У наших предков всё было завязано на аграрный календарь. В сентябре заканчивалось большинство полевых работ, потом осенью шли свадьбы, зима была почти спокойным временем. К самой длинной ночи в году люди подходили тихонько, с ощущением радости. У нас всё по-другому. Самый спокойный период – это лето. Осенью, когда природа готовится отдохнуть, люди вступают в активную фазу, а в декабре труд принимает форму массовой истерии. Годовые отчёты, сессии, освоение недоосвоенных бюджетов, завязка концов. Компании проводят новогодние корпоративы в кратких урывках между сдачей балансов, а студенты бухают между экзаменами. Джамшуды в свете новогоднего неона  укладывают недоуложенный асфальт. Когда наступают три дня до Нового года, многие, упав на диван, понимают: никакого Нового года и не хочется. Хочется свернуться калачом и спать. А чего вы ждали? Праздник – это славное, нарастающее чувство чуда, это долгое ожидание. Если его не было, то и праздника нет. 

У верующих есть понятие «обратный отсчёт». Отсчёт дней до Рождества, когда каждый день есть время вспомнить, сесть, подумать и приготовиться. Этот отсчёт на самом деле в нас на уровне генетики. И выдумали его не в церкви, а намного раньше. Когда зима нарастала, солнце вставало всё позднее, язычники начинали волноваться. Был страх: однажды солнце совсем не поднимется. И мир умрёт. Собственно, мы с вами такие же, только сейчас эту тревогу модно объяснять словом «осенняя депрессия». Ждали люди ничего иного как дня зимнего солнцеворота. Не с 1 января, а с 22 декабря кончается старый и начинается астрономический новый год, на следующий день прибавляется солнца «на куриную лапку». Это и есть Рождество. В самую тёмную ночь, с точки зрения наших предков, мир стоял на грани: обратиться в хаос или возродиться. Солнцу надо было помочь вновь выйти на небосклон, используя разные обряды. Мы о них забыли, но исполняем. Я всё не могла понять, почему моя бабушка на Старый Новый год упорно ставит под ёлку булку хлеба с солью. Она ничего объяснить не могла, только говорила: «Помянуть стариков». На самом деле всё просто: славяне в день зимнего солнцеворота всегда пекли хлеб Карачуну, мифическому деду, который управлял жизнью и смертью. Расскажи я сейчас бабушке про этого Карачуна, она пальцем у виска покрутит и скажет: «Книжек надо меньше читать». Но хлеб поставит и на этот Старый Новый год, сто процентов. 

Все декабри в детстве у меня были одинаковыми. Мы с мамой лепили игрушки. Бесконечные бумажные цепи опутывали всю квартиру, в духовке жарились  колобки и солдатики из солёного теста, на плите – золотые петушки из топлёного сахара, раскрашенные рыбки. И чашечка с кашей на шкафу для домового, в которого никто не верил. Всё это богатство быстро и неизбежно уничтожалось после Нового года. Кто-то чуть-чуть съедал и кашку на шкафу. Но каждый год всё повторялось: цепи, разноцветные бумажные шары, разрисованные вручную флажки. Поэтому я очень люблю рождественский кусок из «Детства Никиты»: «Мальчики принесли кожаный чемодан Анны Аполлоновны и поставили на стол. Матушка раскрыла его и начала вынимать: листы золотой бумаги, гладкой и с тиснением, листы серебряной, синей, зелёной и оранжевой бумаги, бристольский картон, коробочки со свечками, с ёлочными подсвечниками, с золотыми рыбками и петушками, коробку с дутыми стеклянными шариками, которые нанизывались на нитку, и коробку с шариками, у которых сверху была серебряная петелька…». 

Просто потому, что это очень похоже на моё детство. Огромные целлофановые мешки подарков от Дедушки Профсоюза. И спрятанные в валенки подарки от двоюродной бабушки. Она почему-то всегда делала так, и мы, просыпаясь утром, бежали смотреть валенки. Надо признаться, что взрослым не было никакого резона творить всё это. Но мама после работы возилась в бумагах, клее и блёстках, а бабушка приезжала в семь утра, чтобы мы проснулись, а подарки были уже в валенках. Потому что это, наверное, единственный праздник, который никак не зависит от того, три года тебе или девяносто. Люди должны немножко сходить с ума от счастья задолго до наступления Нового года. И наверно, как раз это по-человечески. И как раз это правильно. А не сессия или годовой отчёт. Какими бы офигенно важными они нам ни казались.