– Среди руководителей иркутских энергокомпаний много уроженцев Иркутска, но есть и те, кто приехал в город. Вы иркутянин?

– Нет, я даже живу не в Иркутске, а в Ангарске, с 1966 года. А родился в городе Орске Оренбургской области. 

– Как вы оказались в Иркутской области? 

– Мой отец был военным, постоянно перемещался по стране. После его гибели мама вместе с детьми переехала сюда, поближе к своим родителям. А вообще-то мои родители – коренные сибиряки, родились в Ту-лунском районе. Я своих предков знаю до третьего колена, они из крестьян. Мы же аграрная страна. Мои предки – переселенцы из Белоруссии, в своё время они переехали сюда и осваивали Сибирь: рубили лес, корчевали, пахали. 

– Как получилось, что вы родились в семье военного, а стали энергетиком? 

– Это же не значит, что у военных дети становятся военными. Когда я учился в школе, в советское время, у нас было такое понятие, как «профориентация». То есть нас водили по предприятиям, которые действуют в районе. И мы как-то были на экскурсии на ТЭЦ-10, мне понравилось, само производство поразило, как, наверное, всех, кто впервые попадает на станции подобного масштаба. После этого был на Братской ГЭС, облазил её сверху донизу. Тогда были интересные экскурсии, сейчас таких, к сожалению, не проводят. В общем, после школы я пошёл в энергетики: год отработал электрослесарем на ТЭЦ-10, потом закончил Иркутский политехнический институт и с 1978 года работаю в «Иркутскэнерго». 

– И всё это время специализируетесь на электросетях? 

– У меня специальность «Электрические станции, сети и системы», и я 22 года проработал на ТЭЦ-1, начиная от должности старшего ДЭМа и заканчивая заместителем директора по капитальному строительству. Потом меня пригласили в «Иркутскэнерго» на должность заместителя директора по ремонту и капитальному строительству, я работал вместе с Сергеем Ивановичем Бабкиным (в настоящее время – директор ООО «Иркутская энергосбытовая компания»). Потом при смене руководства я оказался не у дел, и меня Борис Николаевич Каратаев пригласил работать в ИЭСК, которая как раз тогда создавалась и штат которой только набирали. Но и до этого, когда я был заместителем Бабкина, я занимался вопросами сетевого строительства. В частности, непосредственно вёл проект по электрификации Ольхона.

– Насколько этот проект был необычен для Иркутской области? 

– Это необычный проект для всей российской энергетики, он уникален по многим параметрам. Мы осуществили переход через пролив Ольхонские Ворота с подводной прокладкой кабеля. Причём впервые в истории российской энергетики мы проложили его в запаянной полиэтиленовой трубе длиной около километра. Сначала мы этот кабель раскатали на земле, потом на него надели трубу с уже спаянными стыками и получившуюся сигару буксирами стащили в воду, один её конец завели на Ольхон, а второй – на материк. В трубе были просверлены специальные отверстия, из которых водолазы потом достали пробки и с помощью специальных грузов опустили всю эту конструкцию на дно. 

– Как родилась столь нестандартная идея?

– Идея электрификации Ольхона, по существу, была предвыборным ходом бывшего губернатора Иркутской области Бориса Говорина. Он пообещал жителям острова его электрифицировать. В то время Ольхонский район возглавлял очень активный мэр, который постоянно продвигал эту идею, а губернатор её поддержал. Электрификацию поручили осуществить «Иркутскэнерго». Нам к тому же назначили точный срок – число, к которому мы должны были это сделать. И мы вместе с нашими подрядчиками сделали. 

– Тяжело было успеть за два года? 

– Конечно, ведь приходилось работать с колёс: проектирование, поставка материалов и оборудования шли одновременно со строительством. Параллельно мы решали земельные вопросы и вопросы сохранения памятников истории и культуры. Приходилось раскапывать и переносить захоронения. Кроме того, нужно было согласовывать проект с экологами, так что мы сотрудничали с Лимнологическим институтом, лимнологи участвовали в еженедельных совещаниях по электрификации Ольхона. Они же, кстати, и предложили использовать полиэтиленовую трубу в качестве защитной оболочки. Мы там применили сухие трансформаторы, работающие без масла, так что нет даже потенциальной угрозы окружающей среде – любые утечки попросту исключены. Всё оборудование мы привезли из-за рубежа, из Германии и Голландии. Сама поставка кабеля была сложной: сначала его привезли на корабле в Санкт-Петербург, оттуда по железной дороге до Иркутска-Сортировочного, потом погрузили на трейлер и по автодороге доставили на побережье. Барабан с кабелем весил свыше 40 тонн, так что пришлось туда соответствующий автокран везти, чтобы его выгрузить. Чтобы он проехал, пришлось реконструировать несколько мостов. Дальше кабель нужно было раскатать более чем на километр и сделать это так, чтобы его не повредить. Для этого нашли долину, которая плавно спускается к Байкалу. На Ольхоне мы построили отдельный монтёрский пункт, запустили подстанцию. Мало того, мы же не только магистральную линию 35 кВ и подстанцию там построили, мы возвели линии по 10 кВ, трансформаторные подстанции, от них подсветили все деревни, за исключением двух отдалённых, которые не были включены в план электрификации. Мы заменили все старые сети, оставшиеся от рыбозавода в Хужире, на новые, каждому поставили счётчик с автоматическим учётом электроэнергии и возможностью считывать данные, не заходя в помещение. При этом основную массу грузов – опоры, строительные материалы, оборудование – мы туда переправили по льду. Летом на пароме всё это перевезти было невозможно. Представьте себе, что подрядчики своих людей туда заводили, когда лёд становился, а выходили они чуть ли не пешком, когда он уже начинал таять. И когда шёл бульдозер, лёд перед ним просто прогибался волной. 

