– Когда была создана служба экологии и рационального использования природных ресурсов и сразу ли возглавили её?

– Решение о создании службы было принято ещё в 1987 году министром энергетики и электрификации СССР. Оно возникло не случайно, сама обстановка побуждала к формированию такой структуры в системе Минэнерго – основной массив генерации мощностей энергосистемы находится на особо охраняемой Байкальской природной территории. Старт был дан. Служба формировалась, потребовались определённые организационные мероприятия, как результат – приказ о её создании от 9 января 1989 года. Это была пионерская служба в системе Минэнерго, хотя я не знаю, как обстояли дела в других отраслях, думаю, что это была одна из первых служб в СССР. И мне, я считаю, посчастливилось её возглавить.  

– Над предложением стать её руководителем не раздумывали? 

– Почему не раздумывал? Конечно, приходили в голову мысли, дело новое, тем более что экология в 1989 году была продекларирована одним из важнейших направлений государственной политики. Я как раз вернулся из Монголии, где отработал четыре года, два из которых руководил группой советских специалистов на тепловой изолированной станции в городе Чойбалсане. В принципе, я понимал, что такое экология и что за ней стоит, тем более опыт эксплуатации ТЭС и опыт, полученный на НИТЭЦ, на которую я вернулся после загранпоездки (там я несколько месяцев был заместителем начальника производственно-технического отдела по наладке и занимался в том числе природоохранным оборудованием, повышением его эффективности, замерами выбросов и сбросов), давали основание полагать, что направление работы очень творческое, востребованное и, самое главное, перспективное. Это придавало силы, уверенности и указывало направление действий.

– В то время в вузах не обучали по специальности «экология». Не пришлось ли вам как-то перестраивать мышление, раз у вас не было профильного образования? 

– Конечно, пришлось перестраиваться. Но к тому времени я уже имел 15-летний опыт работы на ТЭС и знал структуру энергетических объектов энергосистемы. Моя специальность – «тепловые и электрические станции» – в чём-то корреспондировалась с работой, связанной с охраной окружающей среды. Ведь основную экологическую нагрузку дают тепловые станции, которых тогда в нашей компании было 14. Вывод из работы ТЭЦ-3, Иркутских тепловых сетей (Кировской и Свердловской котельных) не уменьшил экологической нагрузки. Ежегодно мы сжигаем от 11 до 15 млн. тонн угля. Причём следует заметить, что экологическое качество углей за последние годы ухудшилось по ряду объективных факторов: выработаны угли Азейского разреза, вытеснен из баланса ирша-бородинский уголь и так далее. 

– То есть вы представляли, что такое экология, но каково было найти других квалифицированных специалистов для работы в новой службе?  

– Замечу, что служба создавалась не на пустом месте. В производственно-техническом отделе компании уже была группа из четырёх человек, которая занималась вопросами защиты окружающей среды. Сложность заключалась в другом – никакой базовой распорядительной и нормативной документации ещё не было разработано, ведь в то время полноценные государственные органы, следящие за воздействием на окружающую среду, только начали зарождаться. Природоохранный мониторинг тогда не был налажен, практически не существовало санпромлабораторий, многое приходилось создавать с нуля… Естественно, появилась масса требований к природопользователям со стороны государственных органов, они начали ужесточаться. Следует отметить тот факт, что на момент создания службы было очевидно: компания такого уровня, как «Иркутскэнерго», без службы экологической безопасности не сможет нормально функционировать и отвечать требованиям экологической безопасности.  

– Никогда не приходилось сталкиваться с обвинениями в предвзятости в пользу энергетиков?

– Нет, такого не было. Да и в принципе быть не может, ведь мы неизбежно ориентируемся на обеспечение экологической безопасности. Бывает, что уполномоченные государственные органы пытаются обвинить нас в том, что энергетики недостаточно много внимания уделяют вопросам охраны природы, в первую очередь затратным мероприятиям. Но нужно понимать, что такое электроэнергетическое звено экономики России и какие требования  предъявляются. ОАО «Иркутскэнерго» обеспечивает соблюдение установленных действующим законодательством  нормативов и требований при осуществлении хозяйственной деятельности.  Понятно, что в этих условиях нести  неоправданные экономические затраты нерентабельно. Активное развитие в области экологических технологий сдерживается слабыми экономическими стимулами. Фактически задача повышения экологической эффективности в нынешних условиях может выполняться в качестве дополнительной цели при реализации экономически эффективных проектов.

– Какие вопросы в повестке службы значатся в настоящее время? 

