Небывалый застой

«Подрядчики жалуются, что товаров в Иркутск заказывается мало. Действительно, крупные фирмы почти всё отпускают с большими скидками, а обороты, несмотря ни на что, продолжают падать. Говорят, кое-кто уж готовится к ликвидации дел, – тревожно размышлял Иван Александрович Мыльников, владелец первоклассного гастрономического магазина на Большой. – Конечно, оживление и застой, как прилив и отлив, сменяют друг друга, и ничего противоестественного в том нет. Другое дело, что тридцать и даже двадцать лет назад у владельцев больших магазинов на главной улице города имелись ещё и прииски, папиросные фабрики, спичечные заводы, доходные дома. И когда в одном месте убывало, в каком-нибудь из других непременно прибывало. 

Этого поколения коммерсантов и не осталось почти – поумирали, перевели дела под страхом недавних карательных экспедиций. Свободное место тотчас заняли пришлые, но они и живут ведь как пришлые, довольствуются простейшим: сегодня взять подешевле, а завтра подороже продать». 

К концу марта в одночасье подскочили цены на хорошее сено. Обычно в эту пору перекупщики пополняли запасы за счёт привоза из долины Тунки, но нынешняя зима выдалась очень снежная, и обозы тункинцев пробились только до Култука. «Это значит, что ушла только малая часть заготовленного сена, да и та за бесценок; хлеб же и вовсе не вывезли», – прибрасывал Иван Александрович. 

Конечно, такое бывало и прежде, помнится, в середине семидесятых годов случилась очень снежная зима; но тогда он, Мыльников, был перспективный заводчик, представлял свой товар на выставке в Филадельфии – и мысли его витали высоко. Кроме того, он нисколько не сомневался, что всё разрешится заботами генерал-губернатора, ведь власти в ту пору меньше думали о политике, больше о хозяйстве. И купеческое сообщество было им настоящей опорой.

Последние из уходящих 

При первом же знакомстве со Знаменским предместьем новоявленные коммерсанты обнаружили прекрасную воду, которую так и назвали – «Знаменка»

Но сменились декорации, и былые герои отодвинулись на задний план, а скоро и вовсе пошли со сцены; вот и сегодняшние газеты сообщают о смерти старейшего из коммерсантов – Михаила Дмитриевича Бутина. Очень характерно, что во всех некрологах его называют общественным деятелем и только потом уже предпринимателем. И хотя нет ещё никаких публикаций о завещании, Мыльников знает наперёд: и винокуренные заводы, и прииски, и торговое дело, и известный нерчинский дворец с садом и магазинами – всё отойдёт сельским школам и уездным училищам, а родственникам, начиная с жены, достанутся лишь пожизненные проценты от небольших капиталов. Многих «нынешних» это завещание удивит, а быть может, и возмутит: современный коммерческий мир живёт совсем уже другой жизнью – страница перевернулась. А он, Мыльников, ненароком проскочил со всеми «вредными» привычками к общественной, полезной жизни! 

Но и здесь, среди новых декораций, ему видятся открывающиеся возможности. К примеру, Главное интендантское управление вдруг озаботилось помощью местной промышленности. Каждый заключивший контракт на поставки для военного ведомства получит огромные льготы: так, можно будет сдать товара на 10% меньше – и при этом не платить неустойку. Или прикупить недостающий товар у других фабрикантов. Разрешались и дополнительные, сверх контракта поставки – всё по той же гарантированно достойной цене. Даже если в товарах вдруг отпадёт нужда, Главное  интендантское управление всё-таки обязуется закупить их в полном объёме. А объёмы выражаются очень серьёзными цифрами: только одного сукна требуется 1 миллион 200 тысяч аршин ежегодно, а ведь заказываются ещё и миллионы сапог, и бельё для всех военных чинов!

