Такие прогулки всегда рассеивали накопившуюся усталость, но сегодня кучер так некстати свернул на Саломатовскую, и в свете фонаря начальствующему взору  предстали разбросанные под открытым небом  сельскохозяйственные машины. Ещё год назад переселенческое ведомство намеревалось перевести этот «склад» в село Черемховское, но  так и не сделало ничего, в то время как управление государственными имуществами и городское самоуправление оставались не в праве этой техникой распорядиться и даже просто поставить над ней навес. Может, сделать это позволит статус  сельскохозяйственного общества? 

«Если поместите  фигуру, все расходы приму на себя»

Его возрождение в Иркутске началось  в конце прошлого, 1906 года, по команде из Петербурга. Губернатор призвал к себе всех начальников управлений, и после небольшого внушения все они изъявили охоту войти в совет общества и сделать некоторые пожертвования.  Но, конечно, прикомандированных таким образом не хватило для наполнения  полагавшихся по уставу комиссий, и каждый чиновник записался в две или даже в три из них,  обрекая себя на заседания не только по воскресеньям, но и в будние вечера. 

Для пополнения кассы кто-то  составил депутацию к старейшему купцу Бутину  – и очень правильно рассчитал: Михаил Дмитриевич, сам состоящий под банкротством, поддержал марку, распорядившись выдать 300 рублей. Глядя на это, и предприниматель Виник пожелал стать членом-соревнователем. Он обещал сделать  солидный взнос, «если членские книжки напечатают сколько можно красивее,  с помещением фигуры деятеля». Ради этого Виник готов был взять на себя и типографские расходы. 

Что до направлений работы, то разногласия обнаружились лишь во взглядах на устройство образцового хозяйства общества. Денег на него никаких не давалось: государство рассчитывало, что учредители организуются на паях. Риск тут, конечно же, был немалый, поэтому член совета   Ефимов подготовил большой доклад об опыте курганских коллег, применявших все современные способы обработки земли, но получивших со 100 десятин только 70 руб. прибыли. «Возможно, дело в том, что земля у них была лишь в аренде, а не в собственности», – предположил докладчик. Но с ним не согласился господин Иванов, напомнивший, как иркутский купец  Патушинский  зарыл очень много средств в купленную им землю неподалёку от Заларей. 

– Это – не аргумент! – решительно возразил  член совета Попов, считавший, что в любом деле всё зависит исключительно от руководителя.  Штромберг же думал, что все затеи  с образцовым хозяйством есть совершенная авантюра  и лучше бы членам общества сосредоточиться на устройстве разного рода выставок.  Лучше всего – птицеводческих: в Иркутске всегда  было много ценителей гусиных паштетов собственного приготовления и котлет из индейки, вчера ещё разгуливавшей по двору.  Говорят, именно по этой причине в Иркутске очень долгое время просто не было птичьих торговых рядов.

Сплошной Рифесталь

Иркутские предприниматели брались поставлять любые
сельскохозяйственные орудия, но спрос на них был, увы, невелик

Действительно, четыре года спустя газеты ничего не писали уже об опытном хозяйстве на паях, зато готовилась восьмая по счёту выставка птицеводства, и на ней ожидалось не менее семидесяти экспонатов. На самом же деле их число шагнуло за восемьдесят, и одни только куры заняли несколько первых рядов. Были тут и улучшенные русские, и плимут-рок, и брама, и бентамки, и минорки, и новоголландские, и лангшаны, а также итальянские, фавероль, японские карликовые Сира-габо, Ма-сира-габо и серебристые, голошейки, испанские, падуанские. 

Впервые зашедшие на выставку восхищённо ахали, да и в отчётах в Петербург всё выглядело солидно и основательно. Но  более внимательный и пристрастный взгляд обнаруживал, что к сельскохозяйственному птицеводству каким-то образом отнесли многочисленные разновидности… голубей. Да и участников на поверку оказывалось немного: выставочные ряды наполняли главным образом два увлечённых господина  – Протасов и Рифесталь. У каждого из них было своё,  весьма далёкое от сельскохозяйственного производства  дело, но и птичьему хобби они отдавались страстно, соревнуясь друг с другом.  Несколько в стороне от них стояла госпожа Казанцева, бравшая не числом,  а, так сказать, элегантностью подхода. К примеру, она  могла выставить  ослепительно белого индюка в сопровождении двух «жён» с такою же незапятнанною наружностью. И публика не отходила от них, наблюдая  семейные сцены ревности и примирений. Вообще, обывателя куда более занимала театральность происходящего, нежели особенности пород. Огромною популярностью пользовались декоративные, певчие птицы, также с сельским хозяйством не связанные, да и сам сад музея, где проходили выставки,  притягивал уютом. 