– Сейчас наша работа всё усложняется. Не новость, что из экономических соображений, ради снижения и оптимизации тарифов на тепловую и электрическую энергию было решено отказаться от использования благоприятных с экологической точки зрения привозных углей, таких как ирша-бородинский. К тому же практически выработан Азейский разрез, добыча на котором составляла до 15 млн. тонн ежегодно. В качестве альтернативы мы получили уголь, более насыщенный экологическим балластом – серой и золой. Задача сегодняшнего дня – работать над решением этих эколого-экономических проблем. Предполагается изменение свода экологических законов и постановлений, которые будут направлены на  ужесточение нормирования воздействия на природу и увеличение платы за пользование ресурсами. Как это будет выглядеть в итоге, стоит прогнозировать, но ясно, что государство движется в сторону ужесточения экологической ответственности природопользователей. Я думаю, оно это делает осознанно, государственная политика направленно действует в унисон с международным сообществом, которое требует «подтянуть» Россию к соответствию требованиям международных стандартов.

Вопросы конкурентоспособности в рыночных условиях  неразрывно связаны  с экологической безопасностью, в связи с этим основная задача службы в  условиях роста энергопотребления  заключается в снятии экологических ограничений по выработке энергии с учётом планов по строительству новых мощностей и минимизации негативного воздействия  выбросов на окружающую среду.

– Что-то изменилось для вас в связи с участием «Иркутскэнерго» в проектах по Киотскому протоколу? 

– Нет, чего-то принципиально нового для нас в этом нет. Как вы знаете, мы вполне успешно реализовали проект по замене шести рабочих колёс, попадающий под действие Киотского протокола. При этом пытаемся адаптировать под требования этого документа другие проекты. В настоящее время идёт подготовка нового международного документа, который придёт на смену Киотскому протоколу. 

– Помимо экологии в вашей компетенции находится рациональное использование природных ресурсов. Насколько они рационально используются в «Ир-кутскэнерго»? 

– Мне напрямую приходится иметь дело с угольным балансом, золошлаковыми отходами и водой. Нужно сказать, что ещё в 2005 году компания сделала хорошую программу по утилизации золошлаков. Это весьма неплохой ресурс. Вы знаете, что этого отхода, который мы сейчас называем золошлаковыми материалами, у нас накопилось немало: компания длительно работает, площади для складирования использованы практически полностью, а сегодня появляются новые требования  по охране земель, водоёмов рыбохозяйственного значения. Нас поставили в жёсткие рамки хозяйствования, так что приходится искать выход из положения. Площадей для складирования в городах нет, некоторые золоотвалы заполнены практически до предкритических отметок, наращивание дамб переходит в другую категорию по классу опасности, что означает более жёсткие требования по мониторингу и обеспечению безопасности. Это очень затратно, поэтому компанией принята стратегия по утилизации, переработке золошлаковых материалов. Эта программа у нас неплохо пошла: в прошлом году мы утилизировали 75% годового выхода золошлаков с ТЭЦ, что составляет почти половину от российского объёма утилизации. 

– Вы реализовали какие-то личные проекты за время руководства службой? 

– В том,  что касается золошлаков, есть немалая доля моей инициативы. Наша служба также достаточно плотно занималась  разработкой новых типоразмеров оборудования, но, к сожалению, они у нас не пошли. Мы внедряли эмульгаторы – совершенно новый тип золоулавливающего оборудования. В принципе, эмульсионной очисткой выбросов ТЭЦ занимались ещё в Советском Союзе на основе разработок НПО «Южкосмос». Это были довольно эффективные установки, в которых использовались модули на основе синтетических смол, но они не выдерживали режимов работы. Перешли на титан, но это космический материал, который дорог. Работы над эмульгаторами в серию не пошли – в основном из-за ограниченного ресурса наработки нового оборудования: он оказался невелик, а это непозволительно в условиях максимальных зимних нагрузок. И нам пришлось перейти на направление модернизации и повышения эффективности серийного проектного оборудования.

– За то время, что вы работаете, интерес к экологии не пропал? 

– Обеспечение экологической безопасности производственной деятельности – достаточно сложное и ответственное направление, которое требует большого вклада и отдачи, взаимодействия с органами исполнительной власти. Экологические нормы постоянно ужесточаются, а за несоблюдение предприятию грозят штрафы и иные санкции, вплоть до остановки производственного процесса. Своевременная разработка природоохранной документации, реализация природоохранных мероприятий и осведомлённость позволяют избежать многих проблем. Поэтому чем больше занимаешься решением экологических вопросов,  тем интереснее работать. У нас хорошие специалисты. Я по долгу службы анализировал деятельность других компаний, их сотрудников, подходы к работе, и мне кажется, что «Иркутскэнерго» – одна из лучших компаний РФ.