Карьера сыщика

С именем талантливого сыщика связана передача в суд громких уголовных дел: по банде Ивлева-Зверева с десятками эпизодов разбойных нападений на владельцев джипов; тройному убийству в Иркутске, где в числе жертв оказался чемпион Европы Борис Кандер; налёту на бухгалтерию СИПЭиУ с похищением 300 миллионов рублей – это перечисление можно продолжать и дальше. 

Но пиком оперативной карьеры Алексея Кампфа стала его разработка банды Андреева – одной из самых дерзких и жестоких организаций, на счету которой оказалось около 70 эпизодов преступной деятельности, в том числе более 20 убийств. Эта оперативная разработка положила начало уголовному делу объёмом более 200 томов, расследование которого проводило Главное следственное управление по СФО при Генеральной прокуратуре России. На скамью подсудимых Иркутского областного суда в результате попали 11 киллеров и разбойников, совершивших, как установлено следствием, в 2003–2005 годах серию громких заказных убийств, в том числе предпринимателей Безденежных и Чекотова, адвокатов Стремлина и Левенсона. 

Бандиты явно не собирались останавливаться на достигнутом – они готовили новые покушения, в том числе, по версии оперативников, на мэра Листвянки Татьяну Казакову, которую от расстрела из гранатомёта на Байкальском тракте спасло её задержание в качестве подозреваемой в совершении должностных преступлений. Кстати, у бандитов было изъято несколько гранатомётов, один даже подствольный, как в американских боевиках. Кроме того, ещё и автоматы, тозовки, другие стволы, к которым прилагалась инструкция по созданию приборов бесшумной стрельбы – две здоровенные армейские сумки, под завязку набитые оружием, под тяжестью которых «присел» багажник машины. Снайперы, совершавшие заказные убийства, были профессионалами в своём деле с соответствующей зарплатой в 50 тысяч рублей, к которой после каждого отстрела шла 10-процентная надбавка.  

Напасть на след преступной организации, созданной известным общественным деятелем и меценатом Андреевым, на деньги которого в Иркутске был поставлен памятник адмиралу Колчаку, удалось исключительно благодаря сыскному таланту Кампфа. «Да не было там никакого сумасшедшего анализа, всё элементарно – обычное знание психологии такого сорта людей», – заявляет он. Просто заметил нечто знакомое в почерке преступников, подтянул уголовника, которого однажды, лет восемь назад, будучи ещё зелёным опером, упекал как-то за решётку, да и «расколол» его. «Сидели в машине вдвоём и разговаривали. Часов так девять, до глубокой ночи, – говорит сыщик. – Потом я его отпустил. Переживал, правда, что он сбежит. Но не сбежал». А вскоре уже начались обыски, явки с повинной, задержания. Когда удалось изъять арсенал преступников и добыть доказательства, необходимые для того, чтобы вменить им статью о бандитизме, 30-летний Алексей Кампф отправился в Москву – учиться в академии, откуда вернулся уже, как выражаются кадровики в системе МВД, представителем начальствующего состава.    

Слагаемые безопасности

У начальника уголовного розыска собственное мнение о том, почему преступность остаётся высокой, а раскрываемость – низкой и что нужно сделать, чтобы на улицах стало безопасно. Он убеждён, что силами одной милиции с проблемой наведения порядка не справиться, нужны законодательная инициатива и административный ресурс. 

– Как вы можете охарактеризовать в целом криминальную обстановку в регионе?

– Прежде всего, организованная преступность пошла на спад. После того как в 2003 году удалось задержать банды «скриповцев» и «пожарников», а в 2005-м – привлечь к уголовной ответственности группировку Андреева, в регионе не осталось крупных криминальных формирований, которые бы именно организовывали нападения и заказные убийства, а не просто грабили прохожих. 

– Вы делите преступления на важные и второстепенные?

– Приоритеты так или иначе приходится расставлять. Наиболее квалифицированные кадры в службе уголовного розыска задействованы в подразделениях по раскрытию особо тяжких и тяжких преступлений. Убийства, разбойные нападения, кражи автотранспорта и из квартир – именно эти преступления, их количество и неотвратимость наказания за них являются мерилом спокойствия граждан. 90% убийц нам удаётся привлечь к уголовной ответственности. На сегодняшний день раскрыты практически все двойные убийства. Из крупных разбоев остаётся в «висяках» лишь нападение на потерпевшего, который занимался обменом валюты на улице Декабрьских событий областного центра – преступникам удалось завладеть суммой в 100 тысяч долларов. 

– Ежедневно в области угоняют по три-пять автомобилей. Львиная доля этих преступлений остаётся нераскрытой. Что предпринято в этом направлении?

