Последний из курыкан
Всё началось с мыса Хоргой, «известного своей курыканской стеной». Вокруг этого места на Ольхоне ходит масса легенд: и то, что когда-то тут была древняя крепость неизвестного назначения, и то, что это святилище, где средневековые курыкане приносили человеческие жертвы. Один мой хороший знакомый во время очередной переписи населения записался «курыканином». Да что там знакомый, целые народы не прочь объявить себя потомками курыкан. А во всём виноват… академик Алексей Окладников. Эта статья посвящается последним из курыкан.
Хоргой – дежурная точка ольхонских экскурсий. Трясёшься на «уазике», шофёр бодро выскакивает: «У вас 20 минут!». 20 минут на «фотку» возле стены, бегом на мыс, «там камень есть с дыркой, вероятно, под голову, чтобы легче отрубать было». И, считай, приобщился к древней культуре курыкан. Поехали дальше. В общем, те, кому достаточно, могут дальше и не читать. Этот текст для «больных на голову». Тех, у кого сердце забьётся при словах «гулигань», «древние руны», «разбитые сосуды» и «городища». Потому что когда я второй раз попала на курыканскую стену на Хоргое, то два дня бродила там, не выводясь. Место действительно странное. Мыс огорожен 185-метровой полуразрушенной стеной, поросшей кустами. Говорят, когда-то похожую стену разобрали в районе урочища Семь Сосен на строительство причала рыбзавода в Хужире. Сейчас причал разрушен, и оттуда торчат «курыканские» камни. За стеной на Хоргое – по всей «горбушке» мыса навалены камни самых различных размеров, как будто принесённые намеренно. Не похоже, что тут жили. Кто будет жить на высоком, продуваемом, холодном мысу? Тогда зачем стена? Неизвестно. Туристам обычно показывают на мысе два огромных камня с выдолбленными чашами. Рассказывают, что одну курыкане использовали «под кровь», другую – «под отрубание головы». Люди бросают в них монетки, серёжки, всё, что под рукой. Зачем – никто не знает. Просто на холодном ветру среди голых молчаливых камней как-то начинаешь верить в бурханы. За два дня поисков я обнаружила к двум известным ещё три «чаши». Что-то подсказывает, что это ещё не всё. Назначение этих многочисленных дыр в камнях непонятно, загадочно, странно. Вот тогда и возникла мысль разобраться, что за курыкане такие?
Всадники из легенд
Скудость информации по курыканам даёт учёным простор для самых экзотичных научных гипотез. Сейчас уже звучат версии, что курыкане – предки не только якутов, но и бурят. А уж если быть ещё смелее, то не знаменитые ли хунну были «отцами» курыкан? Учёный Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН Баир Дашибалов полагает, что современные хоринские буряты, считающиеся потомками средневековых хори, могут быть родственными курыканам. Сам этноним «хори» – нечто иное, как «курыкане», предположил учёный, ссылаясь на этимологические и исторические изыскания своих коллег. А уж культура курыкан, продолжает размышлять Дашибалов, может быть одной из преемниц знаменитых хунну. В качестве доказательства он приводит сходство захоронений хуннов в Забайкалье и населения курумчинской культуры, специфического инвентаря и способов сооружения городищ. Впрочем, это тоже только гипотеза.