– Коллеги после этого пытались перенять ваш опыт?

– К нам обращались из «Ленэнерго». Они прокладывали кабель на остров Валаам, на Онежском озере. И я давал им консультацию.

– А сейчас вы лично ведёте какие-то проекты?

– Подстанции «Тайшет» и «Озёрная». Еженедельно здесь (обводит рукой кабинет) проходят совещания, а раз в месяц – выездные совещания в Тайшете на подстанции, где собираются подрядчики. Заседания мы делим так: по вторникам  занимаемся релейной защитой, автоматикой, телемеханикой и связью, а по четвергам обсуждаем общестроительные вопросы и поставку оборудования. 

– Как бы вы оценили состояние сетей в Иркутской области?

– У нас больше 39 тысяч километров сетей, из которых на напряжение 220–500 кВ рассчитано около 7 тысяч, остальные – на более низкое напряжение. Плюс где-то с десяток тысяч подстанций. Массовое строительство сетей велось в 1960-70-е годы, завершилось в начале 80-х. Естественно, значительная часть из них сейчас находится в изношенном состоянии. Но мы постепенно занимаемся их заменой и реконструкцией.  

– Насколько темпы реконструкции и строительства сетей упали в 90-е годы и как растут темпы работ сейчас? 

– До 2000-х годов на сетевой филиал «Иркутскэнерго» выделялось по 10–15 миллионов рублей в год. Ситуацию удалось изменить где-то в середине десятилетия, когда появились такие объекты, как Ольхон. Тогда мы начали вкладывать по 100 млн. рублей и более ежегодно. А в составе ИЭСК в прошлом году вложения почти достигли 6 млрд. рублей. В этом году инвестиции будут поменьше, где-то 4,974 млрд. рублей, потому что мы заканчиваем подстанцию «Ключи». Так что вложения значительно увеличились. Это касается и «губернаторской» программы, к тому же нам удалось убедить областное правительство, что деньги надо вкладывать целевым образом. Раньше давали, скажем, 200 млн. рублей и распыляли их по объектам: туда два направили, туда – три. Но теперь администрация с нашей помощью осознала, что надо делать целевые вложения, как на Ольхоне. 

– Сейчас ИЭСК работает по трёхлетней инвестиционной программе. Насколько она масштабнее инвестпрограмм предыдущих лет? Можно её сравнить с планами в других регионах?  

– Я думаю, наши расходы соизмеримы с теми программами, которые есть в других регионах. Например, у «Ленэнерго» в прошлом году только технологических присоединений было на 11 млрд. рублей, но нужно учитывать, что у них в одном Санкт-Петербурге проживает 4,5 млн. человек, а у нас во всей области – 2,5 млн. человек. 

Что касается сроков, то это общая тенденция – принятие долгосрочных программ, мы сейчас и сами в связи с переходом на RAB-регулирование готовим программу на пять лет. Если взглянуть на капиталовложения, то они выросли: если раньше на сети выделялось до 100 млн. в год, то на этот год, повторю, запланировано 4,974 млрд. рублей, в дальнейшем эта сумма возрастёт до 6-7 млрд. рублей, а потом опять будет спад. 

– Пятилетняя программа будет действовать с 2012 года?

– Да, она рассчитана на 2012–2016 годы. До 15 марта мы должны отправить в Министерство энергетики её проект. Сейчас вовсю над ним работаем. Затем начнётся процесс согласования: Минэнерго, получив от нас программу, должно будет направить её в другие ведомства и в областное правительство. Те должны её рассмотреть и выдать свои замечания. Получив эти замечания, мы должны исправить документ и опять направить его в Минэнерго. Этот процесс займёт несколько месяцев. 

– У вас явно весьма напряжённый рабочий день. Вы успеваете сделать свою работу за восемь часов? 

– Не всегда. Я думаю, сейчас любой работник в стране мечтает о том, чтобы всё успевать за восемь законодательных часов. Я в этом отношении – не исключение. И вовсе не потому, что меня кто-то заставляет, а потому, что нужно решать очень много проблем. Бывает, что неожиданно нужно что-то сделать вне плана. А есть стандартная текущая работа, на которую не хватает восьми часов. Я в обычном режиме работал только в смене на ТЭЦ-1, когда нужно было в определённое время её сдавать и принимать. Но после этого я ни разу не работал по восемь часов в день.