Туман над водой

В день погружения «Миров» шёл дождь, и все решили, что по приметам «это к благополучию». К трём часам дня, когда баржа «Метрополия» отошла чуть за Листвянку, «благополучие» затянулось густым туманом. Но погружаться всё равно стали. Как пояснил старший механик ГОА, научный сотрудник Института океанологии им. П.П. Ширшова Сергей Смолицкий, опускать «Миры» в такую погоду можно, искать потом будет трудно. Можно попросту «наехать» баржей на тело аппарата. А он – как ребёнок. 

«Мы на нём не только ныряем, мы его строим всё время, – говорит пилот «Мира-2» Герой России Евгений Черняев. – Каждый год совершенствуем. Аппараты живут только за счёт работы». К счастью, к моменту выхода на поверхность «Мира-2», в начале седьмого, туман исчез. В этот первый день третьей международной научно-исследовательской экспедиции «Миры» на Байкале» не было никакой науки. «Катали» ветерана ВОВ, 82-летнего моряка Валентина Казанцева, сотрудника пресс-службы БЭФа Сергея Евчика, главу компании «Метрополь», а теперь ещё и действительного члена Русского географического общества Михаила Слипенчука и руководителя администрации УОБО Бориса Данилова. Участники заинтриговали: в этом году экспедиция намерена «поставить важную, жирную точку в одной из тайн, множество которых существует на территории Байкала». Правда, какую и где – никто не сказал. 

Тайну «Миры» начали искать 

3 июля с района Большого Голоустного. В этом году погружения снова будут на Среднем и Южном Байкале. И тема та же – донная нефть и газовые гидраты. Тема настолько интересная, что трёх лет «Мирам» явно не хватит. На Байкале, «наиболее изученном озере», ещё в 18 веке знали о нефтепроявлениях. Знали кое-что и о гидратах. Однако директор Байкальского музея СО РАН Владимир Фиалков, сам опускавшийся в озеро не раз, говорит, что исследовать Байкал «изнутри» до 60-х годов прошлого века было практически невозможно. С появлением водолазного снаряжения и акваланга глазам человека стала частично доступна пелагиаль. Пока «Миры» путешествуют по Байкалу, в музее Фиалкова замерли маленькие копии «Пайсисов» и «Миров» (копия «Мира» в мельчайших деталях, даже баржа есть), огромный водолаз с шлемом «аглицкого» производства и аквалангист, у которого под маской – футбольный мячик. Выставку Байкальский музей сделал специально к третьему году «Миров». Чтобы показать, как человек ушёл с суши в Байкал. До прихода «Пайсисов» в 1977 году на Байкал люди практически не могли оторваться от прибрежной зоны. А за глубинами наблюдали на расстоянии. «Раньше ситуация была примерно такой: мы летаем на дирижабле над планетой, она покрыта облаками, – говорит Владимир Фиалков. – Опускаем какие-то приборы и пытаемся таким образом составить себе представление, как устроена планета». 

Другая планета

Первый необитаемый аппарат, созданный дальневосточными учёными, спустился в Байкал ещё в 1974 году. «Это, конечно, было незабываемое зрелище, – говорит Владимир Фиалков. – Мы волновались, когда опускали его, потом со страхом ждали – когда же он вернётся? И представьте себе, он вернулся в ту же, заданную, точку. Тогда на нём стояла 16-миллиметровая кинокамера «Красногорск». А три года спустя на Байкал прибыли «Пайсисы». Потом они будут тут ещё раз, в 1990–1991 годах. Именно по итогам этих погружений в журнале «Nature» была опубликована статья об удивительном сообществе гидротермы бухты Фролиха. Это альгобактериальные маты, живущие за счёт микроорганизмов, способных перерабатывать метан. «Впервые мы такие маты увидели в Охотском море и никак не могли понять, что это, потом уже оказалось – это хемосинтетическая жизнь», – говорит академик РАН Михаил Кузьмин. Это крохи древнейшей формы жизни, которая существует не за счёт привычного нам фотосинтеза, а путём хемосинтеза – переработки ядовитых выделений гидротермальных источников. Для Байкала это, прежде всего, метан. Возможно, байкальские бактерии Фролихи – «родственники» форм жизни на других планетах. 

Планета «Байкал» сама по себе странная. Давно-давно у одного утёса люди обнаружили на воде радужные пятна. И назвали утёс Горевым. «Там действительно можно было поджечь Байкал, – говорит Фиалков. – Просто на поверхность всплывали лёгкие фракции нефти». В районе мыса Толстый тоже находили остатки деградировавшей донной нефти ещё с 18 века, говорят лимнологи. «Нефтепроявления обнаруживали по остаткам на берегах так называемого озокерита, очень сильно переработанной нефти», – поясняет Владимир Фиалков. В 2005 году сотрудники лаборатории гидрологии и гидрофизики ЛИН СО РАН во время зимней экспедиции обнаружили на льду в этом районе чёрные точки; последующие исследования показали – здесь выходил газ в виде «факела». Нефть родилась в кайнозойских толщах Байкала, возраст которых не менее 50 млн. лет. По расчётам, в год здесь выходит со дна около четырёх тонн нефти, а на поверхности воды – пятно не более 1 кв. км. Всё остальное съедают микроорганизмы. «Я очень удивился, когда узнал, как очищается Байкал. Даже на Чёрном море на пляж выходишь – там, где танкеры ходят, куски мазута. Поэтому когда я увидел пятна нефти на поверхности Байкала, то спросил: «А что на берегу?». Мне сказали: «Всё чисто». Это удивительно, это надо изучать!» – говорит Евгений Черняев, работавший не только в океанах, на «Титанике», «Комсомольце», «Бисмарке», но и совсем юным в 1977-м на «Пайсисах» на Байкале. 