Вся история этих самых курыкан – покруче научной фантастики. Или, скажем так, фантастика от науки. Всё началось с этнографа Бернгарда Петри. Если бы не его раскопки в 1912–15 годах в долине реки Мурин улуса Шохтой Курумчинского ведомства, никакой «культуры курыкан» сегодня не было бы. Или была бы, но называлась совсем по-другому. Или была бы не такой легендарной. Но звёзды благоволили курыканам. Сын профессора антропологии обнаружил в долине Мурина некие сооружения. Он предположил, что это – средневековые плавильни железа, и назвал весь комплекс раскопок «культурой курумчинских кузнецов». Петри считал, что эта культура предшествовала «поздней железной эпохе» 12–16 веков. А вот в 1937 году, когда сам Петри уже был в застенках НКВД, его ученик, будущий академик Алексей Окладников, подхватил идею. Тогда он впервые обозначил границы этой культуры «раннего железа» – 6–12 века нашей эры. Дальше – больше. Уже к 40-м годам Окладников свёл две полюбившиеся ему гипотезы вместе. Он считал, что странные «курыкане», упоминавшиеся в средневековье в рунических надписях тюрков, и были теми «кузнецами» Петри. Это они строили по Приольхонью, Ольхону, Ангаре, Лене загадочные городища с непонятными стенами. И оставили «писаницы».
Странно, но первым, кто донёс до русского уха слово «курыкане», был русский тюрколог Василий Радлов. Ещё задолго до Петри и Окладникова в верхнем течении Енисея и на реке Орхон в Монголии на ритуальных камнях нашли загадочные рунические надписи. Это были руны древних тюрков, которые учёные назвали «орхоно-енисейским письмом». Далеко на реке Орхон стоит большой памятник легендарному тюркскому правителю Культегину. В надписи на памятнике перечисляются народы, пришедшие «плакать» по ушедшему воину. В конце 19 века Василий Радлов перевёл эту надпись. Среди «плакавших» народов были и загадочные «уч-курыканы». То есть «три курыкана», три племени курыкан.
в них монеты
Тюркское название «курыкане», как считал Окладников, сохранилось и в китайских летописях, но под другим именем – «гулигань». «Земли гулиганевы на север простирались до моря, от столицы (столицы Танской династии Китая. – Авт.) чрезвычайно удалены», – писал в «Собрании сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена» русский китаист Никита Бичурин. Сам Окладников ссылается на историю династии Тан, где указано, что курыканы (кули) жили в «круге Ангкола, который носит имя одной реки». «Река Ангкола, о которой сообщает танская история, несомненно, является Ангарой», – сделал вывод Алексей Окладников. И пошёл дальше: «Жители Приангарья и Ленского края, кури-гулигани древних летописей и были, следовательно, хозяевами писаных Ленских скал, народом-знаменосцем Шишкинских писаниц, а степные тюрки называли их курыканами». Изучая шишкинские изображения, Окладников заметил, что воины-знаменосцы «одеты» художниками в типично тюркскую одежду, а их кони имеют интересные «зубцы» на гривах, которые, как он полагал, тоже свойственны древнетюркской художественной традиции. Рядом с писаницами учёный увидел древнетюркские руны, точно такие же, как в Монголии и на Енисее. Потом похожие писаницы Окладников нашёл в других местах по Ангаре, Лене, в долине реки Куды на скалах горы Манхай. Так родилась красивая гипотеза Окладникова о загадочном народе, гордых всадниках с флагами с Шишкинских писаниц. Академик полагал, что культура курыкан близка енисейским кыргызам, корни, соответственно, уходят в Среднюю Азию. А вот потомками курыкан Окладников назвал якутов. На гербе Якутии сейчас как раз изображён всадник с Шишкинских писаниц, скопированный когда-то Окладниковым со скал. Хотя современные археологи считают, что эта фигурка вряд ли имеет какое-то отношение к якутам. Но попробуйте скажите об этом якутам!
Новые курыкане
Где-то с 90-х годов 20 века история курыкан становится и вовсе загадочной. Выводы Окладникова оказались и верными, и неверными. Мнений по проблеме много, и вот лишь одна из точек зрения. В начале 90-х иркутский археолог Артур Харинский, занимавшийся этой проблемой, пришёл к выводу, что артефакты, собранные Петри, – «смешанные», и время бытования отдельных находок достигает 13-14 веков. То есть не совпадает датировка с «границами» Окладникова. И само понятие «курумчинская культура» просто размывается! Что делать? У археологов есть слово «культуроопределяющая основа» – это предметы, которые встречаются только в определённых раскопах и нигде больше. Они «отделяют» данную культуру от других. Вот за основу курумчинской культуры Харинский и предложил взять своеобразную, свойственную лишь этим находкам, керамику – с пальцевыми защипами. И ограничить область культуры только Ангарой и Леной и сроками 8–12 века.
