Пригласительный билет

«Трудно найти город, в котором я не бывал», – признаётся Юрий Перелыгин, выпускник Ленинградской лесотехнической академии. Его первые градостроительные проекты были связаны с Якутией, Читой, Владивостоком, Сахалином, Камчаткой. В частности, он работал над первыми в Советском Союзе Прибайкальским и Забайкальским национальными парками. Кроме того, принимал участие в нашумевшей первой всесоюзной социально-экологической экспертизе состояния Байкала в 1988 году. Последние двадцать лет он был занят в основном на Северо-Западе страны. Несколько месяцев назад вернулся в Иркутск и возглавил фонд «Иркутская Слобода», созданный для реконструкции исторического центра города. 

– В Иркутск вы приехали поработать исключительно по приглашению губернатора? Или в этом есть ваш личный интерес?

– Вряд ли я бы поехал сюда, если бы не моё представление о значении Восточной Сибири и, в частности, Иркутска для страны. Я имел честь поработать в федеральном правительстве. Как раз занимался социально-экономическим развитием регионов. В своё время мы писали стратегию развития Дальнего Востока и Забайкалья. В этом концепте сформулировали несколько тезисов. Один из них звучал так: на огромной территории стране не на что опереться, кроме Владивостока и Иркутска. И если Владивосток получил неожиданную поддержку в связи с решением провести там саммит АТЭС – туда идут беспрецедентные вливания средств федерального центра, – то Иркутск, с моей точки зрения, пока незаслуженно забыт. 

На решение повлияло и то, что регион был мне знаком раньше. В том числе по проектам Забайкальского и Прибайкальского национальных парков. Это был конец 80-х. В те годы я здесь часто бывал, много чего исходил. Принимал участие в социально-экономической экспертизе состояния Байкала, которую проводило бюро компартии в Иркутской области. Конференция была связана и с байкальским комбинатом, и с БАМом, и с целым рядом других вещей, которые планировались в Братске, Усть-Илимске. В общем, нельзя сказать, что я был не готов приехать в Сибирь. С другой стороны, поводом для этого стало приглашение губернатора. Мы довольно давно знаем друг друга. И когда Дмитрий Фёдорович предложил мне сформулировать концепцию развития квартала исторической застройки в Иркутске, я согласился.

«Это мой второй 130-й квартал»

Над первым 130-м кварталом Юрий Перелыгин работал в Петербурге. Архитектор рассказал, что участвовал в проекте на раннем этапе, когда его организаторы формулировали замысел, считали бизнес-идеи, привлекали первый кредит мирового банка под гарантии городского бюджета. «Мы пробили новую пешеходную зону, разделили её на лоты, нашли инвесторов. Прошли эту школу. А дальше была создана структура, которая продолжила реализацию проекта. Сейчас это действующий 130-й квартал, выходящий на площадь Восстания в центре Петербурга – на пересечении Невского проспекта, улиц Жуковского и Маяковского». 

– Уже определены основные подразделения, которые займутся проектом иркутского 130-го квартала? 

– «Административная машина», сопровождающая проект, запущена. После того как в ноябре прошлого года было решено создать фонд «Иркутская слобода», сформировались несколько структур. Во-первых, сам фонд. Он предназначен не только для проекта 130-го квартала. Его основная задача на десяток лет – реконструировать весь центр Иркутска, привести его историческую часть в порядок. У фонда есть попечительский совет, правление, дирекция. 

– Кто входит в эти структуры?

– В учредителях фонда числятся шесть частных компаний. Одна из них имеет в том числе иностранный капитал. Это «Росбанк», основной акционер которого – «Банк Сосьете Женераль». Остальные компании – местные. Информация о них открыта на сайте «Иркутской Слободы». Кроме фонда, проектом занимается заказчик-застройщик – ООО управляющая компания «130 квартал», стопроцентная «дочка» фонда. Обе структуры полностью частные. Государство не участвует в них ни деньгами, ни имуществом, ни землёй. Практически все средства, которые планируется вложить в квартал, будут частными. 

