«В одной из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки»

– Виктор Васильевич, у вас два высших образования – энергетическое и экономическое. По каким специальностям? 

– Первое – это  Московский энергетический институт, я там учился с 1967 по 1973 год. Уже в то время образование в таких вузах, как МЭИ, длилось пять с половиной лет, как магистратура вместе с бакалавриатом, и иностранные студенты сразу получали диплом магистра технических наук. Я получил фактически два образования, хотя второе никогда не афишировал. Я закончил факультет электрификации, автоматизации промышленности и транспорта, получил квалификацию инженера-электромеханика, а специальность называлась так: «Электропривод и автоматизация промышленных установок». После окончания института меня оставили на курсах по углублённому изучению иностранного языка при МЭИ, я ещё год учился французскому языку и получил диплом переводчика для того, чтобы в дальнейшем работать, как мы писали тогда в анкетах, «в одной из развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки». Нас туда отправляли по линии Минвуза СССР (Министерства высшего и среднего специального образования), и я три года преподавал общую электротехнику на строительном и механическом факультете и релейную защиту на электротехническом факультете Конакрийского политехнического института в Гвинейской республике. Второе образование у меня чисто экономического плана – менеджмент и организация труда. 

– Интересно, как изучение языков сочеталось с техническим образованием? Тяжело ли вам было учить французский?

– В то время несколько вузов Москвы готовили специалистов, которые преподавали в разных странах мира; считалось важным, чтобы их выпускники потом учили молодёжь за рубежом. У нас были специальные курсы по углублённому изучению иностранных языков, три группы по французскому и две – по английскому. В моей группе, Ф-3, было семь студентов и три преподавателя. Каждый месяц – экзамен, если его не сдал, то тебя просто отчисляют. То есть система была жёсткая, высоко-профессиональная. У нас два человека ушли сразу, не смогли вытянуть. И осталось пятеро на троих преподавателей. А по окончании института, поскольку мы не имели места работы, нас формально зачисляли ассистентами Московского государственного педагогического института иностранных языков имени Мориса Тореза, у меня даже в трудовой книжке есть запись о том, что я там три года работал. 

«Отец сыграл в моей жизни очень большую роль»

– Почему после работы в Гвинее вы вернулись в Братск? Ведь наверняка была возможность остаться за рубежом или в европейской части России?  

– Возможность такая была, поступали довольно любопытные предложения, поскольку я много занимался общественной работой и даже был в штате Московского горкома комсомола. Но, знаете, есть такое слово – «мечта». Меня в Братск привезли десятилетним мальчишкой в 1958 году (я родился в посёлке Заярск, который был затоплен), и на меня колоссальное впечатление произвела сама эта стройка, эта плотина. И я сызмальства мечтал работать на Братской ГЭС, неважно, в каком качестве. Отсюда и учёба в энергетическом институте. И по окончании моей командировки я решил вернуться в Братск, к тому же моя жена Алла Константиновна, с которой мы учились в одной группе, поступила на работу в Братскгидропроект. Сразу попасть на ГЭС я не смог, потому что не было вакансий, но нашёл другой способ это сделать: мне удалось устроиться на работу мастером в трест «Спецгидроэнергомонтаж», который занимался монтажом гидросилового оборудования нашей станции. А в то время, когда я приехал, в 1976 году, возникла необходимость в замене обмоток главного генератора Братской ГЭС, которую взял на себя трест. И на станции я оказался как подрядчик, хотя в этом качестве проработал недолго, меньше года. И поскольку в то время каждая оперативка у директора Братской ГЭС начиналась с вопросов реконструкции и я еженедельно докладывал, что сделано, какие у меня проблемы и задачи, я был тесно связан с коллективом и руководством станции. Так что, когда появилась вакансия в машинном цехе, меня пригласили. Я не колебался ни секунды, ведь мне удалось исполнить свою детскую мечту. 

– Вы никогда в детстве не мечтали стать космонавтом, лётчиком или моряком? 

– Никогда. Я знал, что не хочу быть ни военным, ни учителем, ни врачом, а только инженером. Не принципиально, в какой отрасли, но когда я попал в Братск, то понял, что в энергетике. 

