«Одиннадцатый, на выезд!»

Вечер четверга выдался холодным, промозглым и дождливым. Врач реанимационной бригады Александр Соловьёв сочувствует «Иркутскому репортёру»:

– Неудачное вы время выбрали для дежурства. Погода плохая, вечер. На ночь надо оставаться, когда перед выходными народ начнёт гулять, выпивать и у нас появится больше работы – травмы, ножевые ранения, аварии… Сегодня спокойный день. Времени уже пять часов вечера, а вызовов, – Александр Петрович смотрит на карточку, которую заполняет после предыдущего вызова, – а вызовов всего по городу 257. Обычно к этому времени бывает уже четыреста… Видимо, из-за дождя: всех в сон клонит, сказывается метеочувствительность, люди сильно реагируют на погоду. Например, в жару очень страдают пожилые люди – гипертонические кризы, инсульты.

В это время по селектору раздаётся:

– Одиннадцатая бригада, Соколов, на выезд!

Мы грузимся в просторную «Газель», Александр Петрович по дороге объясняет: «Можно на город вечером ориентироваться». Есть у врачей наблюдение, что-то вроде приметы: если вечером, когда машина «скорой помощи» едет по улицам, мало прохожих, они ходят спокойно, не торопясь, – значит, и смена будет спокойной. Но бывает, что вечером город похож на муравейник, все снуют туда-сюда и в воздухе висит нервное напряжение – тогда жди, что ночь будет тяжёлой. Что влияет – магнитные поля, солнечные бури, – рациональных объяснений этому врачи не находят.

Машина въезжает во двор и останавливается. Водитель сверяет адрес и ворчит:

– В Ангарске я работал – там четыре номера на одном доме. У нас – один номер на четыре дома.

В тесной, бедно обставленной «хрущобе» врачей встречает средних лет женщина. На кровати без признаков жизни лежит мужчина. Женщина жалобно объясняет:

На перекрёстке выяснилось, что вызов ложный: «сбитая машиной женщина с переломами и ушибами конечностей» оказалась «упавшей в лужу пьяной бабой, которая самовольно оставила место происшествия»

– У него голова заболела, начал кричать, потом потерял сознание…

Врачи облегчённо вздыхают и спрашивают:

– Алкоголь накануне употреблял?

Женщина неохотно признаёт: да, было. Пострадавшему суют под нос нашатырь, и он начинает неудержимо чихать, всё больше и больше оживляясь. Мы выходим в подъезд, и в это время домой возвращается соседка, молодая женщина, которая, увидев халаты, безрадостно констатирует:

– Опять… В сентябре переехали – так каждый божий день одно и то же: напьются, начинают орать, драться, потом он в обморок падает, вызывают «скорую», потом мирятся и бегут за новой бутылкой.

В машине Александр Петрович объясняет:

– Обычное дело – алкогольная эпилепсия. Человек начинает кричать от боли в голове, синеет, пена в углах губ выступает, теряет сознание. Запиваются…

– И что делать?

– Приводим в чувство. У них резко повышается давление, поэтому ставим укол магнезии в ягодицу – нормализует давление, и укол болючий, за водкой не побежит…

– У него есть кому бегать, – замечает «Иркутский репортёр».

Вызовы к бабушкам с гипертонией нехарактерны для бригады реанимации, но когда не хватает линейных машин скорой помощи, могут отправить и экстренную помощь

– Всё чаще нам встречаются пьющие женщины, – подводит итог реаниматолог Соловьёв. – Сегодня уже третий случай алкогольной эпилепсии – два мужика и одна женщина.

Утро у бригады началось с абсолютно аналогичного вызова: мужчина потерял сознание, жена позвонила, кричит, что её мужик умирает. Оказалось, просто перепил и отключился. В обед вызов ещё драматичнее: крик в телефонную трубку, что человек умирает, идёт кровь горлом. Врачи приезжают, и выясняется, что в припадке алкогольной эпилепсии мужчина просто сильно прикусил себе язык. Запиваются…

Был ещё днём очень странный вызов: бабушка упала с балкона третьего этажа, сломала обе руки. Врачи работали прямо во дворе – подъезд закрыт, балконная дверь закрыта, на балконе лает собака. Так и осталось непонятным, сама бабушка упала или её столкнули.

Радикальные реформы

Наверное, всем любопытно, что происходит, когда человек звонит в «03». Между двумя залами сидит дежурный врач смены. Справа – зал диспетчеров приёма, слева – направления. Звонок поступает к первым. Они выясняют, что случилось, где, с кем, во время разговора заполняя на компьютере «трафарет» – опросник с первичной информацией. Затем его передают одновременно в три места по внутренней сети – дежурному врачу смены на контроль, он «стукается на сервер», то есть печатается в ленте годового отчёта для статистики. И одновременно обрабатывается диспетчерами направления.