– В феврале при управлении уголовного розыска создано специализированное подразделение по борьбе с кражами автотранспорта – оперативно-розыскная часть № 5. Набираем в ОРЧ-5 сотрудников из всех оперативных подразделений, предъявляя к ним  повышенные требования. Каждый претендент должен представить по два поручительства – чтобы можно было убедиться, что он и по профессиональным, и по моральным качествам способен работать в этом подразделении. Ещё одно условие – пройти проверку на полиграфе. Были случаи, когда приходилось отказывать сотруднику, – детектор лжи выявлял в нём скрытые пороки.

– Прошло уже полгода после этой реорганизации. Каковы успехи?

– Похвастать пока нечем. Новое подразделение ещё не полностью укомплектовано, люди в нём притираются, идут наработки, которые должны дать результаты. Но это лишь одна из причин. 

Я считаю, что силами одной милиции с валом автокраж не справиться. Кроме оперативной работы, мы проводим немало профилактических мероприятий: выходим в ночные рейды, проверяем авторазборки и т. д. Но этого недостаточно. Нужна помощь администрации города Иркутска (большинство пострадавших владельцев транспортных средств – жители областного центра). Нам бы очень помогло, если бы гаражные кооперативы были оборудованы системами видеонаблюдения. Ведь воры не бросают на улице краденые джипы – их прячут, иногда в частном секторе, но по большей части арендуют для этого боксы в гаражных кооперативах. С помощью видеокамер будет несложно отследить, заезжала ли машина, которую разыскивает милиция, на территорию кооператива. Видеозапись пойдёт и в качестве доказательств на следствии и в суде. 

Это одна сторона вопроса. Есть и другая. Буквально на днях мы задержали возле университета путей сообщения группу, которая пыталась похитить машину. Возбуждено уголовное дело. Но не по краже, а по угону транспортного средства без цели хищения. И так всякий раз. Задержанию с поличным предшествует большая кропотливая работа: приходится следить, проводить другие оперативно-розыскные мероприятия. А потом пойманный за руку преступник утверждает, что просто хотел покататься – умысел на хищение автомобиля доказать в таких случаях просто невозможно. В результате он получает условное наказание – и берётся за старое. Зато если мы не задержали злоумышленника на месте преступления, то возбуждается дело по более тяжкой статье – за кражу.

– Что вы предлагаете?

– Выйти с законодательной инициативой: внести поправки в Уголовный кодекс – убрать из него статью об угоне. Это преступление должно охватываться единым умыслом. Но наш глас пока не услышан. В результате принцип неотвратимости наказания теряет силу. 

– Прежде, чем о наказании говорить, надо ещё вора поймать. Раскрываемостью имущественных преступлений вы похвастать не можете. 

– Правильно говорят: нет нераскрытых преступлений – есть преступления, которые не удалось раскрыть. По объективным причинам, даже когда есть оперативная информация и мы знаем, кто совершил то или иное деяние. Вот после зимы приезжает горожанин на дачу – а у него все банки с заготовками украли. Пишет он заявление в милицию, мы задерживаем бичей, которые сознаются, что тут же съели эти соленья-варенья. Но преступление-то остаётся нераскрытым – в суд такое дело не направишь.

Законодательство изменилось. Раньше наказывали за один только преступный умысел. Неважно, 20 копеек ты из кармана вытащил или тысячу рублей. Важно, что у тебя был прямой умысел на кражу – и ты получал срок. Сейчас в структуре имущественных преступлений очень большой массив карманных краж, но правоприменительная практика изменилась. По сути, вору ничего не грозит – закрыть его мы не можем. 

Работать становится сложнее и потому, что изменился предмет преступного посягательства: теперь крадут по большей части продукты, деньги, сотовые телефоны. А их не догонишь. Продукты вор уже съел, деньги потратил, а мобильник побывал в десятках рук.

– Не пойму, к чему вы клоните.

– Сегодня среди имущественных преступлений самый высокий процент составляют кражи сотовых телефонов, которые перекупщики сдают потом в торговую сеть. А ведь в других регионах, Орловской области например, есть хорошая практика, которую и нам можно было бы внедрить. Для этого нужен лишь местный закон. Перекупщиков разогнать нетрудно, если создать единую компьютерную сеть, в которую завязать и милицию, и торговые точки. Приносят в скупку телефон – будьте добры представить свой паспорт и документ на вещь. Все данные (и о владельце, и о телефоне) заносятся в компьютер. Поступило заявление о краже – несложно воспользоваться компьютерной программой и установить цепочку перекупщиков. Что мешает нам внедрить подобный механизм? Я собираюсь выйти в городскую администрацию с таким предложением.

Или другой пример. До сих пор остаётся высоким процент краж из квартир. Между тем, когда строятся жилые комплексы, можно сразу планировать служебные помещения для охраны, что-то типа домашней милиции. А заодно установить домофоны, видеонаблюдение, где-то и шлагбаумы. Тогда меньше и машин будут угонять, и краж из квартир совершать. 

