Были на той войне герои, совершавшие подвиги и тем самым обессмертившие свои имена в веках. Но война не может состоять только из подвигов. Война – ежедневная игра со смертью, это недоедание, недосыпание, это потеря боевых товарищей, труд, грязь и лишения. Поэтому гораздо больше, чем героев, было на войне простых и скромных тружеников, изо дня в день безропотно и обыденно выполнявших свой долг. Их подвиг – в том, что это именно они, порой совсем безвестные, вынесли на своих плечах основную рутинную нагрузку военных дней и ночей, неумолимо приближая свою страну к победе.

Один из таких – Михаил Алексеевич Коробов. Военной карьеры он не сделал, прошёл всю войну рядовым. Но зато был надёжным боевым товарищем для своих сослуживцев. В общем, обычный труженик войны.

Родился Михаил Алексеевич за сутки до нового 1925 года в деревне Осиново Воскресенского района (неподалёку от Нижнего Новгорода). Учиться довелось мало, после окончания пяти классов деревенской школы устроился работать истопником на небольшой местный крахмало-паточный заводик. Топил печки зимой, помогал заведующему складом принимать и сортировать картошку летом. Через год даже повышение получил – перевели слесарем по ремонту немудрёного оборудования. Хоть и мальчишка был совсем, тем не менее крестьянская обстоятельность и умение добросовестно относиться к выполнению любых своих обязанностей были замечены. Кстати сказать, это качество он пронёс через всю свою жизнь. 

По направлению уехал учиться на штукатура в школу ФЗО в Горький (Нижний Новгород). Через полгода с новой специальностью был направлен на один из заводов. Но поработать почти не пришлось. Это был уже сорок второй год, вовсю полыхала война. И хотя Коробову ещё не было восемнадцати лет, повестку он всё-таки получил. 

Выполнение воинского долга началось для него вовсе не с боевых задач. В столовой сборного пункта, куда он был направлен военкоматом, обвалился красивый лепной карниз. Естественно, офицеры, зная специальность Коробова, поручили ему привести карниз в порядок. С двумя сослуживцами они восстановили его за месяц. Ценного солдата хотели поначалу оставить при сборном пункте, но фронту люди требовались в первую очередь, поэтому пришлось отправить Михаила на сборный пункт в Горький. А оттуда он попал в городок Дзержинск, где в течение месяца осваивал знаменитую пушку-сорокапятку. Затем – на фронт.

Приехали в Подмосковье, в район города Великие Луки – там как раз формировалась очередная дивизия для окончательного разгрома врага под Москвой. Едва Михаил Коробов прибыл к новому месту службы, как заболел малярией. В полубреду, едва держась на ногах, добрёл он до медсанбата. Как только немного пришёл в себя, был оставлен здесь для прохождения службы. Разносил больным пищу, хоть и сам слабоват ещё был, наводил порядок в палатах, помогал докторам. 

– Однажды после большого боя к нам поступило огромное количество раненых, – вспоминает Михаил Алексеевич, – впервые в жизни увидел я столько. Страшно было. Наши доктора в течение двух суток без перерыва на трёх столах делали операции, а мы им помогали. Прооперированных разносили по палатам, ухаживали за ними. Тех, кому выжить было не суждено, хоронили в братских могилах.

В медсанбате задержаться пришлось на несколько месяцев. После окончательного выздоровления попал на фронт. Командир пехотной роты назначил Коробова связным – как одного из самых молодых и лёгких на ногу. Новые обязанности исполнял так же основательно и поэтому был в какой-то степени даже незаменим – из-за своей оперативности и ответственности. Продолжалась новая служба недолго. Уже через несколько месяцев, когда рота после пополнения вступила в очередной бой, недалеко от Коробова взорвался вражеский снаряд. Осколками не зацепило, к счастью, но контузия была жестокой – совсем потерял слух. Итог – медсанбат. Две недели лечения, затем вернулся в родную роту.

Литва. Хутора, перешейки, перелески. И там воевали. Михаила назначили командиром отделения. Бои были уже не те, что в первые годы войны. Гитлеровцы, обороняясь, отступали. Задача роты, в которой служил Коробов, состояла в активном преследовании отступающих и уничтожении арьергардов – несколько человек с пулемётами для прикрытия. Пехоте переть в лоб на пулемёт – полный абсурд, не успеешь подбежать, всех выкосят. Приходилось воевать умением, придумывать разные способы, как уничтожить врага.

– Наш ротный был командиром умным и хитрым, – вспоминает Михаил Коробов, – берёг солдат. Мы небольшими группами подбирались к пулемётчикам с флангов, заходили с тыла, внезапно нападали и уничтожали. Потери у нас тогда были минимальными. За месяц в роте теряли одного-двух бойцов, не больше, и это благодаря ротному.

