С Еленой Мазуренко встречаемся у дверей драмтеатра. Торжественное, яркое здание в качестве отправной точки нашей прогулки по городу выбрано, конечно, не случайно.  

– Любой из актёров скажет, что это то самое место в городе, где наша жизнь, – говорит артистка. – Первый раз пришла в этот театр в 1965 году, прибежала поступать в театральное училище, думала, что экзамены принимают здесь. А училище, оказывается, было в другом месте. Мне вахтёр сказал: «Беги скорее, ещё успеешь, может быть». И вот я уже сорок пятый год успеваю.

Тогда пятнадцатилетняя Лена побежала по улице Карла Маркса до училища искусств, где в то время театральное училище занимало всего одну комнату,  поскольку отдельного здания ещё не было. Мы же не спешим и останавливаемся у памятника Александру Вампилову. 

– Чем то время, когда вы поступали в театральное, отличалось от нынешнего? 

– Радость была вообще от всего, ощущение счастья всегда витало в воздухе, – улыбается Елена Сергеевна. – Наверное, у сегодняшней молодёжи то же самое. Счастье от того, что ты вышел со спектакля, что идёшь по этой улице… Тогда это называлось «пойти по Броду»: молодёжь гуляла по Карла Маркса, это был своего рода Бродвей. Вот сейчас тут написано «СушиЕд», «Банька», а в то время здесь было знаменитое кафе «Лягушатник». Здесь собирались все, по Броду погуляв. 

– Когда поставили памятник Александру Валентиновичу Вампилову, я была очень против. Ну как это так? Вот стоит наш Саша, почему-то смотрит на управление железной дороги, – недоумевает актриса. – А потом настолько к этому привыкли. Сыграв спектакль, идёшь мимо и всегда ему что-нибудь скажешь. Если у меня есть цветочки, я положу ему цветы, поделюсь. Мне кажется, он так хорошо здесь прижился, в скверике возле театра и рядом с «Лягушатничком», который мы часто посещали. 

Глядя на Александра Валентиновича, наш гид на мгновение задумывается и продолжает:

– Понимаю, что перед юбилеем города больше надо говорить об Иркутске. Но его от себя не оторвёшь. Почему любишь город? Потому что любишь свою жизнь тут. Это связано со всеми событиями: с тем, как ты родился, женился, родил детей. У меня муж очень любит гулять и смотреть, например, на деревья. Есть книга Александра Князева о старом Иркутске, где собраны фотографии. И вот он находит те же деревья, что на снимках ещё только посадили. Какие они сейчас, сколько помнят историй… По-моему, это удивительно. 

«Однажды мы хотели пошутить: повесить гипсовую мемориальную доску «Здесь родились Суракевич и Мазуренко»

Конец ноября, деревья давно облетели, и в глубине сквера между их тёмными стволами проступает бледно-сиреневое здание, которое Елена Мазуренко тоже не может обойти вниманием.

– Дом актёра наш, – представляет она старого знакомого. – Раньше был резиденцией губернатора, здесь снимался фильм о декабристах «Звезда пленительного счастья», приезжали Смоктуновский, Ирина Купченко, – и добавляет: – Тут вырубили несколько деревьев, которые имели большую ценность. 

– Такое ощущение, что эти места имеют некую магическую силу для людей, связанных с театром. Так ли это? Что они значат для вас?

– Раньше – да. Это пятачок, на котором идёт вся жизнь. Мы все раньше и жили кучкой. У актёров не было квартир. Все: и народные артисты, и заслуженные, и начинающие – жили в Коммерческом подворье. Мы выходили большой гурьбой из общежития, шли вместе на спектакль, играли спектакль, вместе возвращались домой. По пути заходили в магазин и проверяли свои актёрские способности. Тогда были пустые прилавки, я говорила, например, давайте на спор куплю 200 граммов колбасы. Это была своего рода забава, тем не менее это было интересно, – смеётся актриса, в то время как мы идём «по Броду» в сторону училища искусств.

– Как вы решили поступать в театральное?

– Нам всегда кажется, что мы что-то решаем в жизни. Но у человека всегда варианты: или я поступлю в театральное училище, или не поступлю, дадут роль – не дадут, выйду замуж – не выйду. А есть третий вариант, которым пользуется Господь Бог. Я всегда очень хотела быть певицей, в школе великолепно пела и приехала поступать именно на певицу, а ножки привели в драматический театр – и всё. 

– Не жалели об этом?

– Как у каждого человека, бывают моменты и простые, и сложные. Но даже если бы я сорок пять лет назад, когда поступала, знала, что так будет, не изменила бы решения. Мне театр очень много дал, я ему благодарна. Человек живёт одну жизнь, а я в зависимости от ролей успеваю множество жизней прожить за тот срок, что мне Бог дал. Я настолько уверена, что всё могу и умею, мне кажется, могу работать кем угодно, потому что переиграла очень много людей с разными профессиями, я их очень хорошо понимаю и знаю. Разве что не хотела бы быть кем-то руководящим. Власть – такая вещь, что очень сложно душу сохранить. 

Елена Мазуренко останавливается на пересечении Карла Маркса и Лапина, около ярко-розового здания на углу. Читает табличку над дверью: «Межотраслевой центр повышения квалификации». 

«Мне кажется, он так хорошо прижился здесь, в скверике возле театра и рядом с «Лягушатничком», который мы часто посещали»

– А это был родильный дом, в котором я родилась. А потом долго жила на этой улице. Замечательный художник Юрий Суракевич – он работает сейчас в Москве – тоже родился в этом доме. Однажды, когда он сюда приезжал, мы хотели пошутить: повесить гипсовую мемориальную доску «Здесь родились Суракевич и Мазуренко» на спор – долго ли провесит, но так и не повесили, – снова смеётся актриса и тут же становится серьёзной, но лишь на мгновение. – Я, например, верю в силу слова. Когда я родилась, моей маме дали другую девочку. Медсестра перепутала, а потом несёт меня и говорит: «Нате, держите вашу артистку». Думаю, вот отсюда моя судьба и началась. 