– Но такие меры обойдутся жильцам в копеечку.

– За всё хорошее надо платить. Лучше разве, когда ты приходишь домой, а из мебели – один счётчик да диван, который в дверь не пролез. Такой случай зарегистрирован совсем недавно: хозяева уехали отдыхать на Байкал, и в течение трёх дней их квартиру грабили, пока не вывезли все вещи. Воров милиция задержала, и они рассказали, что вывозили всё добро на микроавтобусе, так пришлось сделать несколько рейсов. После кражи в машину погрузили и пьяных грабителей, отметивших прямо на месте преступления удачное окончание операции. И никто из соседей ничего не видел и не слышал.

Есть же программа социального развития города – в её рамках, наверное, можно сделать немало для предупреждения преступлений.

Кадры решают всё

– Раньше милиционеры жаловались, что преступников трудно ловить, потому что у них более современная техника. Как сейчас?

– Условия работы милиции, конечно, меняются в лучшую сторону, но, как говорится, было бы с чем сравнивать. В начале 2000-х годов я ездил в Москву. Там сотрудники как раз получили в подарок от коллег из ФБР два списанных микроавтобуса, напичканных аппаратурой. Для американцев она была устаревшей, а наши такого в жизни не видели. 

Можно обладать высококлассной техникой и сидеть в красивых кабинетах, но если нет у сыщика целеустремлённости, профессиональных навыков и таланта психолога, умения вцепиться и, не опуская рук, работать месяцами – успеха в борьбе с преступностью не добиться. Кадры – вот в чём сила уголовного розыска. Сейчас средний стаж сотрудников нашей службы – от 3 до 10 лет, текучки в уголовном розыске нет. В связи с реформой предстоит сокращение, но основной костяк постараемся сохранить. 

Наша служба гордится своими сотрудниками. Такими, как старший оперуполномоченный ОРЧ-1 Александр Зевельтов, который год мотался по командировкам, пока не было рас-крыто убийство и поджог 45-летней Натальи Мельник и её годовалого сына в Тайшете. Прежде чем удалось установить и задержать наркомана Шнякина, пришлось отработать свыше 170 ранее судимых за корыстно-насильственные преступления и 140 находившихся под арестом в следственных изоляторах по подозрению в совершении аналогичных преступлений. Установленные оперативным путём свидетели и собранные улики позволили суду приговорить убийцу к 23 годам колонии строгого режима. 

Безусловно, будет доведено до суда и уголовное дело по банде Юрьева и Сошникова, орудовавшей в Нижне-илимском районе с декабря прошлого года, – его оперативным сопровождением занимается мастер сыска Виталий Домогацкий. Досрочно получил звание подполковника милиции заместитель начальника оперативно-сыскного отдела Александр Полетаев, раскрутивший банду Смирнова – Бояркина, которая в течение двух лет совершала разбойные нападения на торговые организации и АЗС.

Шесть килограммов героина изъято в этом году благодаря грамотно организованной работе по перекрытию крупных каналов его поставки – в этом большая заслуга Тараса Залтанова из ОРЧ-3. Множество задержанных преступников, ударившихся в бега, на счету Александра Рыжакова из ОРЧ-2. В этом же ряду можно назвать Сергея Тарасова, который больше 20 лет работает по раскрытию убийств; Николая Фонталова, предложившего механизм профилактики краж и угонов машин; аналитика Галины Бартуевой и многих, многих других асов уголовного сыска. 

– Ну а предателей, оборотней, как теперь говорят, на вашей памяти много в уголовном розыске выявлено?

– Превышение должностных полномочий сотрудниками уголовного розыска выражается, как правило, в рукоприкладстве. Не припомню случая, когда сыщик пошёл бы на взятку, чтобы улучшить своё меню. Конечно, неприятно, когда узнаёшь, что твой коллега уличён в рукоприкладстве. Сотрудник милиции должен научиться быть хладнокровным. Но когда видишь убитого или изнасилованного ребёнка – эмоции захлёстывают. Думаешь, как земля-то такого гада носит! А если его оставляют на подписке вместо того, чтобы посадить под арест, – обидно становится. Говорят-то при этом плохо не о других субъектах правоохранительной деятельности и не о том, что законодательство у нас дырявое. Говорят: менты в теме, не иначе взятку взяли. Очень хочется, чтобы законность и справедливость имели бы больше точек соприкосновения. 

Милицию всегда будут критиковать, потому что она находится на передовом рубеже борьбы с преступностью и её деятельность становится всё более прозрачной. Только однобокая какая-то получается прозрачность: всю грязь вывалили, а о тех, кто работает в полную силу, без выходных, ни себя, ни семью свою не жалея, – умалчивают. А ведь в нашей службе таких большинство. 

– А как вы относитесь к новому названию? Скоро будете полицейскими.

– Какая разница, как нас будут называть? Главное – не форма, а содержание.