– Главная особенность САФа – это сочетание российского и американского менталитетов, – уверен Александр Диогенов. – Российские, вернее, советские люди никогда не отличались слабыми знаниями, а в 50–60-х годах, когда учились в вузах люди, создавшие факультет, наше образование вообще считалось одним из лучших в мире. Но даже тогда в россиянах чувствовалась некая неорганизованность. Зато американцам, напротив, свойственно уважение к порядку, к законам. И нам удалось привить это качество на факультете.

– А как вам удаётся, работая по собственным эксклюзивным программам, согласовывать это и с российскими образовательными стандартами, и с американскими? 

– В первое время существования факультета это и правда было серьёзной проблемой. Но мы справились, уже три раза проходили аттестацию и проблем не получили. 

Надо сказать, что в плане методики обучения мы многое взяли у американцев. Во-первых, занятия в аудиториях ведутся не более чем для 25, максимум 30 человек. Во-вторых, у нас очень строгое отношение к прогулам. Американские преподаватели приучили: пропустил три занятия без уважительной причины – уйдёшь с курса, потому что тебя не допустят до экзамена. Так у детей вырабатывается ответственность. Тут уже не пройдёт вариант, который мы сейчас часто слышим от молодёжи: «Деньги заплатил – диплом купил». Вспоминается, например, такой случай: родственник очень высокопоставленного лица, не буду называть его фамилию, получил у американцев двойку за семестр. Лицо это нас пригласило и стало упрекать: «Что такое, я вам деньги плачу, всячески помогаю, а вы с американцами договориться не можете?». А я отвечаю: «Нет. Невозможно это». 

Ещё один американский принцип, который практикуется у нас, – отказ от того, что экзамен – единственный критерий оценки знаний. Я как-то прочитал у одного из учащихся в блоге: «Студент САФа – этот тот, кто забыл, что такое экзаменационная сессия». Это правда. Итоговая оценка у нас часто выставляется, как в школе, по результатам работы в семестре. Например, посещаемость – это 10 её процентов, домашние задания – 30, маленькие контрольные работы –  20 и финальный экзамен – ещё 40 процентов. А хорошие студенты вообще автоматически получают оценку после окончания семестра, без экзамена. Так знания получаются систематические, а не заученные в аврале бессонными ночами в конце года. 

Учиться у нас сложно, хотя в плане поступления сейчас нет проблем. Отчислений очень много. Раньше доходило до 20%, сейчас на уровне 10%.  

– Насколько студентам легко взаимодействовать с преподавателями из зарубежных стран, учитывая не только разность языка, но и отличия в подходах к образованию? Ведь ученики приходят в вуз из обычных российских школ. 

– Психологический момент, конечно, существует. В российских школах ученики привыкают к здешним реалиям, а среди иностранных преподавателей есть и индийцы, и мексиканцы, и американцы, и австралийцы, у которых совершенно иной подход к обучению. Например, чётко работающая система плагиата. Недавно одна наша студентка списала работу у другого студента, и  это сразу обнаружилось. Ну что, получила неудовлетворительную оценку – всё по-честному. Был случай посложнее. На одном из экзаменов по австралийской программе все студенты сделали одну и ту же ошибку, которая была нехарактерна. Например, вместо того, чтобы сложить, отняли. Естественно, преподаватель вынес решение, что все списали. Мы долго выясняли, что там случилось, но, честно говоря, так до конца и не разобрались. 

Понятно, что студенты есть студенты. Они и списывают, и договариваются, и чего-то в уши втыкают. Полностью от этого не избавишься. Но через какое-то время сафовцы приучаются стремиться сделать чуть-чуть больше, чем задал преподаватель, и сделать это вовремя. Учителя это ценят. Даже по итогам последнего года на пальцах можно перечесть количество троек. Остальные четвёрки–пятёрки.

– А конфликты между учителями и учащимися случаются? 

