Пошёл кувыркаться

«Такие люди держали и держат голубей, что вам и не снилось!» – Леонид Концевич распахивает дверь своего дома. Сразу понимаю, что попала надолго: на стенах – писанные художником портреты голубей-павлинов, на полке – ряды кубков и медалей. «Это ещё не все картины, остальные на стену не входят, – улыбается хозяин.

– Э-э-э, такие люди держат! Судите сами: президент Украины голубей держит, бывший министр обороны Рушайло держит, Черномырдин маленько держал, но теперь его уже нет». Леонид Концевич загибает пальцы. И я понимаю, что он сам, коренастый, хозяйственный, как-то не похож на то, что представлялось мне в голове: тихий чудак, гоняющий по крышам с голубями. «А у нас в Иркутске голуби есть у заместителя мэра Александра Третьякова, он, кстати, и председатель нашего общества, – продолжает Концевич. – У депутата от 23 округа Владимира Комарова, Почётного гражданина Иркутска, заслуженного строителя России Анатолия Косякова». Гендиректор «ИркутскгипродорНИИ» как раз и построил базу-павильон на колхозном рынке, которую теперь голубеводы Иркутска всем с гордостью показывают. «Нигде в России и СНГ, я вам точно говорю, такой базы нет, – убеждает меня Леонид Концевич. – Видите, какая наглядная агитация у нас?». На павильоне огромными буквами, которые видны ещё с дороги, значится: «Голуби». Они же, то есть голуби, деловитой кучкой уселись на летке. «Эй, ну-ка давай, давай! – Леонид Константинович хлопает в ладоши, и птицы срываются с летка. – Смотрите, пошёл-пошёл кувыркаться! Это он вас так встречает». Прямо в павильоне живут голуби, которых называют «общественными». Тут проходят выставки, ярмарки и даже специальные концерты. Но, конечно, каждый голубевод родных птиц держит у себя дома.

«Я ими начал заниматься, как на свет родился»

У Леонида Концевича при частном доме сразу несколько голубятен. 150 птиц. Под одной крышей – голуби иркутские, московские, челябинские, читинские, красноярские, ростовские. Почтари, декоративные, бойные – умеющие кувыркаться в воздухе. Мраморные двучубые ташкентские голуби, чешские почтовые, китайские чайки. Голубые павлины приехали из Германии. Белые голуби с чёрными хвостами – из Польши. «Вон они пошли какие, видите, немецкие павлины», – говорит он с нежностью. Птицы тут же, услышав его голос, в ответ начинают громко ворковать. 

– У вас есть любимый голубь? 

– Они все у меня любимые. Нельзя какого-то одного любить. Разговорились, как тепло на улице стало, сразу повеселели. Сейчас свет включу. Вот это красота, вот это голуби, берите интервью! – он взмахивает руками, и все птицы разноцветной тучей взлетают под крышу. Хозяин бросает горсть зерна, и вся эта огромная шапка падает вниз.  – Птица, она же живая, толпится, дерётся. Вам бы летом, на воле их увидеть, какие они красивые. В день горсть гороха им даю, помимо всего остального, да хлеба пластик. Ждут, радуются. Я ими начал заниматься, как на свет родился. Отец держал голубей ещё до моего рождения. Мы, все четыре брата, каждому сейчас уже за 60, держим голубей. У всех разные породы: у кого бойные, у кого спортивные, у кого декоративные. 

Голубятня чётко поделена. «Каждый своё место знает, своё сидало. Дерутся страшно, если кто-то на чужое место залезет. – Леонид Концевич признался, что никогда не считал, во сколько ему обходятся голуби. – Если только начнёте кошелёк проверять, не будете их держать, их любить надо, чтобы держать». Один хороший голубь-павлин стоит не менее пяти тысяч. А вот турманы, завезённые в Иркутск из Германии, уже оцениваются в 16 тысяч рублей. По слухам, за некоторых голубей могут и машину дать. Но для голубятника цена не главное.  

Тунеядцы встречаются

Голуби Концевича уже сами себе на пластиковые окна в голубятне заработали: хозяин занимается селекцией. Его любимцы – павлины с роскошными, никогда не складывающимися хвостами. «С голубем, как со спортсменом, всё важно, – рассуждает он. – Почтари за дальность и скорость кубки получают. А декоративные – за красоту. Они в хвосте должны иметь определённое количество перьев, ни больше ни меньше. Учитываются чистота окраса, отсутствие примесей. Труд огромный по селекции, пока выведешь нужного птенца». В голубятне каждая ячейка – под пару. Внутри – маленький ящичек с соломой, в них голуби кладут яички и высиживают.

– Видите, все кинулись к корму, а белая голубка высиживает, она сейчас не пойдёт. Это тот же самый человек. Так же любит, так же изменяет. Некоторые голуби, как люди, неверны своей голубке. Бегает, лазит по всем гнёздам, невест ищет. И голубки такие же бывают. Ты пару сделал, птенчик должен быть белый, а он серый. Значит, гуляла голубка. А вон там отец на гнезде сидит, голубка кушает, отдыхает. Всё по часам. Отец заступает где-то с 11 часов дня до пяти. А на весь вечер и ночь – голубка. Вон, пошёл-пошёл, слетел! Он, по идее, должен сидеть, теперь придётся его голубке сменять. Среди них, как и у людей, тунеядцы есть. И птенцов, бывает, бросают. Но у меня вся птица проверенная, они все кормят идеально. Однако и с ними мучения – попробуй нужную пару создай. Человек по любви женится, а нам приходится их нахально сводить, чтобы племя было. В отдельный ящик голубя и голубку отсаживаем, и вот сидят, пока не начнут целоваться, любиться. Когда дело идёт к тому, что их нужно садить на гнездо, то голубок и кругом ходит, и кормит, и поит из клюва голубку. И она его так же. А потом выпускаешь, они и остаются парой. Раза два-три в год нужно перепаривать их между собой, чтобы получалось хорошее по-томство. Маленькие птенчики на восемнадцатый день с начала высиживания яиц начинают стучать в скорлупу. Пробивает дырочку и вокруг себя оклёвывает, яйцо распадается, и появляется птенец. 