Если надо, изымем из закона все неудобные для коммерсантов статьи

Образцы товаров военное ведомство предусмотрительно развернуло на специальных витринах в своих окружных управлениях, а все вопросы, которые только могут возникнуть, предлагает разобрать на совещании в Петербурге. Если же фабрикант вдруг затруднится выехать, в Главном интендантском управлении рады будут принять его доверенного или же получить письменную заявку по почте. Каждого коммерсанта готовы внимательно выслушать, каждое предложение – обсудить. Мало того, военное ведомство публично, через все «Губер-нские ведомости», заявляет: «На совещании мог бы быть обсуждён и вопрос о возможности предоставления предпринимателям в изъятии из закона, каких-либо льгот в отношении размеров задаточных денег и неустойки, способов их обеспечения».

«При этаких-то преференциях и послаблениях просто грех ведь не нарастить капитал!» – заключил Мыльников. И сейчас, на излёте карьеры предпринимателя, он ощущал всё ту же влекущую силу, что когда-то вдохновила его на первую коммерческую операцию. Но, конечно, не мог уже снова сделаться фабрикантом – хотя бы потому, что с июля прошлого, 1906 года Высочайшим приказом по гражданскому ведомству был назначен почётным мировым судьёй Иркутского окружного суда. А кроме того, продолжал возглавлять  попечительский совет второй женской гимназии, состоять одним из директоров губернского попечительства о тюрьмах и членом городского учётно-ссудного комитета. 

Не только дни, но и вечера его были заняты – и всё же, просматривая газеты с обращениями Главного интендантского управления, Мыльников невольно задумывался о протянутой государством руке. И о том, что «сим запоздалым жестом уже не хотели воспользоваться». В Иркутске вообще уже мало чего хотели; город страдал нехваткою кирпича, хотя в окрестностях были громадные залежи глины, успех предприятия обеспечен и расходы невелики. Особенно выгодно было этим заняться самим продавцам кирпича, но они просто пользовались сложившимся дефицитом, набрасывая без стеснения цену. 

Запасайтесь маслом, господа!

Недавно в Иркутск приехали два горных инженера – на разведку асбеста и медной руды в районе Кругобайкальской дороги и Тункинской долины. Мыльников познакомился с ними в своём магазине – приезжие искали лучшее топлёное масло, которое не испортилось бы до конца экспедиции, а Иван Александрович только что получил превосходную партию. Разговорились, и выяснилось, что оба инженера командированы английским синдикатом. 

– Совершенствуйте разговорный английский, – иронизировал старший, – у британцев на ваш отдалённый край далеко идущие планы. Отправляясь сюда, мы узнали, что группой английских капиталистов куплено уже Ленское золотопромышленное товарищество.

– К этому всё и шло в последние годы, – не удивился Иван Александрович. – А в газете «Слово» я недавно вычитал характернейшую заметку о международном обществе спальных вагонов – представьте, оно требует от министерства путей сообщения продлить контракт аж на 32 года! Причём на новых, ещё более кабальных для нас условиях…

– Откажут! Непременно откажут! – перебил его младший из инженеров. – У российских железных дорог появились уже свои вагоны международного класса, и даже более удобные, нежели у иностранцев. Мы имели возможность в этом убедиться, проехав недавно от Одессы до Киева, а потом от Киева до Санкт-Петербурга.  

– Я другое хотел сказать: что такие наскоки никогда не случаются без серьёзных причин, просто оттого, что в обществе спальных вагонов засели плохо воспитанные господа. Думаю, что с манерами-то у них всё в порядке, просто не могут устоять, видя нашу  общую слабость. Будь государство хоть немного сильней, никто и не решился бы на такие наскоки, а уж коли решаются –  значит, вовсе не чувствуют силы! Вот до каких мы дожили времён. Впрочем, я не жалуюсь: масло у нас пока ещё, слава богу, отличное. Запасайтесь, господа!

Автор благодарит  за предоставленный материал сотрудников библиотеки Иркутского государственного университета