– Ваш отец, Василий Михайлович, работал на партийных должностях едва ли не с момента основания Братска и был почётным гражданином города. Какую роль это сыграло в вашей жизни?  

 – Мой отец вообще был очень любопытным человеком и, конечно же, оставил в моей жизни большой след. Единственное, в чём мы с ним не сходились, это в том, что я предпочитал читать всё подряд, а он меня заставлял читать классику – ту литературу, которую считал важной и необходимой для меня. Он был секретарём Братского райкома партии, отвечал за подготовку ложа водохранилища – это очень тяжёлая, напряжённая работа, ведь очистку его от леса выполняли зэки. После этого папа в течение двенадцати лет был первым заместителем председателя Братского горисполкома. Затем по состоянию здоровья – он на фронте получил контузию, ранения – ушёл на Братский алюминиевый завод, возглавил отдел подготовки кадров. Помимо этого он очень сильно увлекался литературой, был известнейшим краеведом, в 1968 году была издана его книга «Город Братск». Не так давно я решил её переиздать, и, к моему удивлению, она оказалась очень востребована: первые 500 экземпляров моментально разошлись, пришлось допечатывать. Отец много писал, есть ещё автобиографическая книжечка, называется «Сердцем помним». Уже в преклонном возрасте он создал музей БрАЗа, располагавшийся в «Братск-Арте» (театрально-концертном зале города. – «СЭ»),  был его директором. Но, к сожалению, когда он ушёл, музея не стало, так ведь всегда бывает, когда уходит энтузиаст. Так что отец сыграл в моей жизни очень большую роль. И до сих пор, хотя его уже нет довольно много лет, мысленно я к нему обращаюсь.

– Никогда не хотелось пойти по его стопам и написать книгу?

– Нет, никогда. Чего нет, того нет, мне этого не дано. Когда говоришь или просто думаешь, есть мысли, которые хотелось бы изложить, но когда берёшь белый лист бумаги – немая сцена. Именно поэтому я и говорю, что всегда хотел быть инженером, считаю, что это моя стезя. Надо понимать, что ты можешь, на что способен, к чему душа лежит, и очень важно сделать этот выбор в жизни. Нашёл своё – держись за него. Поэтому, когда я каждый день вот уже 34 года прихожу на работу, я каждый раз горжусь, что причастен к Братской ГЭС, и стремлюсь приложить все свои силы, знания и опыт, чтобы она развивалась. 

«К моменту аварии на «Саянке» мы уже работали в штатном режиме»

– Требует ли статус регулятора энергосистемы Сибири, который закреплён за Братской ГЭС, какой-то особой ответственности и особых качеств от её директора? 

– Безусловно. Ведь в энергетике действует принцип: чем выше человек занимает должность, тем больший груз ответственности он испытывает. И важно пройти все ступени карьерной лестницы, потому что если человек прыгает сразу на несколько ступеней вверх, ему не всегда удаётся с этим грузом справиться. А когда проходишь все ступеньки, постепенно всё больше и больше ответственности испытываешь, каждая новая должность легче воспринимается. Так что я бы не сказал, что нужны какие-то особые качества – директор другой станции выполняет те же функции и несёт те же нагрузки. Просто на Братской ГЭС добавляется большая степень ответственности за надёжность оборудования, мы не имеем права, образно выражаясь, чихнуть. Оборудование должно работать настолько надёжно, чтобы мы в любой момент могли выполнить те задачи, которые перед нами стоят: это и регулирование частоты и напряжения в объединённой энергосистеме Сибири, и энергоснабжение Братского алюминиевого завода. А так, умение любого руководителя ГЭС или ТЭЦ состоит в том, чтоб жить с этой ответственностью полноценной жизнью. Как мы все говорим: «Мы постоянно на работе». Процесс производства электроэнергии непрерывен, для него нет ночей и выходных, поэтому постоянно приходится держать себя в тонусе. И по регламенту есть моменты, когда мне обязаны доложить по ситуации, а я обязан сразу адекватно принять решение. Мы тоже отдыхаем. Умение жить с этим – это очень важно и существенно. Нужно уметь сделать так, чтобы ответственность не задавила нормальную жизнь. 

– Тяжело ли было работать 16-17 августа 2009 года, когда произошла   катастрофа на Саяно-Шушенской ГЭС?

