– Скоро ли наступит такое время, когда вы перестанете посылать своих больных в Новосибирск, Москву, чтобы там им провели сложное оперативное лечение?

– Таких видов операций, которые мы не выполняем на месте, осталось лишь пятая часть от всего объёма. На центральные базы сегодня направляем больных, страдающих аритмией, новорождённых детей с серьёзными пороками сердца, пациентов со сложными травмами. Но с овладением новыми технологиями и насыщением больницы дорогостоящим высокоточным оборудованием нужда в отправке пациентов должна отпасть совсем: специалисты у нас никак не хуже. 

Проблемы с оборудованием и технологиями решаются постепенно. В прошлом году, например, в рамках государственной программы борьбы с сердечно-сосудистыми заболеваниями получено уникальное оборудование для нейрохирургии – и это позволило выполнять высокоточные микрохирургические операции на сосудах головного мозга. Ещё два-три года назад такое было уделом лишь московских клиник. А сейчас наши нейрохирурги признаны одними из самых лучших в России: летальность при этих операциях у нас ниже, чем по стране. 

Выбор в 2008 году Иркутской областной клинической больницы в качестве площадки для создания одного из 12 специализированных центров России по борьбе с сосудистыми заболеваниями свидетельствует, безусловно, о признании государством её статуса как высокотехнологичного и высокопрофессионального лечебного учреждения. 

Пациентов с проблемой аритмии мы тоже сможем успешно лечить у себя в регионе, но для этого предстоит ещё приобрести необходимое оборудование. Есть надежда, что в связи с реализуемой в области программой модернизации здравоохранения дорогостоящая аппаратура у нас появится и пациенты с этим недугом получат своевременную помощь, не выезжая за пределы области. А больных с таким диагнозом в регионе очень много. 

– Есть ещё один сердечный недуг, требующий филигранной работы хирурга, – инфаркт миокарда. Многим больным приходится искать помощи в Новосибирске. Иркутская клиника не справляется с потоком пациентов, которым необходима операция коронарного шунтирования? 

– Нам удалось снизить летальность при остром инфаркте миокарда благодаря единому по городу алгоритму ведения этих пациентов. Он включает первичное чрезкожное коронарное вмешательство, догоспитальный и госпитальный тромболизис, а в дальнейшем выполнение коронарного шунтирования.

В Иркутской областной клинической больнице выполняется более 400 операций аортокоронарного шунтирования в год. Но мы могли бы делать их больше, если бы Москва выделяла нам больше квот. Квоты – это ведь деньги: каждая такая операция несёт в больницу 148 тысяч рублей. Пока мы вынуждены посылать часть больных в центральные клиники Москвы и Новосибирска. 

А вообще, сейчас в Иркутске выполняются очень сложные операции. Вот, к примеру, трансплантация почек. В год наши хирурги проводят порядка 20 таких операций. Это очень перспективное направление. Своевременное хирургическое вмешательство позволяет не только обеспечивать качественную жизнь людям, у которых не работают собственные почки, но и экономить бюджетные деньги: такой пациент в год требует из казны области около миллиона рублей для проведения гемодиализа три раза в неделю. А насколько важна свобода от гемодиализного кресла иногородним больным – ведь им не придётся через день ездить на процедуры! 

В год хирурги областной клинической больницы выполняют 16 тысяч операций

В последние 10 лет тенденция к усложнению оперативных вмешательств, которые проводятся в области, проявляется очень отчётливо. Хирургия сегодня – не только «рукоделие», но и высокоточная техника. Сделать доступными на региональном уровне самые современные методы лечения позволяют меры, принимаемые в рамках национальной программы «Здоровье». Таких средств, какие выделяются в последнее время на модернизацию здравоохранения и приобретение оборудования, медицина не видела ни в советский, ни в постсоветский период. В ближайшие два года, например, мы планируем закупку магнитно-резонансного томографа, оборудования для дооснащения нейрососудистого центра, в том числе реабилитационного. В планах – приобретение радиоизотопной камеры, позволяющей улучшить диагностику онкологических заболеваний; анестезиологического оборудования, которое скажется на обеспечении безопасности пациентов во время оперативного вмешательства; ангиографа для диагностики и современного лечения ишемической болезни сердца. Много оборудования получит перинатальный центр, особенно для выхаживания маловесных детей. Это очень дорогая программа, такие малыши лежат в больнице по 2-3 месяца. Вот только самая ближайшая перспектива.

– Почему после операции не всех больных везут в реанимацию? Не хватает мест?