Их четверо, и работают они каждый по своему району города. Сначала определяются приоритеты: из всех поступивших вызовов в первую очередь обрабатываются самые тяжёлые больные, с температурой или требующие транспортировки из больницы в больницу могут минуту подождать. Затем вызывается машина с одной из четырёх подстанций скорой помощи по городу или перенаправляется свободная машина, находящаяся ближе всех к адресу пациента.

Родные обычно растерянны и склонны преувеличивать опасность: «Помогите, он умирает!»

Эта простая и понятная схема работала в Иркутске не всегда. Ещё пять лет назад все пять подстанций были независимы друг от друга, у каждой были свои машины, и часто тратили много времени, чтобы сначала больной перезвонил на свою подстанцию, а там ещё нашли машину. Если все в разъездах – соседние подстанции помогали своим транспортом и врачами очень неохотно, несмотря на то, что уже через час могли попасть в аналогичную ситуацию.

День, когда всё кардинально изменилось в организации Иркутской скорой помощи, можно назвать точно – 29 ноября 2006 года, когда подстанции и автопарк волевым решением нового главного врача Андрея Ворожбы объединили и ввели централизованное управление. Теперь диспетчерам стала доступна информация о всех машинах, а не только по собственному району. Но ещё тяжелее проходило внедрение программ «Адис» и «Сигнал». Благодаря первой всю поступающую информацию объединили и сделали доступной в режиме он-лайн всем, кто её должен направлять и контролировать, – она идёт единым потоком от диспетчеров приёма до отдела статистики и главного врача.

В базе данных содержится всё – от количества машин на линии до информации о перевозимых пациентах. В среду, накануне визита «Иркутского репортёра» на станцию, вызовов было шестьсот. В год – 250 000. На «скорой помощи» в городе вместе с водителями работают около тысячи человек. В день визита на линии вышли 49 машин. Всего автомобилей на станции 70.

Реанимобиль спешит на помощь…

Рации сейчас есть не только для связи между машинами – их устанавливают даже в приёмных отделениях больниц, чтобы сообщать, что везут особо тяжёлого больного. Для этого выделили одну из пяти частот радиосвязи скорой помощи. Говорят, что теперь нужно написать инструкции, понятные медсёстрам, как с этими рациями обращаться. А то девочки очень пугаются, когда коробочка на столе начинает что-то вещать человеческим голосом, и не знают, куда нажимать и что делать.

Сейчас на машины устанавливают систему «Сигнал» – отслеживание передвижения машин скорой помощи по карте, информация обновляется каждые пять секунд.

– Пока этот прибор стоит всего на пяти машинах – по одной с каждой подстанции. На все денег нет, да и эти установили благодаря общим интересам с «БВК» – им нужно проверять напряжённость поля в разных районах города, где как сигнал проходит. А прибор также показывает и своё местоположение, – рассказывает Андрей Михайлович. – Мы и договорились, чтобы его поставили нам на машины. Всем хорошо.

По словам главного врача «скорой», труднее всего даётся изменение инерции мышления его подчинённых:

– Первое, что в идеале должен спрашивать диспетчер при звонке в «03», – это не «что случилось?», а «куда ехать?»! А вдруг человек позвонил из последних сил и уже не сможет ответить на второй вопрос?! В Америке достаточно просто снять трубку телефона. У них собаки, живущие у стариков, на это дрессированы: если утром хозяин не проснулся, собака зубами снимает трубку телефона – и приезжает служба «911».

На выезд врачей вызывает внутренний селектор. Получил карточку вызова – и в дорогу…

Теперь в планах реорганизации скорой помощи – изменить пропорции фельдшеров и врачей. 

Мировой опыт подсказывает, что большинство должно быть именно фельдшеров, или, как их называют на Западе, парамедиков. В Иркутске только 20% больных идут на госпитализацию, остальным врачи помогают на месте. На Западе – 80%: «скорая» их только должна довезти живыми до больницы.

Но иногда создаётся впечатление, что у нас работе скорой помощи мешает не обычный российский бардак, а особенности отечественного менталитета. Два года назад произошёл показательный случай, который главный врач Ворожба и сейчас не может забыть. Женщина подавилась яблоком. Пока дети сообразили вызвать «скорую», она задохнулась – до прибытия врачей прошло десять минут. Врачи тем не менее попытались её спасти. Взяли кухонный нож, воткнули в горло. Вытекло немного крови, вышли рвотные массы, но женщина к тому времени умерла необратимо, её не удалось реанимировать.

После этого в местной прессе и даже центральных «жёлтых» СМИ появились статьи о том, как врачи перерезали горло женщине столовым ножом и она умерла от потери крови.