Однажды утром поставили боевую задачу – выкурить врага из нескольких зданий, где он закрепился. Тут уж ничего не поделаешь: после артподготовки надо в атаку идти. Всё пространство вокруг зданий простреливалось, обойти невозможно. Рота перебралась через какую-то речушку, цепляясь за землю, продвигалась вперёд буквально по метрам. Потом атаковали. И опять, как в прошлый раз, совсем недалеко от Коробова взорвался артиллерийский снаряд. Осколком навылет прошило предплечье левой руки. Что ранен, он даже и не понял сразу. Рука перестала действовать, рукав гимнастёрки наполнился кровью. Удивился: что произошло? И тут командир крикнул: ты ранен, выходи из боя. Пришлось отойти. Кое-как перевязали раненую руку. Но кровопотеря была большая, самостоятельно до медсанчасти дойти не смог, только вечером притащили его туда санитары. После оказания первой помощи Коробова и ещё большую группу раненых поездом отправили в госпиталь, располагавшийся в литовском городе Резекне. Добрались через сутки, и только потом Коробову была сделана необходимая операция. Хирург был мастером своего дела, раненая рука исправно служит по сей день.

Но ранение было довольно тяжёлым, период заживления – длительным. Как только пошёл на поправку, сразу был оставлен в госпитале санитаром. Обязанности знакомы и даже привычны. Пробыл в госпитале в течение восьми месяцев. И назад в роту, было это в феврале 1944 года. Опять стал связным. Враг отступал уже на всех фронтах, всё радостнее становились поступавшие в роту новости – все победными были. Да и сами солдаты отлично видели, что война приобрела необратимый характер и до победы ждать недолго осталось. Ранений уже больше не было – везло, как ветерану роты.

– Однажды только была ситуация, когда думал, что или опять ранен буду, или совсем погибну, – говорит Михаил Алексеевич. – Однажды штурмовали небольшую косу на какой-то речке, спрятаться некуда, вода кругом. Залегли в прибрежной осоке. Гитлеровцы поливают пулемётным огнём – голову приподнять невозможно. Так вот мне пулями искрошило весь вещмешок, который был на спине, одни лохмотья от него остались. Но самого не зацепило.

А потом была победа. Правда, они ещё не знали об этом. В одном из ожесточённых боёв враги подняли белые флаги, начали кричать, что сдаются и что война окончена. Рота не поняла поначалу, ну, и в горячке боя покрошила ещё несколько десятков человек. Потом был дан приказ о прекращении огня. Победа. Война окончена.

Через несколько месяцев часть, где служил Михаил Коробов, отправили в Самарканд, где бойцы в течение полугода изучали мастерство снайперов. Но тем временем была уже разбита и Квантунская армия, снайперы не потребовались. Часть передислоцировали из Самарканда в Николаевск-на-Амуре, где и служил Коробов до 1950 года. Общий стаж службы – восемь лет, из них три года на Западном фронте в условиях боевых действий.

После демобилизации решил отправиться на строительство Иркутской ГЭС. Добрался до Хабаровска, где случайно познакомился с проводницей Марией, её поезд как раз формировался на Иркутск. Оба молоденькие, хотя он и с огромным фронтовым опытом, – они сразу понравились друг другу. В Иркутске через несколько месяцев сыграли свадьбу. А потом перебрались в Тулун, откуда была родом Мария, и зажили здесь вполне мирной жизнью. Через год, к радости молодых, родилась дочь, которую назвали Любой.

В Тулуне Михаил работал в местном отделении ВДПО, помогал горожанам класть печи в домах, был футеровщиком на местном гидролизном заводе. А последние два года перед пенсией работал в Азейском ОПТУ – кочегарил зимой, сторожил разные объекты летом. Мария поначалу так и работала проводником на железной дороге, а потом перешла в Азейское ОПТУ, где отработала тринадцать лет. Появились в семье ещё двое детей – сыновья Павел и Андрей. У всех свои семьи. Троих внуков родителям подарили.

Он – ветеран Великой Отечественной войны, она – труженица тыла. Сейчас Михаилу Алексеевичу уже 87 лет, Марии Степановне – 84. Солидный возраст. А в сочетании с пережитыми трудными военными годами это значит, что здоровье слабоватое. Михаилу Алексеевичу трудно ходить, слух после контузии оставляет желать лучшего, да и зрение подводит, хоть и операцию сделал. У Марии Степановны не лучше. А живут в своём доме – печку топить надо, вода привозная, трудно жить. Под президентскую программу обеспечения всех ветеранов Великой Отечественной благоустроенными квартирами семья Коробовых не попала – приходила комиссия, сказала, что дом в порядке, жить ещё вполне можно.