– По существующему стандарту 25% хирургического коечного фонда должны быть реанимационными, у нас получается всего 15%. Тем не менее могу вас заверить, что наше учреждение реанимационными койками обеспечено гораздо лучше, чем какое-либо другое в регионе. 

В 2004 году областная больница получила транш в почти миллиард рублей. Мы не стали тратить деньги на ремонт палат и коридоров, а пустили на реконструкцию операционного блока, закупку высококлассного реанимационного оборудования, обновление технологии. Этот блок стал производственным комплексом для проведения операций любой степени сложности. 

Конечно, когда пациент в реанимации, он и сам чувствует себя в безопасности, и врач спокоен. Вот почему ещё в 2004 году был создан проект реанимационного блока пятого корпуса больницы. В нём планировалось разместить и современный приёмный покой: сейчас у нас на 100 поступающих  всего 8 кушеток. В новом корпусе хотели также создать экстренный операционный блок, противошоковую палату для пациентов с тяжёлой сочетанной травмой, приблизить к пациенту все необходимые диагностические службы. И на четырёх этажах разместить реанимационные койки, чтобы они использовались в режиме операционного блока: половина коек работает, другая – на карантине, потом они меняются местами. Был создан проект, но, к сожалению, воплотить его в жизнь помешал недостаток финансирования. Сейчас положение такое: в день выполняется 50–80 операций. И лишь 20 прооперированных могут остаться в реанимационном отделении на вторые-третьи сутки или дольше, если состояние больного этого требует. Пациенты хирургической клиники и так занимают половину этого отделения. 

– Но как это сказывается на качестве хирургической помощи?

– Качество медицинской помощи зависит в равнозначной степени от многих звеньев. И от того, вовремя ли направит к нам больного участковый терапевт в поликлинике. И от того, насколько точно поставит диагноз врач «скорой помощи» и как быстро он доставит к нам пациента. И от действий докторов приёмного покоя, которые либо подтвердят, либо снимут первоначальный диагноз. И от узких специалистов, определяющих объём дальнейшего вмешательства. Ну и, конечно, от квалификации самих хирургов, послеоперационного ухода. И тут мы возвращаемся к первичной лечебной сети – районной поликлинике. Не все эти звенья срабатывают в унисон. Сказывается разный уровень профессионализма, оснащения. 

– Самое слабое звено в этой цепи, наверное, районная поликлиника?

– Две трети наших пациентов – сельчане. В глубинке до сих пор получить своевременную и качественную медицинскую помощь довольно проблематично – из-за плохой связи с райцентром, где расположен обычно комплекс услуг. К тому же большинство центральных районных больниц региона построены в 30-е годы прошлого века. Нельзя сказать, что руководство здравоохранения области этими проблемами не озабочено. В последнее время построены современные больницы в Саянске, Куйтуне, перинатальный центр в Усть-Орде. Функционирует поезд здоровья, наша больница формирует выездные врачебные бригады, которые несколько десятков раз в год посещают глубинку. Но этого явно недостаточно. 

Проблемы сельского здравоохранения связаны, наверное, в первую очередь с дефицитом квалифицированных медицинских кадров. Молодёжь, как известно, не желает ехать работать на село. Мы столкнулись с проблемой старения врачебных кадров. Ведь, чтобы воспитать настоящего хирурга, который может самостоятельно принимать решения и работать в сложных ситуациях, нужно как минимум 10 лет. И воспитав такого хирурга, его зачастую районное звено теряет: люди уходят из-за низкой зарплаты. Сегодня кадровый кризис испытывают многие лечебные учреждения области. На смену местным квалифицированным специалистам приходят медики из стран СНГ. Образование они получили в постсоветских республиках, и уровень их профессиональной подготовки нас не всегда устраивает. 

Сказывается ещё и менталитет сельского населения. Люди не могут бросить дом, чтобы вовремя подлечиться: у них картошка в подполье замёрзнет! А в результате больные к нам поступают, как правило, в тяжёлом состоянии, когда первичное медицинское звено уже не в состоянии помочь человеку. Мы, в принципе, знаем каждого из врачей, работающих на селе. И никому в помощи не отказываем: наши специалисты дают консультации по телефону, выезжают к сложным больным, работают в службе санитарной авиации. Но финансирование районных медучреждений определяется администрацией муниципальных образований. И именно в деньги часто упирается решение проблем оказания помощи на селе. 

– Сейчас долго приходится ждать в очереди на операцию в областной больнице?