– Я до сих пор ношу с собой лезвие скальпеля, чтобы объяснять, вот оно, – показывает Андрей Михайлович. – Это хороший пример того, как люди, не понимая действий врача, могут отбить ему навсегда желание спасать жизнь человека. Смотрите, это даже не врач, это должен уметь делать обычный солдат НАТО, у него в обязанностях это записано. Если человек подавился, нужно под перстневидным хрящом воткнуть ему в горло нож и повернуть на 90 градусов – чтобы раздвинуть края трахеи и он смог дышать. Врач сделал всё абсолютно верно: он взял столовый нож, потому что скальпель нельзя повернуть – он тонкий, ничего не раздвинет и вообще может сломаться в ране. А говорят – перерезал горло кухонным ножом, «мясник»!

Единичные случаи нападений

Забегая вперёд, всё своё дежурство на станции скорой помощи «Иркутский репортёр» в разное время приставал к разным людям со своим незамысловатым вопросом: как часто нападают пьяные и неадекватные пациенты на врачей скорой помощи во время вызовов, не случается ли так, что их вызывают наркоманы для того, чтобы ограбить, отнять сильнодействующие препараты? Оказалось, что для Иркутска подобные происшествия нехарактерны и единичны.

Главный врач станции скорой помощи Андрей Ворожба пожимал плечами:

– Часто – это сколько? Тут ведь важнее, с какими последствиями. Могу вас заверить, что ни разу я не отправлял врача на больничный после чего-то подобного. Это – единичные случаи. То есть происходят раз в год…

И рассказал последний «единичный случай». Пьяной компании чем-то не понравилась машина «скорой помощи», они окружили её и стали стучать, выражая агрессивные намерения. Врачи забаррикадировались внутри, и компания удалилась, в качестве трофея отломав зеркало заднего вида. История закончилась не без юмора. Врачи написали заявление в милицию об умышленной порче муниципальной собственности неизвестными лицами, и через некоторое время на станцию пришёл представитель правоохранительных органов, посетовал, что злоумышленников найти не удалось, но в качестве компенсации принёс совершенно новое зеркало.

Диспетчеры вызова передают данные диспетчерам направления, и уже те направляют на вызов конкретную бригаду врачей – «раздают на машины»

Диспетчеры станции вспомнили, как некоторое время назад машина «скорой помощи» не уступила дорогу какой-то крутой иномарке, она перегородила дорогу, и доктору, который решил выяснить, в чём дело, сломали челюсть. Приехавшие с вызова врачи подключились к разговору и поведали печальную историю, как месяц назад их обворовали на вызове. Врачи ушли в подъезд, машина стояла во дворе, водитель задремал, и какой-то ушлый молодой человек тихонько приоткрыл дверь в салон и вытащил сумку с медикаментами и кофр с кардиографом. Вышедшие врачи спугнули воришку, и он удрал в темноту, бросив в панике сумку, но так и не выпустив из рук совершенно бесполезный в быту кардиограф.

И уже под конец смены к нам подошёл водитель реанимобиля, на котором мы мотались по городу, спросил:

– Вы расспрашиваете про нападения на машины? Со мной был случай две смены назад…

И рассказал, что пока он ждал врачей, ушедших в подъезд к больному, в машину неожиданно забрался в лоскуты пьяный мужик с перевязанным окровавленным бинтом одним пальцем. Мужик стал буянить, стучать в переборку из салона в водительскую кабину и требовать, чтобы ему оказали экстренную помощь.

Водитель запросил по рации диспетчера, чтобы вызвали милицию. Патруль подъехал буквально через пару минут, на что водитель не без сарказма заметил: «А вот и твои врачи!». Мужик при виде служивых в форме моментально сделался тих и покладист. Его обыскали и забрали в отделение.

Дурацкий срочный вызов №329

Мы опять вприпрыжку несёмся в машину «скорой помощи» на срочный вызов с бригадой Александра Соловьёва, парень-медбрат на ходу объясняет:

– Поступил вызов: на перекрёстке Советской и Красноярской – несчастный случай, перелом или другая травма конечностей. Человек лежит прямо на улице, под дождём. Предварительно – скорее всего, сбила машина.

«Иркутский репортёр» начинает пытать Соловьёва, пытаясь выяснить, есть ли какая-то система у экстренных вызовов, на которые посылают реанимобиль, а не обычную линейную бригаду (это которые приезжают к простудившимся и бабушкам). Александр Петрович ненадолго задумывается и начинает объяснять. Бригаду посылают на все, любые экстремальные случаи – падения с высоты, ДТП, огнестрельные ранения, ожоги, поражения током, обморожения и утопления.

– Для каждой травмы характерен свой период, своё время, – сообщает Соловьёв.