– Ваши родители как-то связаны с театром?

– Нет, вообще не связаны. Мама родилась под Горьким, в селе Спасское, она из церковной семьи, очень люди были верующие. Папа из села Тихоновка в Боханском районе. Они встретились после войны, в 1945 году, поженились.

– Поддерживали вас в стремлении в театральное?

– Да… А вот здесь, где сейчас «Амбар», было раньше кафе «Север», а рядом ресторан «Арктика». И здесь были все студенты. В «Севере» мы брали картошку, потому что денег на мясо не было, и просили полить подливкой от бифштекса. Было очень вкусно. Неподалёку находились знаменитая пельменная и общежитие ТЮЗа на улице Грязнова, которые мы прошли. В «пельмешку» бегали по утрам, как только она открывала двери. Александр Валентинович Вампилов часто бывал здесь.

Тем временем мы подходим к перекрёстку Карла Маркса – Сухэ-Батора. Елена Сергеевна показывает на балкон над магазином «Книгомир»:

– Вот здесь и было театральное училище, где я сдавала вступительные экзамены. Одна комнатка всего, крылечко и балкон. Пойдёмте я покажу, где ещё было театральное училище и мы были очень счастливые. Это улица Сухэ-Батора, на которую мы переселились, когда театральному училищу дали здание. Долгие годы оно было в таком закутке, что его невозможно найти. Напротив вон та дверь, сейчас кафе «Венское», а раньше была булочная. И здесь продавались конфетки за рубль двадцать и ещё по рублю подушечки, и мы все перебегали дорогу, брали булочку и говорили: «Дайте нам конфетки «врубель». Скажем и помираем со смеху, – Елена Сергеевна внезапно увлекает нас по узкому проходу во двор.

– Вот эта дверь. Теперь – «Агентство по государственному заказу». Когда ты в 15 лет переступаешь порог театрального училища, за тобой двери закрываются и вся жизнь проходит там. Я никогда не была на танцах, например. Мы не ходили в ресторан вечером посидеть, потому что вечером работа и целый день принадлежит театру.

– У вас такие гастрономические ассоциации с тем временем и городом.

– Понимаешь, студенческая жизнь всегда голодная. Очень приятно окунуться в то время, вспомнить, какую радость тебе приносила карамелька за рубль или тёпленькая булочка, – с нежностью говорит собеседница «СЭ». – А у нас на улице Горького, здесь, в доме № 17, жила директор театрального училища Ая Зиновьевна Левикова. Педагоги относились к студентам как к детям, поэтому, когда мы встречали здесь Новый год, пельмени варили у неё. Её сын учился с нами на одном курсе, Серёга Гаврилин, мой друг, сейчас живёт и работает в Питере. Мы однажды побежали за пельменями, опоздали и вот здесь на углу встречали Новый год. 

Когда я уже закончила училище, работала артисткой в театре, играла центральные роли, потому что тогда была эпоха Вампилова, Александр Валентинович был ещё жив. Зарплата была 75 рублей, нужно было каким-то образом выглядеть. И я, отыграв спектакль, ходила в училище мыть полы. Получая здесь рублей, наверное, сорок, я заканчивала работу в 2 часа ночи. Сначала со мной ходили, например, Валера Алексеев, Юра Ицков. Они играли на фортепиано и говорили: «Вы мойте, мойте, товарищ уборщица, не мешайте, мы творчеством занимаемся». 

Среди ночи Елена шла домой, в Коммерческое подворье. Вспоминает: самое главное было пробежать деревья, так было страшно:

– Это был центр, куда стремились попасть все: литераторы, художники, писатели. Уже не говоря о том, что Вампилов сюда ходил постоянно и за ним такая большая свита. Видите, деревья какие огромные, здесь, когда осенью возвращаешься ночью, листья летят, ветер, и красиво, и жутко – всё вместе. Он очень часто стоял возле тех тополей, в общежитии были строгие порядки, после полуночи вахтёры не пускали, от него и помню стихи Рубцова:  

Облетели листья с тополей.
Повторилась в мире неизбежность.
Не жалей ты листья, не жалей,
А жалей любовь мою и нежность.

Пусть деревья голые стоят,
Не страшны им шумные метели.
Разве в этом кто-то виноват,
Что с деревьев листья облетели… 

Елена Сергеевна смотрит на своё первое окно в Коммерческом подворье, во втором этаже, а кажется – видит прошлое. В 1977 году, как раз когда она родила дочь, подворье передали городу. Актёры и работники театра разъехались. 

– Когда я хожу по  городу, мне действительно хочется вспоминать свою студенческую юность, потому что это самые яркие моменты. Помню чувство необыкновенной радости, когда возвращаешься с гастролей и едешь по ночному городу… Сейчас я очень люблю то место, где живу, на улице Марата. Из моего окна виден купол Харлампиевской церкви. Мой день начинается со звона колоколов. Я уже так говорю: сам не идёшь к Богу, так Бог пришёл к тебе. Не могу сказать, какое время суток я люблю или время года. Говорю теперь, как моя мама: слава Богу, день настал.

– Вы религиозный человек? 

– Я пытаюсь.

– А возможно ли совместить театр и веру?

– Не знаю. Но если со сцены актёры способны пробудить сердце зрителя, если мы можем услышать друг друга и почувствовать, – значит, всё не зря.