Бесплатная раздача «породистых яиц»

Ещё птичьи выставки хороши были тем, что почти не требовали затрат: городские укладывались в сто рублей, а сельские передвижные обходились и того менее – по пятьдесят рублей каждая. Эти деньги уходили, главным образом, на медали и похвальные листы. Главные награды разбирались в областном центре, хотя здешние выставки собирали мало крестьян, для которых они, собственно, и организовывались. В 1911 году по окрестным сёлам прошёл слух, будто бы на иркутской  выставке будет бесплатная раздача яиц породистой сельскохозяйственной птицы  – для разведения. Многие решили, что это «утка», но 100 яиц, в самом деле, раздали. Мало того, погрузили  на подводы культиватор новейшего образца, шведскую борону и знаменитую одиннадцатирядную сеялку Эльворта, чтобы всё это показать прямо в действии – на полях. Дело было в мае, дороги не просохли ещё – и поездка естественным образом осложнилось. Прибавьте к этому  погрузку-разгрузку, сборку-разборку  – и станет понятно, почему члены общества «охватили» лишь четыре близлежащих деревни. Но худшее было в другом: «увеличения спроса на демонстрируемые орудия не замечалось», свидетельствовала газета «Наша мысль». 

Это никого и не удивляло. «Иркутские губернские ведомости»  ещё  семь лет назад отмечали: «Государственный банк имеет кредиты на ссуды для приобретения сельскохозяйственных орудий отечественного производства.  Операции этого рода весьма развиты в земских губерниях, но в Иркутске подобных ссуд не выдавалось и никто за ними не обращался». 

Обходится 2-3 протоколами в год

Вспышка интереса к сельскохозяйственной технике наблюдалась лишь в  Усолье, Тельме и Тулуновской волости, да и то лишь в военном, 1904 году – тогда многие обзавелись молотилками, веялками, плугами, жатвенными машинами, выписали семена из России. Но запал оказался недолгим: первые же неурожаи заставили пере-ключиться на другие, более надёжные источники заработка  – заготовку дров для железной дороги, а также браконьерскую продажу леса. «Кто не ленится, тот рублей по 10 берёт каждый день, – рассказывал Штромбергу  один крестьянин, не распознавший в нём большого начальника. – У нас прямо в селе лесной объездчик живёт, но и он обходится 2-3 протоколами в год. Да и то сказать: многим из крестьян не по карману даже 8 рублей отдать за начальную школу!»

Когда началась война с Японией и тысячи запасных чинов потянулись из деревень на сборные пункты, в управлении государственными имуществами  выдали очень мрачный прогноз: хлеб, если он и будет посеян, погибнет на корню. Но случилось то же самое, что и в 1812 году: стихии смилостивились и дали бабам собрать хороший урожай. 

Всё само собой выросло, а комары от изумления просто сгинули

«Необычайно тёплая весна 1904 года благоприятствовала озимым. Урожай хлебов и трав выдался гораздо лучше прошлогоднего, даже в  Киренском уезде всё уродилось на славу: там  на стоящей под паром земле поднялся  хлеб-паданка, крупнее посеянного, – сообщали «Иркутские губернские ведомости» в номере от 5 октября 1904 года. – Огороды даже не поливали (такая стояла погода), грибы и ягоды тоже обрадовали, и, что очень удивительно, не было ни кобылки, ни комаров, ни оводов. Не было и обычной в летнее время детской смертности».

 Губернское управление избегало столь чудесных примеров в своих отчётах: слишком невероятным  показалось бы всё в Петербурге.   Но старейший чиновник губернской канцелярии несколько раз повторил: 

– Это нам наперёд дано, по безысходности нашего положения. А дальше всё пойдёт, как обычно – с комарами, оводами и заморозком в июле… Потому как известно: гром не грянет – мужик не перекрестится!

Автор благодарит за предоставленный материал сотрудников библиотеки Иркутского государственного университета.