–  Бывают, конечно, и конфликты. Например, как-то, прослушав месяц курс экономики у одного американского преподавателя, студенты пришли ко мне жаловаться. Сказали, что он непонятно что читает: говорит, мол, учебник у вас есть и так, давайте пообсуждаем статьи. Причём статьи абсолютно не были связаны с экономикой. Я пришёл на занятие, послушал, потом с ним переговорил. Он осознал и исправился. Среди российских преподавателей были даже такие, от которых мы отказались. Вроде и уровень высокий у них, а один из них даже был нашим выпускником, но не понял он сути преподавательской профессии. Преподавателем тоже не всякий специалист может стать. 

– Кто на факультете исполняет роль главного разводящего, решающего споры, координирующего процессы?

– Вы знаете, почти весь преподавательский состав этим занимается, не только декан. Преподаватели работают как единая команда. Они могут между собой быть в разных отношениях, но со студентами у большинства есть контакт. Мы проводим тестирование «Преподаватель глазами студента». И практически у всех педагогов очень высокие баллы. Хотя мы не относимся к этому тесту как к абсолютной истине, эти цифры показывают, что студенты уважают и ценят своих наставников.

– А как зарубежные преподаватели отзываются об иркутских учениках? 

– Тут, чтобы не быть голословным, я процитирую одного американца, проработавшего у нас два года: «На каждом факультете в каждом университете есть несколько хороших студентов. Но САФ отличается тем, что там 90% студентов становятся хорошими». Фокус в том, что «хорошими» именно становятся. Где-то ещё я слышал правильные слова на этот счёт: «Студент – это не сосуд, который надо заполнить, а факел, который надо зажечь». Конечно, всех зажечь не получается, но в большинстве случаев это удаётся. Например, взять последний год, когда по всему миру были организованы конкурсы студенческих проектов. Сначала наши учащиеся не очень интересовались их ходом, но потом, когда поняли, что их проекты занимают лидирующие места, вал заявок пошёл. 

– Мотивация сработала. 

– Конечно! А мы, чтобы больше повысить интерес студентов, тех, которые наиболее отличились, премировали. Приняли решение государственной комиссии, что оценку за диплом тем, кто занял призовые места, мы поставим без его защиты. 

– А если говорить о пресловутых факелах, можно ли назвать по именам тех выпускников, которых удалось зажечь, за которых вы особенно горды? 

– О, их много. Конечно, это студенты дебютного набора, которые первыми окунулись в сафовскую действительность. Например, Андрей Буренин (сейчас он первый вице-президент компании «Комплексные энергетические системы», входит в «президентскую сотню кадрового резерва». – «Конкурент»), Максим Безрядин (генеральный директор нефтяной компании «Дулисьма». – «Конкурент»). С ними же училась Зина Бренникова – после выпуска она прошла конкурс 50 человек на место и устроилась в компанию «Procter&Gambol», после чего стремительно стала подниматься по карьерной лестнице. Нельзя не сказать о Станиславе Карташове, который тоже сейчас работает в столице директором проектов управления по реализации производственной системы Сбербанка России. Вообще у нас больше 40% выпускников работают в Москве на высоких должностях. И если перечислять поимённо, то, боюсь, не хватит места. В общем, стыдно за выпускников нам практически не бывает. 

– А каков процент тех, кто, пусть не стремительно, но ровно поднимается по той карьерной лестнице, что они себе выбрали? 

– Практически все. Мы ведём такую статистику, и когда её увидел наш партнёр, вице-президент Мэрилендского университета Николас Аллен, то признался, что его вуз такими выпускниками похвастаться не может. Хочу добавить, что процент наших выпускников, получивших различные гранты для продолжения обучения в ведущих бизнес-школах мира, является самым высоким среди российских вузов. Хотя мне кажется, что главное, чем может хвалиться САФ, – это даже не знания, которые мы даём студентам, а жизненный принцип «учиться всегда». У всех наших выпускников желание получать новые знания – это постоянная внутренняя потребность.