У каждого из трёх этажей здания на улице Игошина своя специализация. На первом находятся лаборатории, в которых располагаются тяжёлое (в прямом смысле) оборудование и корпоративный учебно-исследовательский центр ОАО «Иркутскэнерго», на втором – химические и ИТ-лаборатории, а также лаборатории КУИЦ, на третьем – бизнес-инкубатор. В будущем к ним присоединится центр космической связи, о создании которого в ноябре прошлого года правительство Иркутской области договорилось с Федеральным космическим агентством. Мы начинаем ровно с середины – второго этажа, где расположен выставочный зал. По дороге к нему директор технопарка Виталий Рупосов успевает рассказать о некоторых разработках. Например, ноу-хау учёных из НИУ ИрГТУ – технологии утилизации мышьяка, скопившегося в Свирске при работе Ангарского металлургического завода. «Это уникальная технология, потому что сама ситуация уникальна: нигде в мире нет такого объёма мышьякового загрязнения, – замечает наш собеседник. – Поэтому методику утилизации пришлось разрабатывать с нуля, и нам это удалось, сейчас уже ведутся работы». Финансируются они за счёт федеральной целевой программы «Национальная система химической и биологической безопасности на 2009–2013 годы» – по ней на проект было выделено 230 млн. рублей – и областной программы по защите окружающей среды на 2011–2015 годы, в которой предусмотрено 22 млн. рублей. 

Яичница как двигатель прогресса

Простой дизайн, непростая начинка – суть энергосберегающих приборов от опытного завода ИрГТУ

Рассказав об этом, Рупосов открывает двери выставочного зала – просторного светлого помещения, где можно вживую увидеть разработки, созданные в ИрГТУ. Или информационные стенды, о них повествующие. Первый из них, встречающий не только журналистов, но и всех гостей, поражает если не обилием цифр, то их масштабностью. 

Из него можно узнать, что до 2015 года объём работ и услуг, выполненных малыми предприятиями ИрГТУ, должен превысить 3 млрд. рублей, самих таких предприятий должно быть создано более 15, рабочих мест на них – более полутора сотен.  Следующий плакат содержит не менее впечатляющий список компаний, с которыми сотрудничает университет. В него входит полтора, а то и два десятка частных акционерных обществ, государственных корпораций и прочих компаний: Роснефть, «Транснефть», «РусГидро», «Иркутскэнерго», «Иркутская электросетевая компания», Росатом, Ростехнологии, Росхимзащита, концерн радиостроения «Вега»… «Переговоры идут непрерывно, по многим вопросам нас включают в базы данных, в инновационные программы», – не без гордости говорит директор технопарка ИрГТУ. В частности, «РусГидро» интересует обработка металлов с помощью нанотехнологий, «Вега» рассматривает возможности использования технологических платформ, разработанных в Иркутске, интерес у Росхимзащиты вызвали технологии очистки воды. Этот список можно было бы продолжить, но приходится ограничивать себя рамками энергетики. 

Вслед за крупными «проджектами» (Рупосов произносит это слово именно так, на английский манер) мы переходим к более утилитарным вещам, нанотехнологиям в быту. Наш гид демонстрирует плитку, смахивающую на конфорку, поставленную на три ножки. «Дизайн, к сожалению, экспериментальный», – поясняет он. Но за простоватым внешним видом скрывается непростая начинка – планарный нагревательный элемент. На поверхность самой плитки нанесена специальная паста, которая позволяет её нагревать не целиком, а только в тех местах, где она соприкасается с донышком кастрюли. Результат – электричество расходуется только на нагрев посуды, тогда как на обычной конфорке часть энергии попросту уходит в воздух. Там, где обычная плитка потребляет 1 кВт мощности, экспериментальному прибору требуется 650 Вт. «Получается 35% экономии, но чем дольше она работает, тем больше экономит, – резюмирует Рупосов. – Если вы будете готовить суп, то она будет больше, но это будет зависеть от площади поверхности взаимодействия, от того, закрыта крышка или нет. Но главное в том, что мы сейчас мучаемся с заменой лампочек, тогда как плитка, работающая всего час, экономит столько же электроэнергии, сколько и энергосберегающая лампочка за месяц». Есть и ещё одно преимущество: люминисцентные лампы стоят в несколько раз дороже традиционных, тогда как нанотехнологическая плитка, если наладить её крупномасштабное производство, обойдётся дешевле обычной. 

