Он стоял у истоков Института земной коры – самого первого в созвездии Сибир-ского отделения Российской академии наук.  

Быть геологом, вернее, путешественником Пётр Михайлович мечтал с детства. А оно было нелёгким: с мамой, вынужденной стать чернорабочей после того, как отец, признанный «зажиточным хуторянином», был лишён права голоса. Жилось очень трудно, но мальчик учился на «отлично», много читал, увлекаясь Джеком Лондоном, Фенимором Купером, книгами о путешествиях. Закончив школу в родном Ульяновске, приехал в Иркутск и поступил в горно-металлургический институт. 

После окончания вуза был направлен на комбинат «Востсиболово». Пригласил его туда, заметив способного студента ещё на экзаменах, главный инженер предприятия  Поляков, не только давший молодому человеку путёвку в жизнь, но и поддерживавший его многие годы. О нём, как и обо всех своих учителях, Пётр Михайлович вспоминает с большой благодарностью. А свои первые полевые экспедиции считает не иначе как школой необходимого настоящему геологу мужества. В одной из первых таких экспедиций молодой геолог познакомился с известным учёным Юрием Александровичем Билибиным. Как произошла встреча, Хренов помнит до мельчайших деталей: «Получаю телеграмму: «Вылетаю с Билибиным. Поляков». Разволновался – личность-то легендарная. Но Юрий Александрович оказался прост в общении, выпить не дурак. Целый день с ним мотались на грузовике, объезжая разведанную территорию. А вечером карандашом убористым почерком он изложил на трёх листах своё заключение. Лет 35 назад вышли избранные произведения Билибина, и в них (не забыл ведь!) упоминается и о нашем месторождении».

Интерес к научной геологии появился уже тогда. Но окончательно он оформился в 1947 году во время Всероссийской конференции по развитию производительных сил Восточной Сибири, которая сыграла огромную роль в судьбе края. На ней Пётр Михайлович познакомился с целой плеядой сибирских учёных – геологов: Обручевым, Смирновым, Павловским, Одинцовым. Когда же было решено организовать в Иркутске Восточно-Сибир-ский филиал АН СССР, Хренов сразу обратился в обком партии с просьбой направить его в Институт геологии – предтечу нынешнего академического Института земной коры. При воспоминании о той поре голос Петра Михайловича особенно теплеет. Сколько дорогих его сердцу замечательных людей довелось ему встретить именно тогда!

– Весной 1950 года, – рассказывает Пётр Михайлович, – когда произошло 10-балльное землетрясение на границе с Монголией, известный сейсмогеолог Андрей Тресков уговорил Николая Флоренсова и меня выехать в Монды. Мы получили новую грузовую машину и решили её обкатать. Но как же с ней натерпелись: то бензин не поступал, то искра уходила в баллон! За Ниловой пустынью она встала совсем. Выручил нас, уже изрядно промороженных и голодных, шофёр «Скотимпорта». Среди бараньих туш профессоров доставили сначала в гостиный двор, потом на пограничную заставу. Там накормили, приодели в полушубки, дали лошадей. Надо было видеть Андрея Трескова в первый раз на лошади. Эта поездка, с приключениями, шутками, яркими впечатлениями, подружила нас на многие годы. А работа в Карафтинской съёмочной партии в районе Витимкана… Какой дружный коллектив там сложился! Валентина Беличенко, Валентин Руднев, Семён Шерман, Юрий Комаров. Именно их исследования заложили основу развития рудно-металлогенического направления и привели к созданию  в институте группы рудных месторождений. И именно в эту группу просился появившийся в 1952 году высокий светловолосый паренёк – будущий академик Николай Логачёв. Правда, тогда актуальнее были другие проблемы, и я нацелил его на тему, которой занимался Николай Флоренсов, в ней он и нашёл свою судьбу.

Рассказывая об успехах того времени, Пётр Михайлович Хренов отметил замечательный «тройственный союз» учёных – Флоренсова, Трескова, Солоненко, стоявших у истока нового плодотворного научного направления в институте: сейсмогеологии, сейсмотектоники и инженерной сейсмологии.

Для самого же Петра Михайловича это был период познания геологического строения и металлогении Восточной Сибири. Он с Юрием Комаровым разработал новое направление активизации тектономагматических процессов. Речь в их исследованиях шла о переработке плит твёрдой оболочки Земли, о платформенных структурах и об обнаружении их нового качества – подвижности. Раньше подразумевалось, что на этих плитах развиваются только базальты, а они доказали, что особые свойства земной коры могут вызвать появление своеобразных гранитных щелочных горных пород. Их утверждение, что плиты могут быть активизированы, вначале было воспринято критически. Но через некоторое время с их мнением согласились и бывшие оппоненты, дали блестящий отзыв на диссертацию Петра Михайловича, посвящённую этой проблеме. Так родилось целое научное направление в геологии.

В 1972 году Пётр Михайлович Хренов получил назначение на должность директора Восточно-Сибирского научно-исследовательского института геологии, геофизики и минерального сырья Министерства геологии СССР в Иркутске. Сокращённо – «ВостСибНИИГГиМСа». Он проработал на этом посту 18 лет. И это были годы расцвета и высокой плодотворной активности как его самого, так и коллектива, который он возглавлял. Но грянула перестройка, и оказались не нужны стране ни геология, ни отраслевые институты. За какую-то нелепую случайность, произошедшую в институте, Петра Михайловича вызвали в Москву, министр геологии позволил себе говорить с ним на повышенных тонах. Учёный не привык к такому обращению и тут же подал в отставку. Потом, сколько ни уговаривали, не вернулся. У Петра Михайловича был Иркутский госуниверситет, в котором он читал лекции уже много лет; был родной ему по студенческой поре ИрГТУ, в котором он тоже читал лекции студентам. И было дело всей его жизни – наука. 

Общественности, и не только научной, Пётр Михайлович Хренов известен ещё и как принципиальный защитник природы, учёный-эколог, автор одной из первых научных работ по экологии природных ресурсов. Вообще же он автор свыше 230 научных трудов и нескольких фундаментальных монографий. В геологии по-прежнему развиваются его идеи тектономагматической активизации и продолжают успешно работать его ученики. Его имя стоит в одном ряду с известными российскими учёными – Смирновым, Страховым, Яншиным, Лаверовым.

– Моя жизнь, безусловно, состоялась, – считает Пётр Михайлович Хренов. И в этом утверждении он абсолютно прав.