Одним из первых странные «городища» на Байкале обнаружил учёный Иван Черский. В 1880 году он назвал их «постройками прежних аборигенов местности». Черский видел их «на Харгойском мысе Кучулгинского залива, на высокой горе правого берега той же речки Харгой, около выхода р. Сармы из Приморского хребта, также на Ольхоне, в Шибетском заливе, на Харгойском мысе, в одной из правых долин залива Загли (в Воротах), на высшем пункте мыса Имыл Галдаши и, наконец, на острове Хыбын». Они имели вид стен, четырёхугольных построек. Стены выведены «из каменных плит и обломков, сложенных, как дрова, в сажени от нескольких футов до 1/2 сажени высоты». Шириной иногда более двух саженей, и более 90 саженей в длину.
А что же было раньше? А раньше, как считает ряд иркутских археологов, с 3–4 века до н.э. по 7 век нашей эры на побережье Байкала, Лены, Ангары жили люди своеобразной «елгинской культуры». А уже потом появились «курумчинские кузнецы» Петри. Это они делали на Ангаре и Лене погребения, кремируя умерших на земле. Они – авторы наскальных рисунков конных воинов. Они строили городища-святилища. Но, как полагают некоторые иркутские археологи, на Байкале, и на Ольхоне в частности, была своя, очень похожая на курумчинскую, но особая культура. Больше тяготеющая к Забайкалью. «Курумчинские кузнецы» и загадочные авторы городищ на Байкале исчезли с карты к 12 веку. И на их место заступила «усть-талькинская» культура. Не менее интересная. Специфической особенностью её было то, что рядом с могилой человека в отдельной могиле хоронили лошадь или корову. К концу 15 века теперь уже устьталькинцам пришлось уйти на север – их теснили бурятские племена. Собственно, устьталькинцы и могли быть предками нынешних якутов. Это тоже одна из гипотез.
«Область научной фантастики»
Вопрос «Кто были эти курумчинские кузнецы?» остаётся пока без ответа. Это загадка, за ответ на которую дорого бы дал любой археолог или историк. На самом деле письменных упоминаний о курыканах очень мало, а точно определить, где они жили, и того сложнее. Тех же кыргызов очень легко локализовать в Минусинской котловине. Там много письменных свидетельств и материальных находок. А курыкан, как свидетельствуют археологи, локализовать сложно, да и практически невозможно. Исследователям доступно только одно – материальные остатки жилищ, погребений и святилищ каких-то людей, живших в 8–12 веках на Лене и Ангаре. А что был за народ, это, к сожалению, уже область научной фантастики. Никто не скажет со стопроцентной уверенностью, какое племя здесь проживало. Могли тут жить и бома-алакчины, и туматы. А могли жить и курыкане. Хотя, по мнению ряда учёных, их всё же стоит искать не здесь, а ближе к Китаю.
Да и вопрос о том, тюрки ли были курумчинские кузнецы, – открытый. Доказано, что они были тюркоязычными. А это не одно и то же. Они могли быть тюрками, а могли быть союзом нескольких племён, где главным было тюркское племя. В своё время Алексей Окладников сказал: «У берегов Байкала, на Ангаре и Лене, сходились и расходились пути древних культур Востока и Запада». К примеру, в устье реки Унги археологи обнаружили следы факторий выходцев из Средней Азии! Похоже, что ещё с 12 века тут был целый ремесленный городок, где среднеазиатские выходцы мастерили свои вещи. Люди тут торговали, ковали, отливали железо, растили злаки. Всё это рядом, в тесной связи с загадочным народом, который теперь и не знаешь, как назвать. Курыкане? Туматы, алакчины?