– Не больше одного месяца согласно программе государственных гарантий для жителей Иркутской области, если состояние больного не угрожает его жизни. Очереди объясняются просто: не можем мы, к примеру, в сосудистом отделении взять больше чем две операции на один стол. Но, разумеется, если есть угроза для жизни больного, он идёт вне очереди. В то же время предпринимается достаточно много усилий, чтобы пациент получал медицинскую услугу своевременно. Предварительная запись в областную поликлинику ведётся и по телефону, и по электронной почте, через Интернет на сайте больницы. Существует прямая связь по электронной почте со всеми заместителями главврача по лечебным направлениям, жители области могут получить ответы на интересующие их вопросы, узнать о порядке оказания медицинской помощи в больнице.

– Вы можете дать портрет типичного пациента хирургической клиники областной больницы?

– Возрастная рамка наших больных – 45–75 лет. Неудивительно, что большинство из них имеют букет болезней. Как правило, к нам поступают люди, страдающие ишемической болезнью сердца, сахарным диабетом, заболеваниями бронхолёгочной системы, онкологическими. Чтобы определить хирургическую тактику, конечно, требуются и время, и консультации нескольких специалистов. 

– Остаётся только порадоваться, что молодые люди не болеют. 

– Увы! Радоваться нечему. Просто заниматься собственным здоровьем молодым не позволяют темп жизни, социальная незащищённость. Они, как правило, боятся потерять работу, потому и не уделяют должного внимания собственному здоровью. Это очень серьёзная проблема: запущенную болезнь лечить крайне сложно, времени и профессиональных усилий затрачивается больше и на результате сказывается. 

Очень большой процент молодёжи ни своим здоровьем, ни жизнью просто не дорожит. Зачастую обратившиеся за помощью в областную больницу и не подозревают, что являются больными или носителями ВИЧ-инфекции, гепатита С, туберкулёза.

У нас нет культа здоровья. Во всём мире жизнь человека, его здоровье – это сверхценность. За рубежом население в этом отношении более грамотно. Советская модель системы здравоохранения канула в лету, а предлагаемая нам модель страховой медицины ещё далека от совершенства. 

– Очень жаль, что сельчане, которые и без того живут тяжелее, чем в городе, и которым медицинскую услугу получить сложнее, вынуждены лечиться в областной больнице в такой непрезентабельной обстановке: стёкла вываливаются, из всех щелей зимой дует. Медсестёр и нянечек явно не хватает, из-за этого страдает и уход. 

– Больнице 26 лет, и за эти годы она ни разу капитально не ремонтировалась. На этот год, например, запланирован капитальный ремонт лишь одного блока. Больше мы не можем себе позволить. Но возлагаем надежду на программу модернизации здравоохранения, принятую правительством России на ближайшие годы.

А что касается медсестёр, проблема – в низкой заработной плате и отсутствии возможности обеспечить персонал жильём. При этом изменились квалификационные требования к этой категории медицинских работников. Работа на сложном оборудовании, быстрая сменяемость фармакологических препаратов, короткий срок пребывания пациента в стационаре, плотный график необходимых обследований, заполнение отчётной документации и в то же время необходимость проявлять чуткость, внимательность – всё это делает работу среднего медицинского персонала очень на-пряжённой и ответственной. 

– Пациенты говорят, что приходится брать с собой пару тысяч рублей, ложась на операцию, чтобы покупать средства гигиены, медикаменты. Для сельского жителя такие суммы не всегда подъёмны.

– Все необходимые лекарства из списка жизненно важных у нас имеются. Но препараты сверх этого набора пациенты покупают сами в аптеке. Конечно, есть разница, какой пластырь использовать для повязки: казённый отечественного производства или немецкой фирмы, не создающий проблем. Но, с другой стороны, вовсе не обязательно покупать импортную повязку, вполне можно удовольствоваться больничной марлей. Это выбор больного. Ещё несколько лет назад пациентам приходилось запасаться даже шприцами, покупать практически все лекарства. Положение, как видим, в этом плане меняется в лучшую сторону. 

– Как вы оцениваете послеоперационный уход за больными?

– После перенесённых операций больной требует особого ухода: это и неукоснительное выполнение всех медицинских манипуляций, назначенных врачом, и правильное питание, и свое-временное обезболивание, и режим дозированных физических нагрузок. Сейчас, с внедрением так называемой сосудистой программы, мы столкнулись с проблемой адаптации пациентов после перенесённого тяжёлого заболевания, их возвращения к нормальной жизни. От этого зависит дальнейший прогноз течения болезни. 