Разработана она, как и всё гениальное, была довольно прозаично: учёные, вернувшиеся с традиционного осеннего выезда на картошку, попытались приготовить на рабочем месте  яичницу. Проблема в том, что сделать это в лаборатории было не на чем. И директора ООО «Опытный завод ИрГТУ» Игоря Шелехова осенило: можно использовать термопасту. «Обычно составы паст делают так, чтобы их наносили на электронные платы и они не грелись, но ведь учёные знают, почему происходит нагрев, – заметил Рупосов. – Поэтому смешали такой состав, который будет греться, нанесли на пластинку, подключили к электросети и сварганили яичницу». Потом технологию доработали и получили плитку. Кстати, её же применяют и в тёплых полах, производство которых также было налажено на опытном заводе университета. Однако, по словам Рупосова, эти проекты были бы забыты, если бы не визит главы «Роснано» Анатолия Чубайса в Иркутск в декабре 2009 года. К его приезду всё, что было связано с нанотехнологиями, достали из запасников. И даже разработали проект по организации производства основанных на них приборов в Байкальске, который оценили в 1 млрд. рублей. В заявке, которая была направлена в Министерство регионального развития, речь шла уже о сумме в 1,4 млрд. рублей, на эти деньги планировалось построить завод, где работали бы 2 тыс. человек.  Впрочем, после запуска БЦБК планы подкорректировали, и они стали не столь амбициозными. Зато нашлись корейские инвесторы, которые готовы вложить средства в создание небольшого производства. 

Чистка изнутри и негорючее дерево  

По словам Виталия Рупосова, многие российские компании интересуются разработками, возникшими в недрах технопарка

Оставив нанотехнологии (в довесок к рассказу о плитке и тёплых полах директор технопарка ИрГТУ успевает рассказать о том, что местным учёным удалось нанести нагревательный элемент на алюминий, что значительно упростит решение проблемы с оледенением самолётов), мы переходим к разработке, заинтересовавшей нефтяников. Это робот, который может исследовать и очищать трубы изнутри. В отличие от зарубежных аналогов, он может ползать по ним. Что удивительно, это преимущество вовсе не увеличило его цену, напротив, она значительно ниже, чем у конкурентов. Объясняется это просто: достаточно дорогие резинки, которыми обтянуты колёса зарубежных роботов, при контакте с нефтью расширяются и попросту слазят, так что машина передвигаться уже не может. А в НПФ «Восток-ТОР», ещё одном наукоёмком предприятии, работающем в технопарке ИрГТУ, нашли дешёвые резинки, устойчивые к столь агрессивной среде. «И вот наши роботы теперь ползают по трубам, обследуют их, – замечает Рупосов. – Потом разработали ещё одну технологию, благодаря которой трубы можно чистить изнутри: в неё подаётся вода или другая жидкость под давлением, и механизм действует как отбойник. Нефтяники тут же к нам обратились – им нужно чистить промысловые трубы, которые идут от скважины на месторождениях». 

Учёные из ИрГТУ также придумали, как утилизировать отходы энергетики, – для ЗАО «Иркутскзолопродукт» в технопарке разработали новые строительные материалы, которые производятся из золошлаковых отходов. Два типа – пенозол и винизол. Первый может использоваться в качестве утеплителя и обладает одним очень важным свойством – он практически не горит. «Это же зола, всё, что могло сгореть, уже сгорело», – отмечает Рупосов. Единственное горючее вещество – полимеры, которые используются в пенозоле в качестве вяжущего компонента. Но даже при их наличии материал практически не горит. Как и искусственная древесина – винизол. По характеристикам он подходит под стандарт Г1, иными словами, относится к абсолютно негорючим строительным материалам. «Винизол не боится жары, это идеальный материал для крыши, идеальный сайдинг, – перечисляет другие его преимущества собеседник «Сибирского энергетика». – Это такой материал, который можно поместить между фундаментом и брёвнами, чтобы он не давал влаге из бетона пройти наверх». 