– Пул инвесторов проекта уже сформирован?

– Над инвестиционной частью проекта сейчас идёт активная работа. Он разбит на несколько десятков лотов. Каждый лот имеет своего инвестора. Где-то на треть у нас уже заключены инвестиционные договоры и ведутся проектные работы. Ещё по поводу 40% оставшихся лотов переговоры планируется завершить в течение месяца. Пятая часть площадей пока остаётся без хозяев, но переговоры уже начаты. В предполагаемый пул инвесторов включены крупные федеральные структуры. Думаю, в результате две трети владельцев площадей в квартале будут местные, остальные – федеральные. 

– По какому принципу разбиты лоты? 

– В соответствии с проектом планировки квартала. Прежде чем сделать его, мы провели расчёты, составили экономические модельки, что окупаемо, а что нет. Прекрасно понимали, что это крупный девелоперский средовой проект и объекты в нём нестандартные. Не просто квартира в доме или пятно застройки, а весь квартал в целом, разбитый на части. Поэтому каждый инвестор интересуется, кто рядом, и для них это публичная информация. Так вот, лоты разбиты модульно, начиная от 100 квадратных метров и заканчивая 30 тысячами квадратов. В целом будет построено около 70 тысяч квадратов на 5,6 гектара территории.

– Какова сумма инвестиций в квартал? 

– Общая сумма средств на строительство – около 2 миллиардов рублей, и ещё приблизительно миллиард уйдёт на расселение, выкуп частной собственности, подготовительные работы. Средства, как я уже сказал, частные. Государственные деньги здесь тратятся только на расселение людей из ветхого и аварийного жилья. Это программа Фонда содействия реформированию ЖКХ, согласно которой из 130-го квартала в новые квартиры переедет около половины семей. Другую половину выселяет на свои средства фонд «Иркутская Слобода». 

– У общественных объектов квартала тоже есть свои инвесторы? 

– Да. К примеру, у центральной площади. По ярусности, перепадам высот, типу проекта она напоминает Охотный ряд в Москве. Мы не могли не использовать перепад в 17 метров от улицы до улицы. Там планируется создать развитое многофункциональное торгово-развлекательное пространство. Разумеется, на этот объект есть свои инвесторы. Кстати, по завершении проекта около 40% общей территории квартала – площадь, бульвар, инфраструктуры Водоканала и прочее – будут переданы муниципалитету.

Иркутск 1939-го года 

«130-й квартал – задача, которую можно пощупать руками. Но в Иркутске у меня есть и виртуальная, идеологическая и оттого более сложная задача, которая заключается в формировании градостроительной политики Иркутской области», – говорит Юрий Перелыгин. С этого года он ведёт работу регионального Градостроительного совета. Говорит, что участие губернатора в двух третях заседаний свидетельствует об огромном внимании области к градостроительной политике.  

– Вам наверняка знаком генплан Иркутска. Какие ошибки, на ваш взгляд, в нём допущены и как можно их скорректировать? 

– Не сказать, чтобы я был хорошо знаком с документом. Общее представление о нём я имею. С точки зрения ошибочности я бы не стал его комментировать. Я скажу о его значимости и правовых последствиях. Генплан выполняется в масштабе «один к десяти тысячам». Для этого проектировщику, образно говоря, надо взлететь на самолёте на три тысячи метров и оттуда посмотреть на город. В таком масштабе должен мыслить градостроитель. Обычный человек живёт в масштабе «один к одному». Максимум – «один к пятистам». Получается, генплан – очень сложный документ, с которым сможет работать только грамотный архитектор. К сожалению, у нас таких людей в стране в целом не очень много. За 20 лет мы растеряли градостроительный цех, в том числе в Иркутске. Вот видите из окна это чудище – медицинский университет? Как можно было его воткнуть в это место? В такое место, среди этой архитектуры, бараков. Трудно себе представить. 

