. Шла речь о том, чтобы довести газовую трубу до Саянска. Трубы нет. Государственных программ по газо- и нефтехимии, газо- и нефтедобыче много, но они не работают. Сделаны формально. 

Опередив студентов, первый вопрос задал Владимир Саунин:

– Одно время вы усиленно занимались гелийным проектом. Эта перспектива остаётся?

– Это была козырная карта «Газ-прома», когда они говорили, что невозможно открывать для компании с иностранным капиталом Ковыкту, поскольку месторождение богато гелием. В самом газе ничего стратегического нет, но отрасли, в которых он применяется – сложная медицинская техника, космос, – являются стратегическими. У нас создано совместное предприятие с НПО «Гелиймаш», сделано ТЭО проекта. Мы можем производить гелий в Саянске, рынок отлажен, известен, проведены маршруты до Китая. 

– Как вы считаете, у нашей страны и Иркутской области есть потенциал, чтобы развивать месторождения без привлечения иностранного капитала? – поинтересовался один из студентов-третьекурсников.

– Зачем отказываться от привлечения иностранного капитала? Инвесторы могут привнести новые технологии, знания, опыт управления проектами. Но законодательство и инвестиционная политика государства должны быть понятны.

Владимир Владимирович сделал очень важный ход, когда надо было монополизировать нефтедобычу в руках государства. Каким путём это сделано – другой вопрос. В начале 1990-х нефть была у частных компаний, решить какой-то социальный вопрос было невозможно. Появился государственный контроль над нефтедобычей и нефтепереработкой, «устаканили» ситуацию, но дальше нужно её отпускать.

– Почему страны Ближнего Востока поняли, что рубят сук, на котором сидят, а наше правительство этого не видит?

– Во-первых, живём одним днём, во-вторых, политические процессы определяют экономические процессы. Велика коррупция, лоббирование интересов. Различается и ситуация в субъектах федерации. Мы должны погромче говорить о своих проблемах, о том, что мы не совсем хорошо живём. 

– У нас случился топливный кризис. Как вы считаете, чья это вина?

– Вина, на мой взгляд, очевидна. Идут разговоры о сговоре, вся страна якобы покрыта спрутом картельных соглашений. На самом деле это не так. Наше правительство приняло решение о так называемых технологических стандартах, по которым мы должны прекратить выпуск бензина А-80 и перейти на производство топлива категорий Евро-3 и Евро-4. Но по технологии, если идёт разложение нефти, всё равно 30% будет топлива Евро-4, а остальное – 80-й и 92-й бензин. В результате большое количество произведённого бензина, который не разрешают пускать на рынок, ушло на экспорт: Китай его купил с удовольствием, а наш рынок оказался дефицитным. 

Не обошлось и без традиционно волнующих студентов БМБШ вопросов о влиянии опасного производства на экологию и возможностях трудоустройства на предприятии. Что касается влияния на окружающую среду, по словам Круглова, это вопрос профессионализма:

– Если соблюдать все регламенты, как положено, никаких выбросов вредных веществ не будет. В начале нашей деятельности случались выбросы хлора, когда персонал допускал ошибки. Сегодня существует семь степеней защиты в производственных процессах на «Саянскхимпласте». Операторы, которые ведут процесс, – люди с высшим образованием, хотя это рабочая должность. 

– Нехватка каких специалистов наблюдается у вас на предприятии?

– По таким тонким производствам, как химическая отрасль, дефицит инженерных кадров бьёт особенно сильно. Вопрос и в качестве специалистов. Оператора-аппаратчика нужно готовить как минимум 5 лет, поскольку он работает со сложным оборудованием и процессами. Сегодня мы понимаем: не проводя модернизацию на заводе, невозможно выдержать конкуренцию. Если не работать над снижением себестоимости, через 2-3 года проиграешь конкурентам. За последние 4 года мы вложили 13 миллиардов рублей в техническое переоснащение завода, сейчас у нас используются технологии, которых в России ещё нет, например мембранный метод производства хлора и каустической соды. 

Требуется и организация проектного финансирования, пожалуй, одно из слабых мест у нас сейчас – управление проектами. Нужны люди разных профессий, – заключил Круглов.