«Режущий» микроскоп

С помощью такого оборудования можно изучать наночастицы

На этом наше знакомство с разработками технопарка заканчивается, и мы переходим к исследовательскому оборудованию. Кстати, ИрГТУ не так давно выиграл грант в 128 млн. рублей, который позволил закупить новую аппаратуру. В прошлом году университет получил 40 млн. рублей из него, в 2011 году получит столько же. Пока Рупосов делится с нами этими сведениями, мы подходим к аппарату для масс-сепарации. Если не вдаваться в научно-технические подробности, он позволяет получать различные чистые вещества и их изотопы. А уж сфера их применения весьма широка – от медицины до утилизации ядерных отходов. Впритык к сепаратору стоит ещё один аппарат, отдалённо напоминающий небольшую цистерну. Со слов директора технопарка становится ясно, что это «вакуумное устройство» позволяет наносить различные материалы на различные поверхности. Следующий прибор, который нам демонстрируют, – лазер, используемый в медицине для лечения раковых опухолей. Вернее, сразу три лазера – один, уже собранный и прошедший предклинические испытания, и два почти собранных, предназначенных уже для клинических испытаний. В дальнейших планах руководства технопарка – поставить их производство на поток, чтобы удовлетворить нужды как минимум больниц Иркутской области. 

Следом мы попадаем в лабораторию, где установлены новейшие микроскопы, и здесь роль гида берёт на себя Николай Иванов, которого нам рекомендуют в качестве главного специалиста по нанотехнологиям. Николай Аркадьевич показывает два микроанализатора. На взгляд дилетанта, они различаются размерами: первый, настольный, лишь раза в два превышает обычный школьный микроскоп и присоединяется к компьютеру, а второй заставляет вспомнить эпоху первых копировальных машин, называется он весьма внушительно, под стать внешнему виду – рентгеновский флюоресцентный спектрометр. Второй прибор позволяет исследовать элементный состав различных материалов, будь то биологические образцы или сплавы. Как и следует из названия, делает он это с помощью рентгеновских лучей. Его настольный аналог работает на том же принципе, но приобрели его для несколько иной цели – анализа частиц износа в авиационном масле. «Нам ещё предстоит его переоборудовать, чтобы он определял ещё и размер частиц», – рассказывает Иванов. 

После знакомства со спектрометрами в поле нашего зрения попадает самый дорогой прибор в технопарке – электронный микроскоп за 51 млн. рублей, приобретённый не так давно. С его помощью можно изучать объекты, размер которых измеряется в нанометрах (чтобы представить, сколь они малы, учёные приводят простое объяснение: разница между нанометром и метром измеряется той же величиной, что и расстояние между Землёй и Солнцем). В отличие от стоящего рядом прибора со знаком качества СССР, он обеспечивает не только большее разрешение, но и позволяет «разрезать» образцы с помощью ионного луча. «Один слой сняли – посмотрели, сняли второй – посмотрели, – простым языком объясняет технологию Иванов. – И таким образом мы можем составить трёхмерную картину объекта». И без того немалые возможности аппарата позволяют ещё и определять состав наночастиц. Рядом стоит рентгеновский  дифрактометр, который тоже основан на поликапиллярной оптике. К нему прилагается специальная насадка – высокотемпературная печь, в которой образцы можно нагревать до 1200 градусов и изучать изменения их структуры. Такой прибор, кстати, единственный в Иркутске, так что только в ИрГТУ можно проводить исследования по фазовым превращениям материалов, спрос на которые весьма велик. 

Под конец нашей экскурсии мы знакомимся с ещё одной разновидностью микроскопов – зондовой. Как поясняет заведующий лабораторией зондовой микроскопии ИрГТУ Игорь Петрушко, с их помощью можно получить изображение поверхности различных образцов в масштабе нескольких нанометров. Он тут же демонстрирует изображение на мониторе – изрядно увеличенную поверхность CD-болванки. На её фоне чётко прорисовывается балка микроскопа толщиной в 30 микрон 

(0,03 мм) и зонд в 20 нм (0,00002 мм). Изображение человеческого волоса, если бы кому-то взбрело в голову посмотреть его на такой аппаратуре, заняло бы несколько мониторов. После такого начинаешь понимать, в чём действительно заключаются нанотехнологии.