Кроме того, генплан должны сопровождать правила землепользования и застройки (ПЗЗ), которые трактуют архитектурно-строительные нормы. Иначе говоря, указывают, что и в каких пределах можно, а что нельзя. В Иркутске ПЗЗ были приняты позже генплана, оттого возникают сложности при применении градостроительных документов. Сейчас идёт апгрейд генплана. Тогда, надеемся, вскоре система документов заработает так, как должна.

– Чем чревата для Иркутской области задержка в принятии Схемы территориального планирования региона? 

– Этот документ на градсовет пока не попадал. Но мы рассмотрели схему терпланирования Иркутского района, который является ведущим в области, к примеру, по росту численности населения. Больше всего вопросы задавали сетевики: их волновало электроснабжение района. Вместе с ними мы внесли соответствующие корректировки в документ, обозначили общие коридоры и места размещения энергообъектов. Сейчас схема находится на согласованиях в федеральных органах власти. Думаю, что в ближайшее время она будет защищена. В этом смысле мы будем содействовать принятию других документов терпланирования, которые требуют вмешательства градсовета и федерального центра.

– Насколько Иркутск отстаёт по своему облику от городов европейской части страны? 

– Чтобы не отвечать «навсегда», расскажу о любопытнейшем факте про Иркутск. Я нашёл его в справочнике архитектора 1939 года, пока готовился к выступлению на оргкомитете по празднованию юбилея города. В книге была характеристика Иркутска: менее 200 тысяч населения, зона вечной мерзлоты, девятибалльная сейсмика. Сейчас здесь почти миллионное население, учитывая близлежащие Ангарск и Шелехов. Это единственный город в Восточной Сибири, который рос такими темпами. Развивались окраины, промышленные зоны, а центр оставался в Иркутске. Другое дело, что он недоинвестирован в течение последних 70 лет. И если мы эти годы отставания преодолеем, то Иркутск догонит западные территории. Во всяком случае, 130-й квартал через пять лет заживёт той жизнью, к которой привыкли центральные части любых европейских городов. 

– А идея агломерации вам симпатична? 

– Есть понятие агломерации. И оно, в отличие от идеи, складывается естественным историческим образом. У вас агломерация уже есть. Люди из Ангарска ежедневно ездят в Иркутск, и маятниковая миграция между тремя городами настолько большая, что назвать их автономными нельзя. Другой вопрос – стоит ли делать агломерацию объектом проектирования? Думаю, стоит. В России сейчас 11 городов-миллионников. Если в Восточной Сибири не появится несколько подобных мегаполисов, то вопрос о целостности государства будет висеть всегда.

– В последнее время много обсуждается необходимость брендировать город. Что могло бы стать брендом Иркутска?

– Он у вас и так есть – это Байкал. За рубежом все знают о Байкале, но редкий иностранец слышал что-то об Иркутске. Выращивайте такие бренды, как Мацуев, Намдаков.  

– Почему тогда эти бренды в полной мере не работают на регион? 

– Просто целенаправленно никто не занимался их раскруткой как брендов Иркутска. Можно, конечно, озаботиться брендированием, маркетингом и ещё всякой ерундой. Но, с моей точки зрения, пока мы не приведём город в порядок, никакие бренды не помогут. 

– Разве на репутацию главного бренда области отрицательно не влияет, к примеру, Байкальский ЦБК?

– Никто не перестал приезжать в Сиэтл, где прямо на берегу Пьюджет-Саунда расположен целлюлозно-бумажный комбинат. Касатки как плавали там, так и плавают. Кроме того, там находится база ядерного подводного флота. Полагаю, комбинат может остаться и на Байкале, но при этом должен замкнуть производственный цикл. Если в таком случае его работа станет экономически не целесообразна, значит, тогда бюджет будет его подкармливать, и в этом будет политическая целесообразность. К слову, 20 лет назад на упомянутой экспертизе у меня была ровно такая же точка зрения. Мы же, градостроители, консерваторы. У нас же города живут столетними циклами.