Птицы очень привязаны к голубятне. А у почтовиков вообще нет права иметь второй дом. «Если дом в радиусе где-то 100–300 км, то почтовый голубь обязательно вернётся – у нас вот туда-сюда летают из Иркутска в Зиму и Саянск». Птиц специально привозят в опломбированных клетках в другой город, на лапу к «мёртвому» кольцу хозяина надевают ещё и съёмное с названием города и кольцо судьи. Все кольца должны быть на голубе, когда он прилетит домой. Иначе считается, что нечистый на руку голубевод подменил птицу в дороге. Среди голубеводов ходит легенда, что есть запрет на вывоз почтарей в Среднюю Азию, так как там к ногам голубей привязывают пакетики с наркотиками и те летят свободно через границу на родную голубятню. «А вот больше 200–300 км голубю пролететь к дому уже тяжело, скорее всего, такая птица просто потеряется и погибнет», – рассказывает Леонид Концевич. Летом 2009-го на День города в Иркутск из Челябинска привезли 120 окольцованных спортивных голубей. Выпустили в небо. Было условие: если хоть один голубь доберётся до Челябинска, то хозяин получит приз – машину. Но так и не узнали, чем дело кончилось. «Мужик этот, хозяин голубей, потерялся, не звонит, не пишет, – говорит Леонид Концевич. – Хотя всё было юридически оформлено и акт составляли». Полтора года назад это событие СМИ называли «новым рекордом по скорости, дальности и длительности» перелёта по России. «Эти голуби были заслуженные, с большим налётом, – отмечает голубевод. – Они из Германии, Франции, Польши возвращались домой. А вот из Иркутска, видимо, не получилось. Три тысячи двести километров, конечно, очень тяжко».   

Воркует, значит, любит

У каждого голубя на лапке – родословное именное колечко. «Это мои кольца, с моим кодом. – Леонид Концевич протягивает руку, и свет на мгновение меркнет за волной хлопающих крыльев, но хозяин вообще не обращает на панику внимания. Ловко выхватывает из этого  хаоса молодую голубку, переворачивает её брюшком вверх. – Кольцо надевается, когда ножка ещё маленькая. Как только голубь подрастает, начинает оперяться, ему меряют кольцо – если туго сидит, раз, надел, и уже до конца жизни. На нём номер, год рождения, инициалы, три буквы КЛК – Концевич Леонид Константинович. Все знают, что это мои голуби, можно по этим кольцам прослеживать именно мою породу». Все номера, даты рождения птицы, порода, место покупки родителей специально записываются. Если такого голубя украдут, это сразу раскроется. Срок жизни голубя – от 10 до 15 лет, если ястреб не утащит. «Чёрный «пенсионер» где-то тут ходит у меня, около 10 лет. Старенький стал, уже не воркует, плодить перестал», – рассказывает хозяин. Когда умирает голубь, это грустно, но не фатально для хозяина. Когда умирает хозяин, все голуби становятся сиротами. У Леонида Концевича живут «чайки», оставшиеся от человека, который уже умер. Когда человек уходит, его голубей обычно распродают или дарят. Но 40 дней после ухода хозяина голуби должны жить дома. Существует обычай – над могилой голубятника надо выпустить 2-3 пары белых голубей. 

Леонид Концевич признаётся, что любой голубевод любит хвастаться. Если нет рядом людей, которые оценят твою птицу, половина удовольствия пропадает. И самого общения с голубями часто просто мало. Нужно писать с них картины, делать фотографии, снимать, показывать друзьям. Вообще, тусоваться. И желательно вместе с голубями. В итоге этим фанатам стало мало и собственной базы павильона. Рядом открыли единственное в Иркутске кафе, полностью посвящённое голубям, – «Любовь и голуби». Внутри на всех стенах фотографии голубей, причём есть уникальные – целующиеся в полёте голуби. Каждое воскресенье сюда приносят птиц – показать, прицениться, обменять. «Это радость большая, – говорит Леонид Концевич. – Нашему обществу больше 15 лет, но как-то получилось, что то тут, то там наши базы закрывались, в итоге остались мы на какое-то время без своего места. А как появился этот павильон, старые голубеводы стали возвращаться. Ребятишки вступают в общество». Сейчас в Иркутске около сотни людей, всерьёз занимающихся голубями. «Наша база стала центром сбора всех голубеводов Иркутской области, Бурятии, Забайкальского и Красноярского краёв, – говорит Концевич. – Вся область участвует в наших выставках и ярмарках: Иркутск, Братск, Усть-Илимск, Саянск, Железногорск, Шелехов, Слюдянка, Култук, Байкальск. Улан-Удэ и Чита постоянно с нами общаются». 

В кармане у Леонида Концевича всегда витаминки – для птиц. Голуби страдают простудой, очень много у них желудочных болезней. «Подбирают всё с пола, потом маются», – сокрушается «птичий отец». В это время под его ногами что-то ласково накурлыкивает один из питомцев. Но увидев, что хозяин никак не реагирует, он вдруг раздулся и завертелся, расставив крылья. «Как заплясал-то, старается, – Леонид Концевич качает головой. – С ними разговаривать надо, понимать. И скучают они, и грустят, живые же. Как дети».