– Давайте расставим все точки над i. Был временный перерыв в связи компании «Иркутскэнергосвязь». Он не мог привести  к таким тяжёлым последствиям на Саяно-Шушенской ГЭС, потому что это стандартная ситуация, которая прорабатывается на тренировках Объединённого диспетчерского управления Сибири. Она не является чем-то экстраординарным; если произошёл какой-то перерыв, диспетчеры знают, что делать, равно как и мы. Но они перестраховались, и возложили на Саяно-Шушенскую ГЭС, которая несёт ту же функцию, что и Братская, часть регулирования энергосистемы. Перерыв связи был минут двадцать, и к моменту аварии на «Саянке» мы уже работали в штатном режиме. После того, как она произошла, мы понесли максимум нагрузки, но ничего экстраординарного в этом тоже нет. Так что ОЭС Сибири оказалась устойчивой. Безусловно, мы не предполагали, да и никто в мире не мог предположить, что подобная авария может произойти. Ни в каких технических регламентах это не было предусмотрено. Да, была вибрация на втором гидроагрегате, многократно превышавшая допустимую, и я бы включил в вину оперативному персоналу, что они не приняли решения о моментальной остановке. Да, они начали выключать машину, но сделали это штатно, то есть с постепенным снижением нагрузки до нуля. Но при этом генератор переходит в так называемый нежелательный режим работы, при котором вибрация становится больше. Вот и всё. Если бы они нормально сбросили аварийно-ремонтный затвор, ничего бы не произошло, разобрались бы потом, в чём причина вибрации.  После аварии мы туда съездили, осмотрели Саяно-Шушенскую ГЭС, сделали выводы и потом предприняли целый ряд мер, которые исключили бы даже возможность возникновения подобной ситуации у нас. Произошедшее заставило нас переосмыслить сами подходы и требования к эксплуатации ГЭС, саму нормативную базу при их проектировании. Я думаю, этот опыт будет использоваться и в дальнейшем.

Работа с колёс

– За то время, что вы руководите Братской ГЭС, на ней был реализован единственный в России проект по замене рабочих колёс гидроагрегатов. Завершён ли он и как бы вы оценили его результаты? 

– Уже завершён. Для меня проблема работы и КПД рабочих колёс – вопрос давний, потому что я выходец из машинного цеха. Я довольно давно знал об их износе и понимал, что другого выхода, кроме замены рабочих колёс, просто не существует. Надо сказать о том, что, когда строилась Братская ГЭС (на тот момент самая мощная в мире), у Советского Союза не было опыта проектирования подобного оборудования. Тем не менее первые шесть рабочих колёс были спроектированы с довольно приличным для своего времени КПД, но запускались они на пониженных напорах, что очень плохо для металла. Кавитационный износ был огромным, в лопастях были сквозные дыры, и на их капитальный ремонт уходило по 1,2 – 1,4 тонны электродов. И коэффициент полезного действия существенно снижался с каждым ремонтом. К 2004 году, когда мы начали «киотский» проект, у нас были рабочие колёса с КПД 86% – это мало. Я горжусь тем, что мне удалось доказать совету директоров «Иркутскэнерго» необходимость их замены, ведь это очень дорогостоящий проект, а те цели, которые мы ставили, были очень амбициозными. Одновременно с установкой нового колеса с лучшими характеристиками мы ведь проводим реконструкцию самого гидроагрегата, за исключением только силовой электрической части: делаем заводской ремонт гидросилового оборудования, ставим новые системы защиты и автоматики, систему тиристорного возбуждения и так далее. В итоге мы получаем практически новый гидроагрегат. Добавлю, что Братская ГЭС при проектировании была рассчитана на работу в базе, то есть она должна была постоянно нести определённую нагрузку, как Иркутская или, частично, Усть-Илимская ГЭС.  Волею судеб мы стали регулировать частоту и напряжение в сети всей Сибири, и график работы у нас стал походить на волнистую линию. Это означает, что вся кинематика непрерывно изменяется, а станция на это не рассчитана. И за счёт замены рабочих колёс мы резко повысили надёжность ГЭС. И если мы будем продолжать проект – а решение об этом уже принято, – мы получим новую станцию. А если говорить о самой замене рабочих колёс, мы при том же уровне воды теперь вырабатываем больше электроэнергии. То, что он прошёл конкурс по Киотскому протоколу и мы за это получим какую-то сумму, это просто дополнительный плюс. 