Нам остались городища. На Малом море, Ольхоне их масса. Помимо каменных, ещё и земляные. И археологи не могут сказать точно, было ли это укреплённым сооружением или святилищем. И когда многие из них были созданы – в эпоху так называемых «курыкан» или позже. Артур Харинский пришёл к выводу, что эти городища были, скорее, святилищами, чем оборонительными сооружениями. И, в общем, с ним многие соглашаются. Сейчас и в специальной литературе их так и называют: «городища-святилища». Всё дело в том, что внутри, за этими стенами, практически нет никакого культурного слоя. Нет находок. Везде всё одинаково – есть красивая стена или красивый земляной вал со рвами, площадки. А когда археологи начинают закладывать раскопы – нет практически ничего. Напрашивается логичный вывод – это были святилища. Строились они, как предполагают археологи, в соответствии с трёхчастным делением мира на верхний, средний, нижний, на высоких горах или мысах – чтобы к небу поближе. А вал, или ров, или стена нужны были, скорее всего, чтобы оградить эту сакральную территорию от злых духов. Археологам часто приходится повторять слова «скорее всего», «вероятно». Нет достаточных доказательств, что точно было святилище. Область научной фантастики.
Странные каменные чаши на Хоргое пока тоже не поддались исследователям. Если бы на таких мысах в непосредственной связи с чашами были найдены существенные материальные остатки – кости, украшения, погребальный инвентарь, – то смогли бы сделать датировку, в том числе и радиоуглеродную. И понять хотя бы, к какой эпохе относятся эти чаши. Стену, как и камни с «чашами», датировать бесполезно – датировка даст возраст камня и ничего более. Возможно, эти чаши принадлежали культуре средневековых кочевников, а может быть, были выдолблены гораздо позже. Никто этого не знает. Кочевники ушли, оставив городища. А кто их использовал потом – очередная загадка.
Хранители священных мест
(фото www.den-za-dnem.ru)
Последняя загадка курыкан – само их имя. Я не буду приводить слова в их подлинном написании в этимологических словарях, чтобы не загружать читателя. Кому интересно – все книги в свободном доступе. Проверьте сами. «Древнетюркский словарь» переводит «курыкан» как «этническое название группы северо-восточных тюркских племён». Но и одновременно это же слово трактуется как «стан, военный лагерь»! И это ещё не всё. Когда мои знакомые были несколько лет назад на Ольхоне, спросили у местных бурят, что означает слово «Хоргой» (Иван Черский его встречал не только на Ольхоне). Бурятка Галя, промышлявшая ловлей рыбы, сказала: «Что-то вроде «прятать». Я заглянула в «Бурятско-русский словарь». Точно: «хоргодхо» означает «прятаться». Тогда-то и начала закрадываться мысль, что эти слова если не родные, то уж точно когда-то были близки. В древнетюркском есть слово, звучащее примерно как «кору», «кори» – охранять, оберегать. А в монгольском «хорго» – укрытие, обнесённое оградой место. От монголов к бурятам перешло и «хорео» – ограда. Так вот откуда эти стены! А если вы поинтересуетесь этимологией слова «курган», то узнаете, что это не только могильник, как мы привыкли, но и крепость, укрепление! Охраняемое место. Конечно, для профессионального этимолога это только забавные словесные игры, не более. Но для любителя выстраивается удивительная картина. Хоргой – потаённый, охраняемый мыс. Место, где что-то или кого-то прятали за стеной. В чём-то оно ещё и родное кургану (дилетанту журналисту простительно помечтать). А курыкане – «охранники». Похоже, что и в области лингвистики этот странный народ оставил свой след.
Вероятнее всего, никто и никогда не узнает, кем же были «курумчинские кузнецы», легенды и научные теории вокруг них будут плодиться. А потому что людям, сильно учёным и не очень, зачем-то нужны места, куда можно приехать и просто удивиться: «Тут такой камень есть! На нём голову отрубали!».