Летом количество срочных вызовов нарастает лавинообразно к концу недели. Это «травматика», когда иркутяне возвращаются с дач, мест отдыха – сильный поток транспорта, все спешат, люди нервничают. В этой ситуации те, у кого машина покруче, стараются проскочить, подрезать, не пропустить других. Молодёжь на дорогих машинах готова растоптать любые «Жигули».

Водитель уточняет: сейчас, днём и вечером, в связи с таким количеством машин скорость становится поменьше и автоаварии ограничиваются помятым кузовом; гораздо травмоопаснее, если водители подерутся. А ближе к ночи начинают гонять, как сумасшедшие, начинаются вызовы на ДТП с жертвами и смертями. С другой стороны, летом машин меньше, все в отпусках, на дачах и в Турции, а вот осенью начинается ад.

В начале осени дети возвращаются из лагерей и деревень, они отвыкают от ритма и правил города, от напряжённого движения по дорогам, носятся как угорелые – и попадают под машины. А в конце осени начинается первый гололёд, как следствие – ушибы, растяжения, переломы ног.

Огнестрельные и ножевые ранения, драки – это признаки празднования Нового года. Народ перепивается, не зная нормы, а молодёжь сейчас стала особенно агрессивной.

– Я 42 года на «скорой» работаю и ещё никогда такой жестокости не видел, – признаётся Александр Петрович. – Раньше, бывало, подерутся до первой крови, разобьют нос – и успокоятся. Сейчас забивают до смерти или тяжёлых внутренних повреждений. Насмотрелись зарубежных фильмов. А после православного Рождества большая нагрузка на две бригады психиатрической скорой помощи – психозы, галлюцинозы и прочие «белочки». Потом всё стихает до 8 Марта.

Наркоманы в «скорую» попадают круглый год, но зато их последние несколько лет становится меньше.

– Мы видим, что наркоконтроль работает, – улыбается Александр Петрович. – Раньше вызовы на наркотические отравления были до трёх раз за смену – только нашей бригаде, а ведь мы обслуживаем лишь центр, то есть Кировский, Куйбышевский и Октябрьский районы. И мы сразу понимали, что в город поступила партия. Сейчас, видимо, героин поступает малыми партиями и его сильно «бодяжат», разбавляют всякой дрянью. Поэтому вызывают редко. Раньше было проще поставить диагноз, наркомана сразу видно: узкие зрачки, синие ногти и губы, редкое дыхание. Сейчас разбавляют чем угодно, даже глазными каплями, и иногда наркотическое отравление можно определить только по валяющемуся рядом шприцу.

До больницы наркоманов довозят редко: как только их откачивают волшебным антидотом налоксоном, они просто убегают, попутно обматерив врачей, что им «обломали кайф» – у волшебного антидота побочное действие, он вызывает абстиненцию. Тем более для вызовов к наркоманам характерно, что общение с врачами происходит на улицах или во дворе, – дома при родителях они колоться не будут. Опытные наркоманы никогда домой «скорую» не вызывают, выносят передознувшихся друзей во двор, знают, что приедут и откачают. Последние два года в городе смертность от наркотиков по линии скорой помощи стремится к нулю.

– В прошлую смену нас вызвали на улицу Баррикад. Как потом выяснилось, вызвала соседка. Два парня по 32 года, уже синих, как баклажаны, пульса и дыхания нет, но мы успели, откачали. А они как пришли в себя, первым делом стали выяснять друг у друга, где героин купили; подрались – один другого обвинил, что тот взял некачественный героин, – рассказывает врач.

Веяние последнего времени – стало очень много бомжей. Летом они строят себе шалаши, живут подальше от человеческих глаз. А к холодам выползают на люди, с обморожениями. Горожане вызывают им «скорую», требуют, чтобы их увезли и куда-нибудь пристроили, но в больницы их берут неохотно – даже не из-за общей антисанитарии, а потому, что они не столько больные, сколько голодные, лучшее лечение – накормить.

Тем временем реанимобиль останавливается на перекрёстке. Пострадавших не видно. Невдалеке стоит машина милиции – оформляет протокол какому-то нарушителю ПДД. Врачи идут к патрульным и выясняют: «пострадавшая женщина» оказалась «пьяной бабой», которую не машина сбила, а она сама, от излишне злоупотреблённого и из-за скользкой дороги, рухнула в кювет. Пока «скорая» добиралась через пробки, она полежала, отдохнула и ушла в неизвестном направлении.

Уже по возвращении на станцию выясняется, что вызвал «скорую» проезжающий мимо водитель, который не мог остановиться из-за плотного движения. Просто увидел лежащую женщину и подумал, добрая душа, что случилось страшное. Это был последний вызов смены Соловьёва и «Иркутского репортёра» – вызов №329.