 – Будут ли в ближайшее время реализованы другие проекты по модернизации станции, в какие сроки? 

– Безусловно. По дальнейшей замене рабочих колёс уже принято решение, состоялось несколько конкурсов. Окончательно поставщик будет определён в ближайшее время, но 2011 год выпадет – только начнётся проектирование и изготовление колёс. А с 2012 года мы продолжим их замену, но это будет уже не эффективный проект, а часть программы надёжности. Что касается других проектов, то головные образцы оборудования нашей станции были несовершенны, и мы со дня её запуска занимаемся их реконструкцией и модернизацией. Это «альфа и омега» нашей жизни, постоянный процесс, который не может остановиться никогда: у нас есть оборудование, которое мы заменили уже по четыре раза. Поэтому мы приняли достаточно серьёзную программу на 2011 год, в которой предусмотрено продолжение того, что мы делали, и новые проекты. 

– Что предусмотрено в программе помимо проектирования новых рабочих колёс?  

– Во-первых, это замена трёх фаз на трансформаторном блоке 3Т. В силу обстоятельств у нас есть ещё блок, где мы фазы не меняли. В текущем году мы это сделаем и тем самым закончим длительную реконструкцию силовых трансформаторов. Во-вторых, мы продолжаем замену воздушных выключателей 220 кВ на элегазовые. Это тоже очень важный элемент. Понимаете, основная проблема станции в том, что у нас очень много единиц однотипного оборудования, которые со временем надо менять. А в один момент заменить нельзя по соображениям режима, необходимости поддерживать мощность и в силу массы других факторов. Поэтому модернизация того или иного агрегата у нас может занимать десять-двенадцать лет. И мы должны предугадать, когда нужно начать реконструкцию, чтобы к моменту её завершения всё работало исправно. В этом, в том числе, заключается и моя работа – понимать, что мы будем делать через год, что – через два, а что – через десять. Так что замена выключателей – процесс очень долгий: у нас их 36 штук, а меняем мы по два комплекта в год. Получается, что все заменим за 18 лет. Представляете, каково это – предугадать, что будет через 18 лет? Но главное здесь в том, что мы уходим тем самым от компрессоров, от воздушных  магистралей, которые вносили в нашу работу элемент ненадёжности. У элегазовых  гарантийный срок работы составляет пять лет, а по заявлениям завода-изготовителя, мы к ним 30 лет подходить не будем. Мы также меняем аккумуляторные батареи. Всего в программе 21 объект. 

Мандат патриота Братска

– Почему вы решили баллотироваться в Думу Братска и как депутатский пост сочетается с работой директора ГЭС?

– Если занимаешь активную жизненную позицию, если вырос в Братске и патриот своего города, то просто нет иного выхода, кроме как стать депутатом. Можно, конечно, и не быть депутатом, а участвовать в жизни города на общественных началах, но очень важно быть неравнодушным человеком. Если ты понимаешь, что можешь что-то дать городу, то это надо делать, другого пути нет. 

– У вас есть какой-то личный депутатский проект?  

– Как такового нет, но есть обещания, которые я давал во время предвыборной кампании и которые  стараюсь выполнять. Самое главное – это постоянный контакт с избирателями. Я дважды в месяц прихожу на встречи с ними, если какие-то пропустил, то это редчайший случай. И когда ты понимаешь проблемы округа, то нужно их планомерно решать. Не говорить: «Да, я постараюсь», – а решать. Проект это или нет, не знаю. Я считаю, что главный итог деятельности депутата –  исполнение обещаний избирателям. Примерно 90% проблем, с которыми ко мне обращаются, я решаю, но есть такие вещи, которые не в моей компетенции, тут я никак помочь не могу. А те пожелания, которые касаются комфортной жизни, практически все исполняются. Это разные вопросы, от строительства детских площадок до ремонта дорог, они бывают как мелкими, так и большими. Мне, как депутату, хотелось бы, чтобы наше жилищно-коммунальное хозяйство лучше работало.