– Что сейчас сдерживает развитие Иркутска? 

– Могу сказать, что развитие города сдерживает тотальное недоверие друг к другу. Здесь власть одного уровня не верит власти другого уровня, а бизнесмены – друг другу. А жители не верят никому из них. Это глубокоэшелонированное недоверие. Если оно будет преодолено, то Иркутск имеет все шансы быстро развиваться. 

– А вам верят?

– Начинают. Ещё предстоит над этим работать. Пока не реализуем проект 130-го квартала, то окончательно доверие не завоюем. 

Есть город золотой 

«Так часто бываю в Иркутске, что начинает казаться, будто я в нём живу. Неделю провожу здесь, неделю – в Москве, Питере и других городах. Пока в таком режиме и планирую работать», – говорит Юрий Перелыгин. Наручные часы он предпочитает не переводить: такое случалось с ним лишь в командировках на Дальний Восток, которые длились больше месяца. Архитектор отшучивается, мол, работает по местному времени, а живёт всё равно по своему. 

– Часто летаете в Иркутск. Как вам кажется, действительно ли есть необходимость выносить аэропорт за черту города?

– Всегда был убеждён, что такой сложный инфраструктурный объект должен располагаться в центре агломерации. Чтобы связать города, аэропорт должен находиться где-то между Ангарском и Иркутском. Так делают все нормальные территории Запада. Как, например, Ситака – район Сиэтла и Такомы. Между ними расположен аэропорт и корпорация «Боинг». Здесь может быть создано нечто подобное. Однако на градсовете мы ещё не занимались темой нового аэропорта. Когда-нибудь доберёмся и до этого вопроса. 

– Вы не разделяете опасений, что этот проект может стать некой утопией с учётом того, сколько времени он не может сдвинуться дальше выбора площадки? 

– Любой проект реалистичен, если он действительно проект. Когда он появится в отношении нового аэропорта, то будет реализован. А то, что обсуждается сейчас, это, скорее, предпроектные идеи. 

– В связи с нынешней работой в Иркутске не намерены перевезти сюда семью? 

– Когда я работал в правительстве, то фактически четыре года пробыл в ссылке в Москве. Мне тоже всё время задавали вопрос: что же вы семью не перевозите? Но я регулярно по выходным или в любой свободный день ездил домой. Я не представляю жизни моей семьи вне Петербурга. 

– А себя представляете?

– А я здесь работаю, а не живу. 

– Есть ли в России город, который считаете идеальным? 

– Петербург, разумеется. 

– А если за рубежом?

– Лондон нравится мне больше, чем все остальные европейские города. Приезжая туда, ты понимаешь, что лондонцы любят свой город. Они чистят тротуары, никто их не заставляет это делать. Просто берут и моют с порошочком свою территорию по утрам. В Петербурге – в Петроградке, на Васильевском острове – подобное только начинается. 

– Кроме работы в Иркутске, какими проектами занимаетесь?

– Возглавляю правление Национальной гильдии градостроителей. Занимаюсь в Петербурге проектированием конгресс-центра «Константиновский». Являюсь заместителем генерального директора по его строительству. Помимо этого делаю ещё ряд вещей. 

– Вы автор более 20 научных работ. Что входит в научные интересы?

– Всё, что касается регионального развития и градостроительства. 

– А в ненаучные?

– Футбол. 

– И как вам итоги чемпионата мира? 

– Замечательно. Я болел за европейцев в целом. Было уже хорошо, что Европа вышла в финал. Конечно, хотелось, чтобы победила Голландия. Всё-таки Дик Адвокат был главным тренером «Зенита», а теперь и сборной. И Гус Хиддинк тоже тренировал нашу сборную. Смотрел матчи в перерывах между перелётами, болел, как обычно, сразу в трёх городах – Москве, Иркутске, Питере.