Никто до «Пайсисов» и «Миров» не мог представить, как выглядит эта «застывшая» нефть в глубинах Байкала. Если вы мысленно опуститесь на дно рядом с Горевым, то увидите огромные, до 10 метров, постройки из битума. Местами твёрдые, местами вязкие. Это дом для многочисленных червей планарий, олигохет и диатомовых водорослей. А в вязком битуме увидите белые сгустки, в них – грибы рода Phitium, которых ранее в Байкале не находили. А главное – метанотрофные бактерии, то есть поедающие метан. Продуктами их переработки могут питаться другие животные. Число организмов в таких «нефтяных» сообществах в 5–6 раз превышает норму для дна Байкала. Иркутские лимнологи уже нашли в пробах, добытых «Мирами», бактерии рода псевдомонас и родококкус. Их особенность – гены, отвечающие за разрушение нефти. Учёные даже не исключают, что на их основе может быть создан биопрепарат. Кусочек такой битумной постройки, едва вы захотите вынести её на поверхность, тут же превратится в жидкую нефть. Никто не мог понять почему. Пока там же не обнаружили газовые гидраты. Тогда и возникло предположение, что гидраты – «цемент» этой постройки. Под сильным давлением, в холоде этот «лёд» держит конструкцию.

Дон Уолш на Байкале

Первые гидраты в 1996 году подняли со дна участники проекта «Байкал-бурение». А через четыре года бельгийцы и иркутские лимнологи составили с помощью геофизических методов и акустики карту возможных мест разгрузки газосодержащих флюидов. На ней – 14 газовых вулканов и холодных сипов. Кое-где даже взяли пробы. Вот по этой карте в 2008 году и пошли «Миры». И прицельно опустились в то место, где акустика «уловила» выбросы газа, так называемые «факелы». Но не тут-то было. Газовых гидратов не нашли. «Если бы экспедиция завершилась в тот же год, то ничего бы не вышло», – уверен Евгений Черняев. Они снова опускались в Байкал в этом месте в 2009 году. И тогда повезло – залежи были найдены, причём довольно крупные. «Я в своей жизни впервые увидел такое на дне. В океанах мы находили какие-то скопления гидратов. А тут – холмы высотой шесть метров, которые состояли изо льда, вот из этих газогидратов. Это фантастически просто выглядит», – говорит пилот. Только на структуре «Санкт-Петербург» толща гидратов – около шести метров. Во многом благодаря любопытству Черняева в 2009 году они и были обнаружены. Он любит снимать подводных обитателей. В Байкале они мелкие, пришлось делать макросъёмку. «И когда я камерой терпеливо вёл за животными, снимал их, то вышел на какие-то нити, волокна», – рассказывает пилот «Мира-2». Эти волокна были очень похожи на те самые океанические бактериальные маты гидротерм. Значит, где-то здесь должно быть «питание» для матов. Подошли ближе и увидели белые слои, похожие на мрамор. Взяли пробы – гидраты. То самое «топливо будущего». «За зимний период мы подготовили специальные датчики метана, которые будут установлены на аппарат, – сказал Евгений Черняев. – Можно будет определить концентрации метана и его состав. Это нужно, чтобы изучить вот такой интересный эффект. На Байкале одни газогидраты образуются на очень большой глубине, а вот на Посольской Банке, к примеру, на более мелкой. Это говорит о том, что метан разного состава». 

За всё время работы «Миров» из 14 объектов, намеченных на «нефтяной» и газогидратной карте, были обследованы три. В этом году, если повезёт, этот список будет расширен. Причём в Байкал опустятся легендарный исследователь океана Дон Уолш и бывший советник президента США по науке Сильвия Ерл. В промежутках между изучением метана, нефти и хемосинтезирующих бактерий «Миры» покатают участников Байкальского экономического форума. Во всяком случае, пожелание «опустить» гостей уже высказал губернатор Дмитрий Мезенцев. Всего запланировано около 60 погружений, в ходе которых будет сделана «масса закрепляющих открытий». Три года экспедиции «Миров» на Байкале стоили 9 млн. долларов. Вот такая жирная точка. Через год аппараты отправятся на Женевское озеро, а потом совместно с фондом принца Альберта (Монако) могут уехать на изучение глубин Мирового океана. Будут, как заявили на пресс-конференции, искать Атлантиду.