Выхаживание такого больного – процесс длительный. Проходит полгода и больше, пока человека удаётся хотя бы поставить на ноги. Зачастую мы привлекаем близких родственников пациента. Это и помощь медицин-скому персоналу в уходе, и в то же время обучение близких пациенту людей основам медицинской реабилитации. Ведь после выписки больного за ним придётся ухаживать дома уже самостоятельно. 

– Получается, родственник должен с работы уйти и посвятить себя больному?

– Не совсем так. Основной, интенсивный этап лечения пациент проходит в стационаре, затем он должен быть переведён в лечебное учреждение по месту его постоянного проживания. Но не во всех районах имеются технические средства, специалисты по реабилитации, отделения сестринского ухода, где могут квалифицированно выходить больного с последствиями сосудистых болезней. Пока реабилитация – наше слабое место. 

– Что вы считаете главным достоинством хирургической клиники областной больницы? 

– Самая большая наша ценность, наш капитал – не современное оборудование, не высокие технологии лечения. Это прежде всего наши врачи. Здесь работают прекрасные хирурги, обладающие тонким профессиональным чутьём, готовые к неординарным решениям. В больнице рационально представлены оба поколения: и молодое, и старшее. По сути, речь идёт о хирургической школе, которая славится уже несколько десятилетий. Достаточно сказать, что ещё в советское время здесь был открыт один из четырёх филиалов Всесоюзного научного центра хирургии СССР. Этим кроме провинциального Иркутска могли похвалиться только столицы – Москва, Ереван, Ташкент. 

В 1972 году в Иркутскую областную клиническую больницу пришёл Всеволод Астафьев, начался новый, продуктивный этап развития хирургии в области. В течение последующих пяти лет открылись отделения кардиохирургии и торакальное, расцвели урология и реконструктивно-восстановительная хирургия. Все эти направления продолжил и развил заведующий кафедрой госпитальной хирургии ИГМУ, член-корреспондент РАМН, профессор Евгений Григорьев, воспитавший плеяду нынешних хирургов. Не случайно именно в областной больнице трудятся сегодня врачи, признанные лучшими в России и регионе: нейрохирург Эдуард Середа, главный хирург Иркутской области Николай Корнилов, торакальный хирург Евгений Нечаев, кардиохирург Владимир Подкаменный. Всех, кому дали путёвку в профессиональную жизнь доктора медицинских наук Всеволод Астафьев и Евгений Григорьев, кому тысячи тяжелобольных пациентов обязаны жизнью, я назвать не могу – у нас середнячков просто нет. Четверть наших хирургов – заслуженные врачи России, уже это о многом говорит. 

– Особенно приятно, что в клинике много молодых талантливых хирургов. 

– Кадровая политика руководства больницы продуманна и многоэтапна, случайные люди в среде врачей, мне кажется, отсутствуют. Что касается хирургических специальностей, то процесс воспитания врача начинается задолго до получения диплома: это и работа, начиная с первого курса, в научном студенческом кружке, и, безусловно, ночные дежурства, и курация пациентов, и участие в операциях под руководством опытного хирурга. Затем интернатура или клиническая ординатура после успешного окончания вуза, командировки в районы области. И лишь после этого – самостоятельная работа. Всё это время идёт формирование врача-хирурга как зрелой личности, способной отдаться любимому делу жизни.

Профессия хирурга – это, можете не сомневаться, искусство. У постели больного и за операционным столом хирургу приходится принимать неотложнейшие, порой нестандартные решения, от которых зависит не просто исход операции, но самое-самое главное – жизнь больного. В такие критические моменты включается хирургическое чутьё. Оно появляется не само собой, а вырабатывается годами, приходит с опытом и базируется на глубоких знаниях клинических проявлений болезни, топографической анатомии человека и, самое главное, – на высоких человеческих качествах, одно из которых – милосердие.

Для работы хирурга требуется высокое чувство долга. Задержки на работе по производственной необходимости, осмотры и перевязки сложных пациентов в выходные дни и праздники, срочные выезды в районы области – это у нас в порядке вещей. Современные хирургические вмешательства сложны и продолжительны, требуют огромного физического и интеллектуального напряжения. При этом операция иногда длится 12-13 часов. А потом ещё дежурство в ночь порой. 

– Как это возможно?

– Работа хирурга сама по себе трудна. Это призвание для выносливых людей.

Вот почему случайных людей у нас не бывает: некорыстная это работа, тяжёлая, ответственная.